Фрау, гебен зи мир, битте, штюкайн брот!

Нина Вавиловна ЯНШИНА.
Родом из поселка Краснофарфорного,
Новгородская область, Россия.
В 1941 году было семь лет.

     Отец погиб в финскую войну. Мы остались с мамой, она была еще о-о-чень молодая - всего-то 29 лет, а уже пятеро детей. Почти сразу попали в оккупацию. Людей пытались эвакуировать на баржах, переправляя через реку Волхов. Помню, как бежали к пристани, торопились. Как на берегу горели чурбаки, которыми фабрику топили, а мы прыгали через эти объятые огнем дрова. Боялись, идти не хотели, а мама тащила нас вперед. Она каким-то чудом достала лодку, загрузила нас - мы плыли на другой берег и по дороге подбирали детей, которые упали в воду с разбитого парома.
Повезло. Добрались до берега. А дальше? Дальше только бежать, не зная куда. Главное, от немцев. Так и скитались. Сначала оказались в Пскове - там жил мамин родственник. Мы - к нему, а он нас не принял. Ни еды, ни воды. Не знаю, как мать выкручивалась, добывала пропитание. Попали в партизанский отряд. Жили в избушке. А потом - облава немецкая. Мы снова бежать. По дорогам, по кустам. Все, что было брошено другими людьми - тюки какие-то, тряпки, подбирали. Зимой шли. Однажды я замерзла до такой степени, что меня на печке отогревали, руки-ноги разогнуть не могла. Шли мимо деревень. Но местные нас приютить были не в силах - у них своего горя было предостаточно, так, дадут что могут, подкормят, и мы дальше в путь. Дошли до Риги. Мать распихала нас, детей, по хуторам - ей латыши помогли. Тогда тоже были немецкие облавы, на семью сразу бы обратили внимание, а врозь мы были не такими приметными…
Мы все равно попали в Германию, когда немцы стали брать всех подряд. Наша семья, к счастью, успела воссоединиться - опять же не без участия добрых людей. Мы оказались в лагере где-то под Дрезденом. Сделали с пацанами подкоп (мало кто о нем знал) и вместе со старшим братом Женькой ходили в близлежащий городок побираться. Взрослые работали. Дети слонялись по лагерю, никто и не замечал, что нас нет. Закинем на самые верхние нары младшего, а сами - в город.
- Фрау, гебен зи мир, битте, штюкайн брот! Фрау, дайте, пожалуйста, кусочек хлеба, - это я на всю жизнь запомнила.
Брат говорил, что я шустрая была, как разведчица. Он меня вперед пошлет - увижу фуражки немецкие, сидим, не высовываемся. А если нет… Просим покушать. Немецкие хозяйки, чистенькие такие, выходят из домов, выносят что-нибудь в фартучке. Суют быстренько кто картошку, кто хлеб, а сами говорят:
- Киндер, шнелль, шнелль…
Боятся, что мы убежать не успеем, патруль нас заметит. А мы все в лагерь приносили, ребятишек кормили. Мама знала про наши вылазки. Обнимет, поцелует, дождется не дождется - неизвестно, но мы приходили все-таки.
Еще один эпизод расскажу. Знаете, я с тех пор сыр люблю - и вот почему. Однажды мы с братом увидели, как немцы выбросили что-то круглое - еду какую-то, мы толком и не поняли, что это. Посмеялись они, покурили (а мы в кустах сидим - наблюдаем), ушли, я поползла за добычей. Оказалось, что это сыр, весь покрытый плесенью. Мы его маме принесли. Она плесень убрала, сыр порезала и нам по кусочку раздала. Вы знаете, какой это был для нас смак. У-у-у…
Потом мы жили в другом лагере. Там было строже - не уйдешь. Мама работала на военном заводе чернорабочей. А 14 апреля 1945 года нас освободили американцы. В городке, возле которого мы жили, открыли все магазины, народ туда хлынул. Мама с братом тоже побежали. Помню, как Женька принес полмешка гороха. А он нам нужен был? Я до сих пор его не ем.
Домой добирались долго. Приехали, большого завода, который был в нашем поселке, нет - взорвали. Дома нет - чистое поле. Вырыли землянку. Мать пошла работать - восстанавливать мосты. Простудилась, попала в больницу с воспалением легких и умерла. Меня и младших детей отдали в детский дом. Восемь лет я там пробыла. В первый класс пошла в одиннадцать. Вот такое детство, о котором нельзя было вспоминать. Одна фраза в архивной справке на имя мамы обо всем говорит: «Фильтрацию прошла 12 июня 1945 года в Польше. 31 августа выбыла на родину. Компромата нет». Вот так… Компромата…

Оксана АКУЛОВА, фото Владимира ЗАИКИНА