Каждый кроит свою судьбу сам

- считает Булат БЕЙСЕМБАЕВ, офицер, переживший аварию на подводной лодке К19

- Я верю в добро и в то, что родители передают своим детям, как по наследству, эстафету своих поступков. Моя мама приняла решение взять на воспитание шестерых племянников, которые попали в детские дома и интернаты. Это были дети старших братьев моего отца. Братья не вернулись с фронта. Мама сказала отцу: “Мы же живые, а в интернате, знаешь, как детей кормят?!”
После войны всем было тяжело. У нас было 30 соток земли, мы сажали картошку, ухаживали за скотом. У отца с матерью было семеро детей, а когда взяли племянников, стало 13!
Еще в прошлом году я говорил маме: “Ты сделала столько добрых дел, и за это Бог вознаграждает тебя почтенным возрастом”. Ей было 95, и я надеялся, что мы отметим столетие. Мы из рода долгожителей, моя бабушка прожила 101 год! Но 16 декабря прошлого года мамы не стало. У мамы, оказывается, не было медицинской карточки. Она не болела, а может, ей некогда было болеть. Она и в больнице ни разу не лежала.
Когда я появился на свет, то повитуха решила, что у меня нет сердцебиения. Был такой сильный буран в тот день, дома заносило снегом по самую крышу.
Я родился вечером, через несколько минут все решили, что я не жилец, а в пять утра у меня рвануло дыхание… и я закричал. Мама всегда считала, что это подарок от Бога - моя сохраненная жизнь. Если это и был подарок, то авансом - на будущее маме, которая потом уговорила взять на воспитание шестерых сирот. И мне: я тоже, повзрослев, женившись, воспитывая двоих родных детей, уговорил жену взять на воспитание троих осиротевших детей, моих племянников. Они выросли, стали офицерами, горжусь ими.
В день, когда я родился, в кинотеатр рудника “Жолымбет” Акмолинской области, где мой отец был военкомом, привезли фильм об Александре Матросове, и подвиг рядового солдата вызывал у всех шквал эмоций. Послевоенное время, 1951 год... Тогда патриотизм не был пустым словом. Возможно, это стечение обстоятельств, но, проходя службу на флоте, я попал в ситуацию, когда от меня зависела судьба товарищей. Так сложилось.
Самая великая мужская дружба - это морская, на подводной лодке. Я это знаю. После окончания школы связи мне довелось служить на подводной лодке К19.
24 февраля 1972 года лодка потерпела аварию. 28 человек, которые обслуживали атомный реактор, погибли. Оставшимся в других отсеках кислорода могло хватить от силы на полтора дня. Единственный шанс - отправлять буй с человеком внутри наверх, а он сам по себе не выйдет с глубины сто метров. Снаряжали матроса. В торпедном аппарате страшное давление, которое не каждый выдерживает… Оно может человека, как щепку, разорвать… Я был четвертым. Меня спасло то, что был хиленький. Рост был нормальный, вес всего 59 килограммов. Я был весь в крови, и сколько у человека дырок есть, изо всех кровь шла.
Еще меня спасло то, что иностранный корабль меня взял на борт. Если бы подобрал советский корабль, тогда бы я не выжил… У иностранцев барокамеры были на каждом спасательном ко­рабле, у нас только на большом противолодочном “Крон­штадте”, но он был на Черном море, а мы - в Атлантике.
Думаю, это везение, что я выжил. Видимо, родители мои достаточно добрых дел совершили, что Всевышний им оставил сына.
Я вернулся после службы и осознанно выбрал работу пожарного. Происшествие в море подняло уровень требований к окружающим на очень высокую планку. Это сейчас я понимаю, что искал работу, где присутствует постоянная готовность к подвигу. Понял вовремя: все-таки лучше работать на предупреждение.
В 1972 году мне вручили орден Красной Звезды. Я очень дорожу этой наградой. Воспринимаю ее как память о тех 28, которые не смог­ли подняться с глубины. Дорожу орденом Мужества, который мне вручил Путин. Это боевые награды, полученные в мирное время.
Не понимаю, когда здоровые мужики стонут: почему-то у них все кругом виноваты. Скажу так: судьбу свою мы сами кроим.
Я всегда хотел быть летчиком. До сих пор, бывает, в самолете лечу и себя представляю за штурвалом. В детстве с самодельным парашютом с крыши прыгал, с тополя, ногу ломал. И вы знаете, я все-таки сидел за штурвалом на Ан-2! Самолет был неисправ­ный, стоял на земле, я воспользовался (смеется).
Но специальные курсы я все-таки прошел, так что если представится такая возможность, я еще полетаю! А с парашютом прыгал, это проще.
Находясь на пенсии, продолжаю работать в должности председателя акмолинского добровольного пожарного общества.
У меня три внучки, 10, 6 и 4 лет: птичка-синичка, птичка-невеличка и птичка певчая. Маленькая стайка.
Воспитываю их как мальчиков. Они лишнего не болтают, конкретно отвечают на вопросы.
Дочке и зятю говорю: что вам стоит еще троих мальчиков родить?
Шестикратный дедушка - это была бы лучшая награда моей жизни.

Хельча ИСМАИЛОВА, фото Адильбека МУРАТОВА, Алматы