Гений на крыше

Письмо в редакцию

“Мне уже под 40, я сама мама. Каждый раз, читая очередное сообщение о детском суициде, впадаю в отчаяние.
Я очень хочу остановить это безумие.
С чего начался мой роман с суицидом? С вранья. Элементарного и до безобразия неприкрытого. Моя семья считалась более чем приличной. Статусной даже. Мало кто знал, что происходило в ней за закрытыми дверями. Меня же, 12-летнюю девчонку, постоянно тыкали носом: как, мол, у таких родителей может быть такая (произносилось с презрительной интонацией) дочь. Не кричать же мне было про  пьянство отца, про вечно несчастную маму. Про чувство вины, которое культивировалось в нас, детях. Про одиночество, с которым жила. Про то, что некому излить душу. Попытки поговорить с мамой заканчивались упреками в мой адрес и моими попытками спрятаться за хамством. Я все и всегда делала не так. 
Я хорошо помню первую попытку. Конфликт с отцом. Отчаяние и боль в душе. Захотелось просто не быть. Наглоталась таблеток. Меня откачали. Потом было еще две попытки отравиться. Лет с 16 в ход пошли уже лезвия. Помните, были такие, “Нева”? Тогда уже хотелось показать всем, что это не я, а они виноваты. Но резать вены нужно уметь. А я не умела. Поэтому я и жива до сих пор. Только обе руки в шрамах. 
А потом я вдруг поняла, что нужно приспосабливаться и жить. Хоть как-то. С этой бесконечной депрессией, с этим чувством вины и одиночества. И лет с 19 я прекратила попытки уйти из жизни. Во всяком случае, я не воплощаю свои тайные мысли в реальность. 
Через годы мне по работе пришлось заниматься расследованием двойного самоубийства подростков.
Я тогда общалась с десятками 14-16-летних ребят. Искала причины. И ужаснулась: сколько вокруг несчастных и одиноких детей... У меня нервный срыв случился. Я ушла из профессии.
Но думаю о детях, готовых прыгнуть с крыш высоток, практически всегда.
У меня есть свое мнение о том, почему в последние годы количество подростковых самоубийств в Казахстане выросло до масштабов эпидемии. Причин много, я выделю основные.
Ложь. Она - в лидерах. Мы врем нашим детям. Обратите внимание, что многие родители даже не пытаются анализировать, что они говорят ребенку и что делают сами. То есть мы говорим: курить вредно, пить плохо. При этом сами затягиваемся сигаретой и хлебаем пиво из банки. Это самый простой пример. Сюда же отнесу отношения между мамой и папой. Он пьет и гуляет, мама делает вид, что ничего не происходит. Или же: он пьет и бьет, но мама делает вид, что так и должен поступать любящий муж и папа. 
Дети-гении. Лет 20 назад 99 процентов мамочек вдруг решили, что их дети - гении. И начали с рождения вдалбливать в голову своего растущего карапуза: ты самый гениальный гений. В школе если у такого ребенка что-то не получается, мама негодует, начинается ежедневный прессинг. Гений превращается, по маминому определению, в идиота, который не сдаст ЕНТ, не поступит в институт на грант... Продолжать можно бесконечно: не такие друзья, не такая прическа, не ту музыку слушает... Ребенок априори неправ. А если ко всему вышеперечисленному в семье нет денег, то ребенок уже не просто идиот, а идиот, которого на что-то еще надо кормить. 
“Мне некогда”. Страшная фраза. В переводе на язык подростка она означает: мне не до тебя. Дословно: мне нет до тебя дела. И если все общение  родителей и ребенка сводится к прессингу из-за учебы и поведения и этой фразы - считайте, что потенциальный самоубийца уже есть. 
Сверстники. Они жестоки. Они любят ломать, гнобить, уничтожать тех, кто слабее, кто не похож на них. Прибавьте сюда, что ребенку не с кем поделиться своими проблемами. 
Интернет. Он - друг и спаситель. Там можно быть собой. Там есть те, кто выслушает. И даже те, кто подскажет верный выход. Иногда он, правда, ведет на крыши высоток...
Возможно, есть еще несколько схем, при которых взращивается самоубийца. Я привела лишь самые, на мой взгляд, распространенные. 
Что делать?
Хочу донести до родителей, моих сверстников, что нужно слышать и чувствовать своих детей. Интересуйтесь ими искренне и деликатно. Спрашивайте их мнение. Спорьте, ссорьтесь, но всегда говорите, что вы любите их и всегда будете рядом, даже если они ошибутся. Будьте с ними честными.  
Я хотела организовать тренинги для родителей: “Как распознать в ребенке желание умереть?”
Я не знаю, как им помочь, если честно. Они все прыгают и прыгают с крыш...
О. С.”

Комментарий Раушан КАРИМОВОЙ, доктора психологических наук, профессора, много лет работавшей по теме подросткового суицида:

- Мне импонирует обращение автора к родителям, к умению налаживать отношения в семье. В письме затрагиваются болевые точки, они общеизвестны, просты до банальности.
Какая бы ни была занятость, родители должны построить мостик доверительности с ребенком. Всегда найдется час-два в день, чтобы поговорить со своим чадом без нравоучений. Интересуйтесь проблемами его друзей. Ребенок может не сказать, что с ним происходит, но он может свою проблему экстраполировать на окружающих. Есть такой психологический феномен: когда человек не хочет говорить о себе, он говорит про кого-то.
У каждого ребенка должно быть поле безопасности - его дом.
Женщина права, все в семье начинается.
В семье ребенок набирает генетические предрасположенности от родителей: особенности поведения и характера, темперамент, умение справляться с трудностями, умение избегать конфликтных ситуаций.
Обследования суицидентов в разных странах показали: в 70 процентах они имеют наследственный характер. Это не значит, что суицид в семье неизбежен, наследуется предрасположенность. Реализуется она только в определенных социальных ситуациях.
За 40 лет практики как врач я знаю, что суицид среди подростков был всегда. Статистика достоверных суицидов у нас закрыта. Считается, что на один законченный суицид бывает до 10 попыток, ученые называют такое приблизительное соотношение.
Деструктивных проявлений у подростков стало больше. Это манифестные реакции, агрессия, направленная на людей. Это принимает вид всемирной эпидемии. Посмотрел, увидел - давай я это повторю. Появляются самые низменные формы человеческого поведения, они могут привести к суициду человека, который подвергся унижению или загнан в тупиковую ситуацию. Истории попыток суицида подростков, с которыми мне приходилось общаться, показывают: там всегда были признаки того, что с ребенком что-то происходит, но на это никто не обратил внимания. К примеру, у одной девочки из абсолютно благополучной семьи, где очень заботливая мама всегда знала, что дочь поела, как одета, здорова ли, только после попытки суицида выяснилось, что девочка последние две недели на уроках сидела совершенно безучастная. Это ажитированная депрессия, она самая страшная: внешне вроде все нормально, человек ходит, разговаривает, общается, но в глазах тоска. Такую депрессию можно увидеть, только когда разговариваешь с ребенком. Никакими тестами ее не выявить.
Если женщина, написавшая письмо, готова работать с нами по профилактике суицида среди подростков, то ей необходимо обязательно подготовиться. Чувствуется, что человек заинтересован. Собственный опыт в данном случае недостаточен, нужны знания, я не знаю, какое у нее образование. Если же уже есть, к примеру, медицинское и плюс психолога, она может предложить тематику встреч с родителями или семинара, или родительского всеобуча.
Любые тренинги должны где-то апробироваться и рецензироваться. Таковы правила. Увы, у нас есть случаи, когда консультация у непрофессионального психолога заканчивается глубокой депрессией подростка и его родителей.
Автор письма может представить авторский курс с указанием, на какую аудиторию конкретно он рассчитан, учтены ли там психологические особенности каждой возрастной группы, кризиса 7-8 лет, к примеру. А мы с коллегами можем в качестве экспертов рассмотреть. Это необходимое условие для получения рекомендации.

Подготовила Хельча ИСМАИЛОВА, фото Романа ЕГОРОВА, Алматы