Мы думали, что папа построил “Медеу” для нас!

- Я всегда знала, что отец - особенный человек, и считала его гением. Причем талант у него был не только архитектурный, он был гениальным папой - мне завидовали все друзья! - признается Марианна.

Владимир Кацев родился на Украине, учился в Харькове, Москве, потом работал в Магнитогорске, там же женился на Доротее МАРЬЯНОВОЙ. В свадебное путешествие поехали в Узбекистан. Владимир очень любил Азию, и это путешествие было с прицелом - молодая семья присматривалась, где осесть в этих краях.

Ташкент встретил неимоверной жарой, в гостинице ходили, закутавшись в мокрые простыни, в них же спали прямо на полу. Доротея была в положении и жить в таком климате решительно отказалась. Владимир планировал уехать в Москву к родне и там дождаться рождения первенца, но деньги катастрофически таяли, так что решили заехать на несколько дней в Алматы, занять у друзей-архитекторов и тогда тронуться в путь.

- Друзья папе сказали: “Ты куда собрался? Посмотри, какой шикарный город, его надо строить, оставайся и работай, не морочь голову”, - смеется Марианна. - А город оказался волшебный: зелень, фонтаны, парки и горы. Вот горы-то папу просто покорили. В итоге они очень быстро приняли решение. Мама поехала в Москву к родителям, а папа тут же был принят на работу, получил двухкомнатную квартиру и начал обустраиваться. Так что моя старшая сестра Татьяна родилась в Москве, а я уже в Алматы. Мама до сих пор влюблена в это место. Слышать не хочет о том, чтобы переехать в ту же Москву, говорит, что лучше нашего города на свете нет.

Доротея оказалась не просто красоткой и хорошей женой, но и востребованным военным инженером. Она возводила военные городки и замаскированные аэродромы. Работа в Алматы быстро нашлась и ей, так что декретный отпуск получился недолгим.

- Она вообще всегда была очень занятым человеком. А папа обязательно прибегал в обед домой, чтобы покормить нас, а заодно и всех моих друзей, которых обычно был полный дом. Как папа готовил борщ! Я больше такого ни у кого не пробовала и до сих пор пользуюсь его рецептом. Папа удивительным образом успевал все и очень баловал нас. Любил и умел красиво одевать, маме делал украшения из полудрагоценных камней, обязательно ездил летом с нами в отпуск к морю или в Россию.

Отдых с ним был очень насыщенный, мы постоянно ездили на экскурсии, ходили по музеям. Папа так много знал, так увлекательно умел рассказывать, что в Эрмитаже вокруг него собиралась толпа. Люди шли за нами, просили подождать, а я говорила, что папа не экскурсовод, что он нам с сестрой все это рассказывает. Иногда я его спрашивала, почему у нас нет машины, дачи, но он не был заточен на материальные вещи, зато на путешествия денег не жалел.

Каждый год, возвращаясь с каникул в школу, я рассказывала про все, что видела, а одноклассники слушали открыв рот. И мне папа всегда говорил: “Езжай смотри мир! Там столько всего интересного”. Но вот после строительства “Медеу” папа некоторое время был невыездным - объект считался стратегическим.

До “Медеу” была целая серия спортивных комплексов: первые объекты на Шымбулаке, Дворец спорта, спорткомплекс “Динамо”. Кстати, за строительство катка архитекторы браться не хотели. Было ясно - проект сложный, масштабный, пройдет под пристальным вниманием первых руководителей страны, и тут, что называется, или грудь в крестах, или голова в кустах.

Кацев рискнул. Строительство в горах было очень сложным и дорогим, а бюджет для такого проекта оказался сравнительно скромным. Архитектор вышел из положения - холодильное оборудование было высшего качества, в этом вопросе не экономили, а отделали каток местным недорогим ракушечником, который служит до сих пор.

Не все знают, что комплекс так и не был достроен - в итоге сделали только гостиницу неподалеку, а ведь планировались еще кафе и рестораны на плотине, музей взрыва, которым и сотворили плотину. Все это предполагалось строить там, где сейчас смотровые площадки-галочки. На сдачу катка приезжал первый руководитель СССР Леонид БРЕЖНЕВ, было подготовлено целое спортивное шоу для такого праздника. Если бы каток не понравился, то это точно был бы последний проект архитектора…

К ацев был очень спортивным человеком. На “Медеу” он не просто отдыхал, а гонял на “ножах”, заложив руку за спину, как профессиональный конькобежец. Великолепно катался на лыжах, дочек водил на фигурное катание, но больше всего им нравились семейные походы на “Медеу”. Происходило это так.

- Нам в детстве всегда казалось, что папа построил каток для нас! Мы останавливались вечером в гостинице возле катка и ночью, когда заканчивалось массовое катание, приходили на стадион, - рассказывает Марианна. - Там уже чистили лед, но для нас специально включали прожекторы, музыку, и каток был в нашем распоряжении. Частенько я собирала друзей, и мы сами ездили кататься днем. Ребятам это очень нравилось, потому что меня на катке все знали и пускали в те места, куда обычным посетителям вход заказан: в столовую для спортсменов, в теплые раздевалки и т. д.

Но “Медеу” был вторым номером в списке любимых мест Марианны и Татьяны, первым был цирк, самый любимый объект Владимира Кацева.

- Цирк был типовым проектом, но папа сказал, что не будет делать все по шаблону, и переделал его, изучив все потребности артистов. Он специально встречался с иллюзионистом Игорем КИО, разговаривал с акробатами, дрессировщиками и расположил все службы так, чтобы при максимальной безопасности в этом цирке можно было делать все. Гастролеры, приезжая к нам, говорили, что не встречали такого удобного здания. И конечно, туда мы тоже ходили как к себе домой! Представления смотрели из директорской ложи, а когда приезжали гастролеры, папа сообщал: “Ну, пиши список друзей”.

Девчонки и в театры ходили как к себе домой - Кацев был художником-постановщиком множества спектаклей, считался своим в ТЮЗе, Театре русской драмы. А в оперном работала Гульфайрус ИСМАИЛОВА, с ней и ее мужем Евгением СИДОРКИНЫМ дружили семьями.

Что же требовал от дочек такой любящий папа? Марианна говорит: абсолютно ничего. В семье не добивались отличных отметок, не ругали за тройки. Татьяна имела склонность к точным наукам и хорошо училась, Марианна же была “лириком”, и ее никто не ломал. Обязательным было рисование, Владимир считал это непременным условием гармоничного развития девочек. Ну и тайно надеялся, что кто-то пойдет по его стопам.

- Зато склонности обязательно развивались. Например, уже в восьмом классе я захотела научиться играть на фортепиано. В музыкальную школу в таком возрасте не брали, но папа нашел мне педагога, который обучал на дому, и за три года я освоила инструмент. В семь лет я сообщила папе, что буду актрисой. Он меня отговаривал, убеждал, что это сложная и нищенская жизнь, надеялся, что я стану искусствоведом. В итоге я получила диплом актрисы, три предложения о работе от алматинских театров, но уехала в Сухуми, чтобы начать собственную карьеру, и взяла творческий псевдоним по фамилии моего деда - Покровская.

Через полтора года, когда уже появились планы перебраться в Москву, в Абхазии началась война, и пришлось буквально бежать домой, в Алматы.

- Я пришла в Лермонтовский театр, и главный режиссер Рубен Андриасян сразу сказал, что я травести, характерная актриса и ничего обещать он мне не может, но сейчас в театре нет артистки, чтобы играть Конька-Горбунка в детском спектакле, а дальше будет видно, - вспоминает Марианна. - Я согласилась, и с тех пор работаю в театре. Папа очень радовался моим успехам, не пропускал премьер. Он гордился и моим мужем Алексеем ШЕМЕСОМ, и нашим сыном Семеном. Алексей приезжал в Алматы на съемки, играл в сериале “Перекресток”. Правда, сейчас у него работа в Москве, там же после окончания театрального института им. Щукина и академии Михалкова и сын. Так что на время карантина мне пришлось перебраться к ним. Жить на две страны при закрытых границах очень сложно.

А еще Марианна рассказывает, что к городу, ставшему родным, у папы было особое чувство. Мы же знаем только самые крупные проекты, а архитектор делал и типовые, и те, которые не стали так знамениты, как “Медеу” или цирк. Чего стоит одно только здание акимата Алмалинского района на пересечении проспекта Абылай хана и улицы Гоголя. Даже после выхода на пенсию архитектор не отдыхал, а работал над частными заказами в своей мастерской.

- Я очень тяжело переживала уход папы. У нас вообще в тот момент была черная полоса, - признается дочь архитектора. - Были и финансовые трудности. А мне хотелось поставить хороший памятник. Тогда мне дали очень ценный совет: зачем искать деньги и ставить памятник там, где его мало кто увидит, надо добиться, чтобы в честь папы назвали одну из улиц города. Я так и сделала и очень рада, что все получилось. Осталось мемориальную доску повесить на тот дом, где жил папа, на что мы получили разрешение. Теперь надо обойти всех жильцов дома и подписать заявление, что они не возражают. Хотя, конечно, лучшая память о папе - это те здания, которые он построил, которые стали визитной карточкой города.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото предоставлены Марианной ПОКРОВСКОЙ, Алматы