Свеча в руках незрячего

Поэт, писатель и переводчик Равза АХТЯМОВА мечтает вернуться домой.
В Казахстан. В Алматы.
Ахтямова - лауреат конкурса “Казахстанская литература-2000”. Лауреат международных литературных конкурсов, таких как “Мужеству - жить”, “Золотое перо Руси” , “Теплый север”. Ее имя вошло в энциклопедию “Лучшие люди России”.

- Равза Зайдулаевна, почему вы уехали в 2001 году?
- Это был очень трудный для меня период. По полгода задерживали выплату пособий по инвалидности, я писала рекламу для фирм, а мне оплачивали труд продукцией - стиральным порошком, шампунем. А денег не было. Продавать не умею, да и как - в моем-то положении? Никому ничего не рассказывая, я раздаривала всем шампуни и порошки. Покупала снотворное, чтобы просто спать и не думать о том, что мне нечего есть. А после того как умерла моя сестра, мой самый близкий человек, я совсем потерялась. Она жила в Ашхабаде, мы мечтали воссоединиться и жить вместе. Она любила Алма-Ату и хотела переехать ко мне. У нее обнаружили онкологическое заболевание.
Я почувствовала: земля из-под ног уходит. Положение усугубило то, что творилось в Обществе слепых.
Перед отъездом я пригласила к себе домой Байбулата Абаевича Аубакирова и Шадена Ширимбековича Карибаева, тогдашних руководителей Общества слепых, и пыталась достучаться до их сердец. Принимая приглашение на чашку чая в моем доме, один не знал о том, что приглашен другой.
- 20 тысяч незрячих страдают, - сказала я им. - Подумайте, какой на вас грех!
Я старалась примирить стороны - Байбулат Абаевич прятал руки, а Шаден Ширимбекович готов был к конструктивному разговору. К сожалению, мои попытки не увенчались успехом.
В ноябре 2001 года, в день, когда шел проливной дождь, я уехала и всю дорогу проплакала.
- Вы решили, что там, в России, вам будет легче прожить?
- Нет, мне казалось, что здесь будет тяжело: работы нет. Сестры не стало. Меня звали в Россию родственники. Я бы не очень хотела говорить про родственников, у нас ведь как судят: если она родным не нужна, значит, она сама такая.
А со мной подло поступили. Родители умерли, а мне даже ниточки не досталось от наследства. Я пыталась подать в суд, но, чтобы бороться за справедливость, слепому нужны сопровождающие и, как всем, деньги на адвокатов...
Когда уезжала, родственники убедили поменять гражданство. Наверное, я поверила, что родные поддержат, испугалась надвигающейся старости. Мне показалось, что я могу быть востребованной (в России. - Х.И.).
- Мы с вами встречались, когда вы приезжали из России, и действительно казалось, что вы там востребованы.
- Да, у меня было по 20 творческих встреч в месяц, принимала участие в международных конференциях и конкурсах. Но именно там, на Кольском полуострове, где не хватает кислорода и проявляется аллергия на холод (вы знали, что бывает такая?!), я остро почувствовала, какую реакцию вызывает нерусский человек - к тому же пожилой и слепой.
Я своей там не стала. У Сырбая МАУЛЕНОВА, чьи стихи я с удовольствием переводила, есть строки:
А когда я прошел половину пути,
Думать стал об опоре, чтоб дальше идти.
Это обо мне. Мне стало не хватать казахского языка, стало не хватать читателя, для которого я перевожу стихи с казахского.
Когда там говорят в мой адрес “бабуля”, а уж тем более - “бабка”, меня это как-то коробит. Слишком уж неблагозвучно звучит, злобно, что ли. А здесь даже вроде бы по-родственному воспринимается, когда обращаются “апа” или “аже”. Чувствуешь свою причастность к этим людям и их уважение к себе.
Уехав, не сразу осознала то, что, оказывается, почувствовала задолго до отъезда. Прочла свое стихотворение, которое написала за четыре года до отъезда, и сама поразилась:
Дом разорю. Возьму один билет,
Поеду ни к кому и в никуда…
Останутся здесь добрые друзья,
Останутся и будут ждать вестей.
И вдруг поймут, что я уже не я
И у меня нет больше новостей...
Я ж тогда никуда не собиралась уезжать, и сестра еще была жива!
Врагов там у меня нет, но меня тянет сюда. Здесь не только теплый климат, здесь я ощущаю душевное тепло. Здесь и образование получила, может, я не весь долг отдала стране… Здесь начала писать. Поверила в свои силы именно здесь.
- Нельзя предположить, что у вас творческий кризис?
- Нет. Там пишешь - и ощущение, что это никому не надо, а здесь - надо. Я еще не всех поэтов казахских, с которыми сотрудничаю, перевела, я еще не все свои творческие замыслы воплотила… Силы черпаю, когда приезжаю домой, в Алматы. Могу себе позволить такую роскошь раз в три-четыре года.
Там мне нечего продать, меня обманули чиновники и родные. Это моя глупость и моя доверчивость. Живу в Мурманске - в квартире по социальному найму.
- Вы обратились с просьбой предоставить вам гражданство Казахстана сразу к президенту страны.
- Не вижу, что кто-то другой может помочь мне. Я хочу быть гражданкой Казахстана и боюсь не успеть. Знаю женщину, которая ждала четыре года гражданства, и умерла, не дожив всего год. У меня мало времени, чтобы написать, перевести, издать… Надеюсь, что меня услышат. Уже раздарила все, что мне было дорого: картины, старинные часы с боем, портреты, справочную литературу. Оставила лишь брайлевские рукописи, любимые книги и сборники казахских поэтов для перевода, любимые диски, подаренные певцами и музыкантами, когда жила здесь, в Казахстане.
Я там не вписываюсь, меня тянет сюда, это мое родное, тут просыпаюсь - поют птицы, а там просыпаюсь - кричат вороны.
Хочу верить, что здесь я нужна. Другого смысла жизни для себя не вижу.
Помните, у Льва Толстого есть такая прит­ча, как идет слепой со свечой, а над ним все смеются: зачем тебе свеча?
Он отвечает: “Чтобы на меня не наткнулись зрячие и не сбили с ног”.
Я всегда боюсь непонимания, ничего другого я не боюсь.
Здесь мой дом. Если это не так, то зачем мне вообще жить?

Хельча ИСМАИЛОВА, фото из архива Равзы АХТЯМОВОЙ, Алматы