Шанину верил даже Станиславский!

Мы беседуем с внучкой Жумата, дочерью его старшего сына Касымхана Райхан. В память о деде у нее двойная фамилия - ШАНИНА-МУРЗАГАЛИЕВА. Говорили о делах давно минувших дней - начале прошлого века, когда в молодой республике создавались все жанры искусства, из простых людей получались настоящие гении, энциклопедисты и организаторы. Именно таким был Жумат Шанин - парень из семьи бедняков, обученный грамоте муллой.

Он организовал три театра в Алматы, один - в Бишкеке и один в Уральске. Он привез легендарного узбекского танцора Али Ардобуса, который на основе бытовых движений создавал для постановок Шанина казахские танцы, в том числе сценический вариант знаменитого кара-жорга. Он находил на ярмарках и в глубинке талант­ливых артистов, таких как Амре Кашаубаев, Шакен Айманов, Иса Байзаков. Он не просто копировал западные образцы искусства, а пытался, используя сложившиеся каноны, создать нечто национальное, с особенным колоритом. Так, в Казахстан был приглашен Брусиловский, в содружестве с ним была поставлена первая национальная опера “Кыз-Жибек”.

- Причем поначалу Жумат Шанин продвигался по партийной линии, занимал государственные посты: был председателем гор­исполкома в Зыряновске, зампредом Восточно-Казахстанского облисполкома. Но затем отказался от государственной службы и полностью ушел в творчество, - рассказывает Райхан Касымхановна. - Сейчас такого человека назвали бы продюсером. Он приглашал музыкантов и режиссеров в Казахстан, ездил в Москву, был хорошо знаком со Станиславским, Немировичем-Данченко, Луначарским. Даже умудрился достать для сына Раупбека скрипку итальянского мастера Гальяно. Раупбек имел великолепные музыкальные способности. Впрочем, все члены семьи, друзья и окружение демонстрировали исключительные таланты. Жена Жумата Жанбике была прекрасной профессиональной актрисой.

Кульминацией яркой жизни Жумата стала поездка в Москву в 1936 году на первую декаду казахского искусства. Успех был ошеломительным! Оперы “Кыз-Жибек” и “Жалбыр” покорили столицу.

- Дедушка не просто объединял энтузиастов, он целенаправленно искал одаренных артистов. Для этого, например, ездил на знаменитую Кояндинскую ярмарку, что-то вроде современного EXPO - туда приезжали не только торговать, но и выступать. Традиционно ярмарка собирала лучших артистов из всех близлежащих стран - от Афганистана до Киргизии. Однажды, когда мне было примерно 15 лет, папа повез меня в те места. Конечно, уже давно ярмарка не проводилась, но именно там, в этой местности, я, городской ребенок, ощутила, что такое степь, простор, запах травы, как может звучать папина домбра. Вот это все и сложилось в ощущение родины, которое я так остро почувствовала.

- Жаль, что дедушку вы никогда не видели и не общались с ним…

- Я и знала-то его лишь по отрывочным папиным рассказам. Долгое время это была запретная тема. Где-то к десяти годам появилось ощущение, что в семье постоянно что-то недоговаривают, умалчивают, о чем-то нельзя расспрашивать. Самое ужасное, что чувство страха намертво въелось в целое поколение. У нас почти нет фото­графий дедушки. Да что снимки… Фактически есть лишь один предмет, который связан с дедушкой и хранится в семье как реликвия. Это подстаканник. Я прекрасно помню тот день в 1958 году, когда мы получили официальное сообщение, что дедушка реабилитирован, а мы больше не являемся семьей врага народа. Папа взял нас, детей, и отправился на почту. Он обзванивал всех знакомых в Алматы и сообщал, что Жумат Шанин реабилитирован, что он больше не враг народа.

- И все же какое преступление инкриминировали дедушке? Что стало поводом для репрессий?

- До сих пор для нас это остается загадкой. Прошло столько лет, но не все документы НКВД рассекречены. Даже снимая художественный фильм к столетию со дня рождения Шанина, мы не могли увидеть ни приговор, ни обвинение. Какие-то документы нам показывали, не давая в руки и частично. В семье есть несколько версий. Например, одна из них такая: во время первой декады казахского искусства в Москве произошла заминка, и занавес был поднят чуть раньше, что вроде было расценено как попытка покушения на Сталина. Кстати, после той поездки все участники декады получили поощрения, звания, но не дедушка. Правда, декада проходила в мае 1936-го, а репрессии начались через полтора года…

Может быть, ему припомнили, что он отказался от партийной карьеры. Еще одна внутрисемейная версия: у дедушки было роскошное бельгийское ружье, и одно время он работал вместе с Ежовым в губкоме Зайсана. Частенько они вместе выходили на охоту. Возможно, страстному охотнику Ежову приглянулось ружье, а дед отказался его продавать. Тот затаил злобу и при первой возможности отомстил. В любом случае мы до сих пор с уверенностью не можем сказать, что стало поводом для ареста и расстрела в одном списке с Сейфуллиным, Джансугуровым, Майлиным и многими другими достойными казахстанцами.

- А что стало с тем ружьем?

- Оно было конфисковано и хранилось где-то на складах НКВД. После реабилитации его вернули семье, а затем просто продали.

- Как репрессии отразились на судьбе семьи?

- Бабушку отправили в АЛЖИР, после реабилитации она вернулась очень больная и уехала к своей сестре. Остальным членам семьи было дано двадцать четыре часа на сборы, после этого нас просто вывезли на вокзал и приказали отправляться в Чимкент. Исключение сделали лишь для младшего сына, скрипача Раупбека, потому что он был очень болен. Он умер через год после расстрела Жумата. Мы в это время жили в Чимкенте у дедушкиного брата. Конечно, папе с клеймом сына врага народа было очень сложно продолжать карьеру актера и драматурга. А ведь он поступал во ВГИК - правда, потом предпочел проучиться год на курсах в Ленин­граде и доучиваться в Ташкенте, поближе к дому. Вообще, я уверена, судьбы всех членов семьи сложились бы иначе, если бы не репрессировали дедушку.

- Почему вы не стали актрисой? Или папа отговаривал?

- Как раз и я, и папа были уверены, что мне суждено играть на сцене театра и в кино. Ученик дедушки, друг семьи Шакен Айманов, снял меня в эпизодической, но очень хорошей роли в фильме “Ангел в тюбетейке”, и они с папой были уверены, что это мой пропуск во ВГИК. Шакен-ага сам готовил меня к поступлению, но… опять трагическое стечение обстоятельств: в мае умер папа, а через полгода - Шакен Айманов. Поддерживать меня стало некому. На этом моя артистическая карьера закончилась.

Я приехала к маме в Чимкент, увидела, как она идет по улице с тяжелыми сумками, и мне стало ее жалко. Да и мама тоже надеялась, что я, как старшая, помогу поднимать остальных троих детей. Что там говорить - она умоляла меня никуда не уезжать. Так и получилось, что я выбрала профессию экономиста, а не актрисы.

Мои сестры Жанат и Акмарал тоже не пошли в творческую сферу. Хотя мне еще какое-то время казалось, что судьба вполне может сделать неожиданный поворот, все сложится и я смогу вернуться к своей мечте. Но потом вышла замуж, появились дети, мое внимание сосредоточилось на них. Так что из всех четверых детей Касымхана Шанина только мой братишка Болат окончил институт им. Щепкина. Он сейчас работает как кинопродюсер и режиссер. Но я очень трепетно отношусь к памяти дедушки. Горжусь тем, что Театр казахской драмы в Шымкенте носит его имя, сейчас занимаюсь памятником, который установят Шанину возле театра, и бюстом для Алматы.

В Алматы Райхан с семьей вернулась только для того, чтобы дать хорошее музыкальное образование сыну Арману. Он оказался на редкость музыкальным ребенком и легко поступил в спецшколу им. Куляш Байсеитовой. Затем окончил Московскую консерваторию и вслед за педагогом отправился в Америку, где и живет уже много лет. Сейчас талантливый скрипач Арман Мурзагалиев прекрасно известен и на родине. Он все чаще возвращается домой с концертами и интересными проектами, такими, например, как FORTE MUSIC FEST, который стартует 7 июня в Алматы.

- Вы знаете, - смеется Райхан, - у Жумата Шанина была такая особенность: перед концертами он обязательно выходил к публике и рассказывал, что за произведение сейчас прозвучит, о чем оно. То же самое делает и Арман. Он очень любит рассказывать о музыке, как и прадед.

А еще в семье знают и помнят слова, которые когда-то сказал Жумату учитель и друг Константин Станиславский: “Поверьте мне, дорогой Жумат, в будущем о вас будут помнить! Вы создали огромное духовное наследие. Быть пионером целого народа в его новой культурной жизни, развитии не каждому дано. И не каждому под силу, а вы это свершили. И поэтому благодарные потомки будут помнить и любить вас”.

Из нашего досье

- Жумат Тургунбаевич Шанин родился в 1892 году близ Желтау в ауле №3 (современный Баянаульский район Павлодарской области).

- В театр первый раз попал, работая бухгалтером на заводе в Омске. Там же познакомился с Сейфуллиным и Нурмаковым.

- Был призван на фронт во время Гражданской войны.

- Режиссер, драматург, актер, основатель казахского национального профессионального театрального искусства.

- Первый народный артист КазАССР (1931).

- Организовал пять театров, в том числе казахской и русской драмы, оперы и балета.

- Был расстрелян 26 февраля 1938 года в Уральске.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото предоставлены Райхан ШАНИНОЙ-МУРЗАГАЛИЕВОЙ, Алматы