Старенькая мама

-  Мы в марте отметили маме 103 года, - рассказывает Анна Федоровна.
- Сколько? - переспрашивает Мария Семеновна Волченко, ее мама. Кажется, она сама не верит в реальность произнесенной цифры.
- 103, - повторяет дочь.
- Я с 1905 года рождения. Не забудьте, - обращается Мария Семеновна ко мне.
- Все записываю, - отвечаю.
С фотографии на стене смотрит молодая женщина. Это Мария Семеновна больше чем полвека назад.

                                                                            Про коня
Той женщине с фотографии муж завел в избу коня Савраску. Конь был невероятной красоты, гости ахнули от щедрого подарка супруга, а жена потом, беременная то ли пятым, то ли шестым ребенком, сама запрягала Савраску и на зависть окружающим лихо пролетала по деревне.
Женщина, которой уже за сто лет, прижимает трогательно крест-накрест руки к груди и тихо говорит:
- Мне больше всего падает в ум Савраска, мой конь.
Потому что любила лошадей.
А больше - потому что любила своего мужа, от которого получила тот подарок.
Нет, неправильно. Она его любит до сих пор. Так и сказала:
- На фронт проводила и до сих пор его люблю. Уже давным-давно живого нет, а я все вспоминаю и люблю. Что на ум приходит: мы с ним ходили в обнимку. Положит руку на плечо и идем…

                                                                           Про мускулы
Федор Волченко ушел на фронт 13 января 1942 года - и не вернулся.
А жена Мария все годы ждала его. Просила дочерей перечитывать газетные статьи про фронтовиков, которые попадались под руку: вы прочитайте внимательнее, может, там что-то об отце написано.
Когда в годы войны зимой семье выдавали шерсть (спускали тогда каждой семье план), мама превращала ту шерсть в пряжу, а дочери вязали носки и варежки для фронта и в каждую вещицу вкладывали записочки: может, кто слышал, убили или ранили нашего отца Федора Волченко, а если он жив, передайте нашему отцу привет.
Их мама пахала, как мужик.
Дети ее считали сильной.
- У нее мускулы вот такие были, - показывает Анна Федоровна на себе, внушительные размеры получаются. - В поселке, где мы жили, ни одна женщина не могла запрячь коня, она запрягала и пахала, и боронила, и косила, часто прибегали к ней: Мария, трактор сломался!
- Пахала, боронила и сеяла, - повторяет мама. - Сильная была, молодая, энергичная. Никогда даже не думала: вот бы мне отдохнуть, нет. Дрова возила с гор на конях, в артели “Заря” кирпичи обжигала. Никогда не было тяжело.

                                                                        Про Ленина
- Мама, расскажи, как Ленина видела.
- Видела, а как же! - соглашается Мария Семеновна.
- Дедушка ее возил с собой в Москву, - продолжает дочь, - он грамотный был, жители поселка отправили его в столицу ходоком, чтоб спросить у вождя, как колхозы строить. Мама рассказывала: много народу было на прием к Ленину, все в лаптях, а отец ее, сапожник, был единственным, кто был в красивых сапогах. Его и пропустили одним из первых, отец зашел вместе с дочерью, моей мамой. Ленин погладил маму по голове и дал конфетку.
- До сих пор помню, - говорит Мария Семеновна.
- Карамелька была?
- А вот этого не помню, - говорит она. И начинает перечислять фамилии: Ленин, Сталин, Каганович.
- Это те, кого она пережила, - поясняет дочь.
- Яковлев, Молотов, - продолжает мама.

Возникшую паузу я заполняю новыми фамилиями:
- Хрущев, Брежнев.
- Это прихвостни! - прерывает Мария Семеновна. - При Сталине хорошо было жить!

- А сейчас?
- Сейчас я сижу, дак и не знаю.
- Мама восемь лет на улицу не выходит, после того как сломала тазобедренную косточку, - поясняет дочь...

                                                                        Про свой род
- Фекла, Авдотья, я - Мария, третья. Мама прожила 68 лет, а отец - 88, - вспоминает она свою родословную.
- Мама, чья бабушка прожила 115 лет? Тятина или твоя?- спрашивает дочь
- Моя. Моей мамы мать. Меня же в семь лет отдали в люди, с чужим ребенком водиться, маленьким, в зыбке качала, за что родителям моим платили три рубля в месяц, потом подросла - коров стала доить у людей, в работницах жить, вот так.

- Мама, как отец тебя сватал? - ведет линию разговора дочь
- Никак не сватал, - отвечает. - Взял меня за шею да и привел домой - вот и все сватовство. “Мама, - сказал, - я привел жену”. Мама его протестовала, но потом смирилась и даже стала говорить: я лучше люблю Марию, чем свою дочку Паруньку. Когда я стала все делать и угождать ей.

                                                                             Про память
- Еще бы чего не забыть?- спрашивает Мария Семеновна. - У меня было 11 детей всего. В живых осталось четверо.
- Мама, трое! - поправляет дочь. - Зоя-то померла.
- Правда, Зоя умерла, я забыла, - вздыхает мама. Дочери Зое был 61 год, и умерла она 15 лет назад.

                                                                             Про рецепты 
- Что еще сказать? - спрашивает женщина 103 лет и, немного подумав, начинает строки из стихов той поры, когда она была такой, как на фотографии на стене:
- “Колесница золотая мчится с горной вышины, уходи, зима седая…”
Наступает пауза, потом она огорченно говорит:
- Забыла. “Зима в окно стучится и гонит со двора”, - вспоминает следующее, опять замолкает и говорит еще более огорченно:
- Как надо, так и на ум не придет.

Вот про конницу Буденного тоже забыла…
- Она поздно ложилась, рано вставала, ее работа сохранила, - выдает рецепт долголетия мамы дочь.
- Сибирячки - крепкие люди! Я ж с Сибири, - отзывается мама.
- Она покладистая была, - звучит следующий рецепт долголетия.
- “Все засуетилось, все гонит зиму вон, и жаворонки в поле подняли трезвон”, - вспоминает строки очередного стиха мама. Опять пауза.

- Никогда ничего не требует и не упрекает никого, - сообщает третий рецепт дочь.
- “Заяц  нас  топчет, буря нас бьет, где же наш пахарь, чего же он ждет?” - радостно вспомнила почти все о несжатой полоске мама.

- Она не любила лавочку, чтоб особенно кто-то кого-то начинает обсуждать: сразу предлагала прекратить. Молодежь ходит в коротких юбках, ну и пусть ходит! Никого никогда не осудила и не оскорбила, - очередной рецепт долголетия.

                                                                           Про давление
- Мария Семеновна, хорошо дожить до ваших лет! - завидую белой завистью.
- Конечно, хорошо, если здоровый человек. А такой, как я, дак неинтересно жить, - остужает она мой восторг.

- Почему?
- Ну плохо вижу, плохо хожу, никуда негодная.
- Ну, мам, - погладила маму, как ребенка, по голове дочь и принесла ей воды, - у нее давление 120 на 80 (тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!). Я иногда ей жалуюсь: мама, у меня давление сегодня - 200, а вчера было 220. А она спрашивает меня: дочечка, ты мне скажи, куда оно тебе давит?

- Вот, - показывает Мария Семеновна мизинец на руке, - из-за этого пальчика я в больнице лежала. Какой-то нарост был, а так не болела никогда. Правильно живу, не болею, меня кормят хорошо.

- А что кушать надо для долголетия? - хочу получить еще один рецепт долгой жизни.
- Что приготовят, то и кушаю, кому-то, может быть, и невкусно, а мне все хорошо.

                                                                       Про уважение
Как нашла адрес долгожительницы?
Позвонила замечательная женщина и спросила: почему не всех, кто перешагнул столетний рубеж, поздравляет акимат? К одним - с телевидением и подарками, а про Марию Волченко не знают.
Я cпросила: а зачем представители акимата нужны на юбилеях уважаемых старцев?
- Власть же, - ответила моя милая собеседница. - Она ж должна как-то проявлять свое уважение к старикам, не так уж много у нас долгожителей.
И то правда.

Хельча ИСМАИЛОВА, тел. 259-71-99,
e-mail:ismailova@time.kz
фото Ляззат Тайкиной-Третьяковой