Чужой винтовкой не мстят

Накануне Дня Победы фронтовичку Тамару МАКСИМОВУ традиционно пригласили в гимназию имени Панфилова. Ученики, в обнимку с громадными букетами, встречали у проходной на алматинском Арбате. Улица-праздник южной столицы гремела песнями военных лет.
- Меня детскими вопросами не испугаешь, - сказала Тамара Александровна мне накануне.
Я ее спросила о том, на какой вопрос детей она бы не стала отвечать.
Специально заранее напросилась к ней в гости.
А потом пришла в школу зрителем.
Торжественное чествование фронтовички оставляло за кадром шокировавшие меня вчера детали из прошлого.
Все правильно.
Как детям рассказать о том, что в госпиталь привозили иногда не бойца в полном смысле, а обрубок? Голова есть, и туловище есть, а рук и ног нет.
- Я не помню, в каком городе, но где-то в глубоком тылу был специальный хоспис, как бы сейчас назвали, тогда называли госпиталь для таких искалеченных солдат, от которых отказались родные, - рассказывала Тамара Александровна. - Никто не осуждал родных. На мой взгляд, тогда семнадцатилетней девочки, раненый был уже стариком, ему было где-то лет 45. Приехала к нему жена, такая деревенская, чистенькая. Она рыдала над мужем: “Ведь ты знаешь, сколько у нас детей, а от тебя не отойдешь, и покормить, и помыть, и пописать судно подставить - у меня не хватит рук”. Все понимали, что ей это не под силу.
Она плакала, он плакал и соглашался: “Я понимаю, да, ты не справишься…”. Женщина уехала домой одна…
Приглушенный свет актового зала. Трогательные девочки на сцене в школьных платьицах. Концерт для Максимовой, одной.
Так должно быть. Для каждого фронтовика.
Тамара Александровна дружит со школой давно. Бывает здесь часто.
Заметили ли дети, что, отвечая на вопросы, адресованные ей, она рассказывает о своем муже Константине Максимове? Всегда.
Я спросила ее: почему?
- Я ничего особенного не сделала в жизни, - ответила, - а он всю войну прошел. У мужа было два пулевых ранения, одно осколочное, одно штыковое и контузия...
Тамара Александровна добровольцем ушла на фронт в первые дни войны, была медсестрой в воен­ном прифронтовом госпитале. Хрупкая девочка таскала на себе раненых: их после каждого боя было так много, что у нее от тяжести опустились все внутренние органы.
Женщина уверена, что ничего особенного не сделала.
- Нам обычно после боя везли раненых пачками, можно сказать, - вспоминает. - Мы кровавые бинты снимаем, головы бреем, вшей там полно. Негде же мыться было, сами понимаете. И готовим в операционную или перевязочную.
Она ничего не сделала. Она просто была на передовой и каждый день видела, из чего ковалась Победа: из человеческих поступков и их же оборванных жизней.
С мужем Тамара Александровна познакомилась в госпитале. Он показался ей грубоватым.
- Вредный какой! - подумала она.
Один раз даже после его недовольства она мстительно подумала: вот сделаю тебе укол побольнее… Правда, угроза не была воплощена в действие.
Медсестра была доброй девушкой. Да и раненый боец Константин Максимов стал внимательно приглядываться к хорошенькой медсестре: делает она ему перевязку, а он возьмет и задержит на мгновение ее руку.
- Ему прооперировали ногу, - вспоминает женщина, - а рана не заживает. Раз почистили, два, лучше не становится. А однаж­ды утром на дежурстве я увидела расписание нашего хирурга, там было написано: Максимов - ампутация. У нас главный хирург был австриец, он по-русски плохо говорил. И я к нему: “Франц Францевич! Вы Максимову ампутировать ногу собрались?” - “Да!” - “Почему? Он же бредит фронтом, он говорит, что из чужой винтовки не мстят! Надо ему сохранить ногу!”. Врач остановился, посмотрел на меня внимательно: “А ви што? Ви - невеста?”. Я стала оправдываться, что никакая не невеста, он просто больной из моей палаты. Хирург улыбнулся: попробую прооперировать. Попробовал, и все получилось.
Максимову передали этот разговор, и он потом ей часто говорил: “Ты не только мою ногу спасла, ты мою жизнь спас­ла. Я без фронта не представлял, как можно: война идет, а я в стороне?”.
Она понимала его.
Потому что сама такая же.
- Мне только в апреле исполнилось 17, а в июне - война, - вспоминает. - Я ведь москвичка была. Мы только девятый класс окончили. Кто-то уже уехал на каникулы, кто-то -  на дачу. Все, кто остался, собрались и пошли в военкомат. Нас всех приняли. Стали наши документы проверять. Как были расстроены ребята, которые получили отказ! Когда одному однокласснику сказали, что его не могут призвать, потому что он немец, он умолял комиссию: “Я ни одного слова немецкого не знаю, мне двойки все время училка ставит. Какой я немец?!”. Он считал, что у него жизнь кончилась!
Один парень был поляк. Его тоже не взяли.
Вот с таким обостренным чувством патриотизма она ринулась к главному врачу с просьбой сохранить ногу Максимову.
А тот, как пошел на поправку, ушел на фронт и прислал первую открытку.
С лаконичным текстом: “Доехал хорошо, попал в свою часть, нога ведет себя прилично. Жму руку. Максимов”.
Вот такие отношения. Никаких объяснений не было.
Она его все на “вы” звала. Он такой взрослый, на семь лет старше.
Приезжал потом в краткосрочный отпуск, голова бритая, рука проткнута штыком в рукопашном бою. Переживал, что плохо выглядит, и как она его встретит.
Она увидела его - живого! - и чмокнула в шеку.
Поженились они уже после войны.
После очередной выписки Максимова из госпиталя.
Он был в Кенигсберге, где после 9 Мая 1945 года бои местного значения продолжались. И враги не щадили друг друга. И вот как-то после боя однополчанин сказал ее супругу:
- Костя, какие мы с тобой счастливые, война кончилась, а мы не только живы, мы еще с руками и ногами.
Тема счастливой жизни после войны стала популярной, она возникала постоянно.
И именно в этот момент снаряд разорвал на куски однополчанина. А Максимова ранило.
Тамара Александровна потом поехала к нему в этот город, в котором чудом остался в живых ее суженый. Самолет прилетел ночью, жених встретил ее в аэропорту, потом они ехали по темным улицам, и она все сокрушалась, что ничего не видно за окном.
Утром увидела город в руинах.
Спиртного в городе не было, но на вокзале стояли цистерны со спиртом.
Военные брали канистры из-под бензина и заливали в них спирт. На свадьбе пили крепкий напиток, отдающий запахом бензина. Автоконьяк, шутили.
Кричали “горько!”.
Не было войны.
Впереди был 61 год счастливой супружеской жизни. Рядовой Максимов дослужился до звания генерал-лейтенанта, и из 16 городов, в которых он проходил службу, выбрал для постоянного жительства Алматы.
Семь лет назад его не стало.
Тамаре Александровне говорят: жизнь продолжается.
Она неизменно в ответ тихо произносит:
- Да, продолжается, но радость ушла.
Сейчас она возглавляет совет ветеранов Панфиловской дивизии и защитников Москвы.
Защитников Москвы осталось всего 18 человек, из них ходячих - трое. Семь лет назад их было 100…
Праздник в гимназии имени Панфилова в честь фронтовички закончился. Назавтра дети заступили на вахту несения караула у Вечного огня.

Хельча ИСМАИЛОВА, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы