Святослав БЭЛЗА, музыковед: Я не евнух на страже гарема
Фестиваль “Дипломатия звезд” прошел в Алматы уже в третий раз. И бессменным ведущим вечеров остается
Святослав БЭЛЗА (на снимке) - журналист, музыковед, критик. Бэлза - икона и интеллектуальная отдушина для меломанов, для публики, останавливающей выбор на каналах “Культура” или Mezzo, для тех, кто не просто отличает Баха от Моцарта, но сравнивает исполнение их произведений разными музыкантами и оркестрами.- Вы, наверное, ощущаете себя эдаким музыкальным оракулом, знающим все?
- Только мой папа, наверное, знал о музыке все. Недаром же нашу фамилию можно в шутку расшифровать как Большая Энциклопедия Лишних Знаний Автора. Ну а если серьезно, то самое главное - не все знать, а не утратить свежесть восприятия, интерес первооткрывателя. Я много общался с великими артистами - от ПАВАРОТТИ до ХВОРОСТОВСКОГО - и видел, что люди, которые завоевали мир, выходя на сцену, каждый раз волнуются. И каждый раз благодарят Бога за удачное выступление. Искусство кончается там, где кончается волнение.
- Занятия музыкой всегда вбиваются в детей через насилие?
- Многие мои друзья, ставшие большими музыкантами, вспоминают, что на самом деле играющий ребенок был мечтой папы или мамы. И поначалу занятия были мукой мученической. Когда у тебя начинает что-то получаться, и это тебе доставляет удовольствие - только тогда общение с инструментом становится добровольным. Я с нежного возраста завидовал сверстникам: пока они гоняли во дворе мяч, меня вели на концерт или в театр. Но у нас дома искусство было не просто ремеслом - то была естественная среда обитания. Недаром же мама, по образованию - медик, под влиянием моего отца тоже стала писать книги о музыке. Вот только фамилию взяла девичью. Потому что к тому моменту писать стал и я, и она сказала: “Что-то много Бэлз развелось”. Так что я просто не представлял, что жизнь может быть иной.
- То есть в детстве и юности вы были эдаким паинькой?
- Не совсем. Например, из прин-ципа долго не вступал в комсомол. Только из-за того, что собирался поступать в МГИМО, куда не принимали без рекомендации из райкома, я в десятом классе, будучи уже переростком, стал комсомольцем.
- Почему сейчас так мало ваших коллег - людей, способных коротко и интересно представить слушателю программу? Или это профессия уходит в прошлое?
- Этому нигде не учат. Существует тип филармонического ведущего, который просто объявляет исполнителя и произведение. Есть и другая крайность - лектор, неоправданно затягивающий концерт. Тут нужна золотая середина. Конечно, очень редко в зале сидят только всезнающие утонченные меломаны. На самом деле, когда расскажешь что-то интересное о произведении, даже профессура подходит в антракте поблагодарить. В профессиональном плане для меня эталоном всегда был Ираклий АНДРОНИКОВ.
- По какому принципу вы выбираете концерты, в которых участвуете?
- Я работаю только с двумя категориями музыкантов: либо с самыми известными мастерами - как отечественными, так и зарубежными, либо с талантливыми детьми, которых необходимо поддержать и своим авторитетом облегчить им первые шаги в искусстве.
- И конечно, вы ревностно стоите на страже интересов классической музыки?
- Вагнер в свое время сказал, что некоторые музыкальные критики стоят на страже музыкальной классики, как евнухи - на страже гарема. Так вот, я не принадлежу к числу музыкальных евнухов и принимаю различные формы пропаганды классики. В наш век необходимы разные приемы. Яркий пример - дуэт Кабалье и Меркьюри. Монтсеррат КАБАЛЬЕ мне сама рассказывала, что поначалу она пришла в ужас от подобной идеи, но потом Фреди МЕРКЬЮРИ убедил ее, и певица дала согласие. А после этого совместного выступления Кабалье узнали тысячи людей, никогда прежде не слушавших оперу. Так что подобные приемы уместны. Но это не должно быть мейнстримом существования классики. Есть два рода музыки: одна - “легкого поведения”, доступная, которая сама заигрывает со слушателем, другая - гордая и требующая, чтобы слушатель сам сделал усилия и приблизился к ней.
- Жания АУБАКИРОВА перед выступлением переживала, будет ли ее исполнение элитарного концерта Брамса принято алматинской публикой. Как вы оцените прием?
- Мне кажется, Брамса встретили достаточно восторженно. Конечно, публика в зале была очень разная. Об этом можно судить и по тому, что аплодировали там, где этого делать нельзя - между частями одного произведения. Понятно, что кто-то пришел ради события, кто-то - из соображений престижа. Это всегда бывает…
- Классическая музыка всегда считалась достаточно элитарным жанром. Стоит ли ее так усиленно пропагандировать, “тащить” в массы?
- Насчет “элитарности” я согласен - как раз уровень доступности и востребованности такой академической культуры отражает общую культуру нации и народа. Да, во все времена, у всех народов классическая музыка и литература были достоянием, скажем так, меньшей части населения. Но ведь именно эта часть определяла лицо нации и ее духовный облик. Поэтому отсутствие классической музыки гибельно. Так же как гибельна “герметичность” культуры - если бы в Казахстане играли только казахскую музыку, в России только русскую и т.д. Это очень быстро приводит к печальным результатам. Музыка и искусство вообще призваны стирать границы.
- У вас есть собственный рецепт продвижения классики как продукта?
- Я точно знаю, что это - качество исполнения. В принципе, классика выдержит все - и режиссерские издевательства в опере, и посредственное исполнение на сцене. Но когда встречаются гениальный автор и гениальный исполнитель, то любая, даже не очень искушенная публика неизбежно ощутит магнетизм происходящего.
- С каким музыкальным произведением ассоциируется у вас Алматы?
- Наверное, рад был бы провести аналогию с каким-то образцом казахской музыки, но я не настолько знаю ее. Мне понравилось в прошлом году сочинение Плетнева на казахские народные темы, которое он исполнял на фестивале. Облик города определяет романтическое обрамление гор, так что я бы сравнил с каким-то романтическим образцом, например с берлиозовском “Гарольдом в Италии”.
- Как на желудок москвича лег традиционный казахский бешбармак?
- Прекрасно (невольно глотает слюну. - К. Е.). Правда, я к этому хорошо подготовлен, поскольку перепробовал все кухни мира - от Америки до Японии. Но трапеза трапезе рознь, поскольку важны не только гастрономические восторги, но и беседы, которые сопровождают это. Я никогда не забуду семидесятилетие моего друга Олжаса СУЛЕЙМЕНОВА, когда мы поехали в горы и ему дали выпустить на волю двух форелей, двух соколов и двух волчат. А потом было застолье, которое по праву можно назвать пиршеством беседы и общения. Это среднеазиатский колорит, ни на одном юбилее российского писателя такого не встретишь.
Надежда ПЛЯСКИНА, Ксения ЕВДОКИМЕНКО, Алматы
Фото Владимира ТРЕТЬЯКОВА
Поделиться
Поделиться
Твитнуть
Класснуть
