Солдат особого риска
Он вспоминает, что с напарником за сутки поднимал до 80 тонн груза. Надо было. Груз был гуманитарный и предназначался пострадавшим от землетрясения в Армении.
Это была его работа грузчика в аэропорту. Незаметная такая вроде. Не героическая.
Случилось вполне рядовое событие: надорвался тогда мужик.
В той цепочке передачи наших лучших побуждений пострадало здоровье грузчика.
Владимира Николаевича Колеконова.
Солдата особого риска.
Так называют тех, кто побывал в горячих точках.
Он был в Афганистане.
Приехали тогда ночью за ним. Велели быстро собраться. Объяснили на месте сбора, что ждет впереди. Война.
Выбора, в общем-то, и не было. Те, у кого были родственники со связями, уходили домой. И даже когда они уже были в пути, некоторых рядовых запаса снимали с этапа и отправляли домой. И выглядели они при этом не дезертирами, а счастливчиками, которых так удачно и вовремя отмазали от пуль и бомбежек.
Связи - великое дело. Особенно когда они спасают от войны.
***
Колеконов был на войне 35 дней.
Хватило, чтобы испытать ужас от мысли, что будет с его двумя детьми, если его разорвет в клочья.
Не разорвало. Не убили.
Просто обморозился.
И вот через годы то обморожение в Афгане дало о себе знать потерей здоровья.
***
- Люба, принеси ее, - кричит он жене.
- Что принести? - отзывается она.
- Да ногу мою!
И она приносит протез. Чаша для культи на тоненькой трубочке. Протез несовершенен не только
внешне. Он неудобен.
Неудобен - потому что, когда садится в машину, не свое колено на 15 сантиметров выпирает вперед. Недоработан - потому что надо было ездить в лечебное учреждение, где изготавливают протез, почти каждый день на примерку и подгонку. Месяца два он просил соседей, знакомых, друзей. А потом увидел, что всем до чертиков надоело возиться с ним, тратить время на него, таскать его на себе. И забрал протез домой: мол, сам доведу до ума.
Казалось, он может все: дом построить, раму для картины сделать необычную, восстановить кресло из царской коллекции, даже домашняя швабра у него в виде восторженного мужского достоинства. А вот протез подогнать для себя не смог.
Может быть, потому, что как человеку творческому ему для исполнения своих замыслов нужно вдохновение.
Протез не штучный товар. Не требующий вдохновения.
***
Со стен смотрят потрясающие картины.
Первая работа, которую он называет “страшный боженька”. Она создавалась для того, чтобы заманить девчонок в каморку. Ему было тогда 16 лет.
- Возьмешь за руку - колотун начинается, а чтоб обнять или поцеловать?! Ни за что не решишься. А тут сбоку зажжешь фонарик - увидит она освещенную сбоку картину и на меня вешается от страха. Уже сама.
Спасибо боженьке. Владимир тогда был атеистом, как требовали в школе.
Это не кощунство. Это молодость.
Одна из последних его работ тоже посвящена Богу. Светлый лик с усталым и добрым лицом. Это уже нынешнее отношение Владимира к Всевышнему.
***
- Вы про Маресьева читали? - спрашивает.
Читали, конечно.
Но запомнили разные эпизоды.
Владимир - про то, как прославленному летчику примеряли протез. Долго, тщательно, с вниманием и заботой.
Чего захотел: чтобы в жизни как в книге.
Разве так бывает?
В книге ни слова, сколько денег ушло на лечение. Потому что тогда лечение было бесплатным. А Владимир Колеконов занимает на обезболивающие и сосудорасширяющие лекарства.
На сегодня долг равен 140 тысячам тенге.
А надо еще занимать.
И отдавать долги надо.
Замкнутый круг солдата особого риска...
***
Владимир говорит, что пять лет выходит даже во двор, только когда соберется с силами и заручится поддержкой.
Выехал один раз. Са-мо-стоя-тель-но.
Сбила машина. Вместе с коляской. Очки улетели в сторону. Остановилась та машина, вышли из нее люди. Попросили не заявлять в дорожную полицию, обещали помочь. Он и согласился. Забросили его в машину, подвезли к дому и выбросили. Инвалидная коляска погнута, он ничего не видит. Ни обидчиков, ни номера машины.
***
Над кроватью - зачехленный костюм, который он давно не носил.
Сквозь прозрачную пленку видны боевые награды.
Там же, над кроватью, в специальном самодельном кармашке - газетные вырезки об актере Вячеславе Невинном.
Читает вслух: “Психолог вывел из депрессии актера, потерявшего обе ноги”.
Комментирует: “Я специально слежу за Невинным, он в позапрошлом году одну ногу потерял, в этом - другую. Я слежу за ним, потому что с такой болезнью долго не живут. Понимаете, и если у него есть какие-то продвижки, и у меня могут быть!”
Врачи предупреждают, что нельзя испытывать стрессы и переживать, потому что это негативно сказывается на здоровье. Нужны положительные эмоции.
А где их взять?
Психолог, конечно же, у него не был.
Откуда на него деньги?
На лекарства бы хватило.
Владимиру всего 57 лет.
“Ощущение, что никому не нужен”.
Это он о себе.
***
Недавно ему подарили коляску. Автоматическую. 30 километров можно проехать.
Единственная радость, которую ему устроило общественное объединение “Солдаты особого риска”. Нашли спонсоров… Теперь до базарчика ездить может. Посмотреть на раздраженные и потные лица. Увидеть, как цветут цветы в палисадниках. Потому что это жизнь. Которой ему так не хватает…
Когда-то он нарисовал картину, которую назвал “Афганец”. Вместо лица - театральная маска. Половинка - смеется, а половинка - плачет. Собирательный образ.
***
- Не жалуйся, - тихо шепчет Люба.
- И не думал, - отвечает он. - Это не твоя заслуга, что мы 34 года вместе. А моя.
Она стоит позади, готовая в любую минутку оказаться рядом, и тихо покачивает головой:
- Он вспыльчивый стал. В последнее время. Красавец был. Высокий. А сейчас уменьшается.
- Как уменьшается? - переспрашивает он ее.
- Я имела в виду - без ноги, - тихо объясняет жена...
- А я сейчас встану, - говорит Владимир, хотя нагрузка для оставшейся ноги противопоказана. И встает.
Высокий, красивый, один метр 82 сантиметра. Из последних сил держится за остатки чувства юмора.
Солдат особого риска.
Хельча ИСМАИЛОВА, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы
Это была его работа грузчика в аэропорту. Незаметная такая вроде. Не героическая.
Случилось вполне рядовое событие: надорвался тогда мужик.
В той цепочке передачи наших лучших побуждений пострадало здоровье грузчика.
Владимира Николаевича Колеконова.
Солдата особого риска.
Так называют тех, кто побывал в горячих точках.
Он был в Афганистане.
Приехали тогда ночью за ним. Велели быстро собраться. Объяснили на месте сбора, что ждет впереди. Война.
Выбора, в общем-то, и не было. Те, у кого были родственники со связями, уходили домой. И даже когда они уже были в пути, некоторых рядовых запаса снимали с этапа и отправляли домой. И выглядели они при этом не дезертирами, а счастливчиками, которых так удачно и вовремя отмазали от пуль и бомбежек.
Связи - великое дело. Особенно когда они спасают от войны.
***
Колеконов был на войне 35 дней.
Хватило, чтобы испытать ужас от мысли, что будет с его двумя детьми, если его разорвет в клочья.
Не разорвало. Не убили.
Просто обморозился.
И вот через годы то обморожение в Афгане дало о себе знать потерей здоровья.
***
- Люба, принеси ее, - кричит он жене.
- Что принести? - отзывается она.
- Да ногу мою!
И она приносит протез. Чаша для культи на тоненькой трубочке. Протез несовершенен не только
внешне. Он неудобен.
Неудобен - потому что, когда садится в машину, не свое колено на 15 сантиметров выпирает вперед. Недоработан - потому что надо было ездить в лечебное учреждение, где изготавливают протез, почти каждый день на примерку и подгонку. Месяца два он просил соседей, знакомых, друзей. А потом увидел, что всем до чертиков надоело возиться с ним, тратить время на него, таскать его на себе. И забрал протез домой: мол, сам доведу до ума.
Казалось, он может все: дом построить, раму для картины сделать необычную, восстановить кресло из царской коллекции, даже домашняя швабра у него в виде восторженного мужского достоинства. А вот протез подогнать для себя не смог.
Может быть, потому, что как человеку творческому ему для исполнения своих замыслов нужно вдохновение.
Протез не штучный товар. Не требующий вдохновения.
***
Со стен смотрят потрясающие картины.
Первая работа, которую он называет “страшный боженька”. Она создавалась для того, чтобы заманить девчонок в каморку. Ему было тогда 16 лет.
- Возьмешь за руку - колотун начинается, а чтоб обнять или поцеловать?! Ни за что не решишься. А тут сбоку зажжешь фонарик - увидит она освещенную сбоку картину и на меня вешается от страха. Уже сама.
Спасибо боженьке. Владимир тогда был атеистом, как требовали в школе.
Это не кощунство. Это молодость.
Одна из последних его работ тоже посвящена Богу. Светлый лик с усталым и добрым лицом. Это уже нынешнее отношение Владимира к Всевышнему.
***
- Вы про Маресьева читали? - спрашивает.
Читали, конечно.
Но запомнили разные эпизоды.
Владимир - про то, как прославленному летчику примеряли протез. Долго, тщательно, с вниманием и заботой.
Чего захотел: чтобы в жизни как в книге.
Разве так бывает?
В книге ни слова, сколько денег ушло на лечение. Потому что тогда лечение было бесплатным. А Владимир Колеконов занимает на обезболивающие и сосудорасширяющие лекарства.
На сегодня долг равен 140 тысячам тенге.
А надо еще занимать.
И отдавать долги надо.
Замкнутый круг солдата особого риска...
***
Владимир говорит, что пять лет выходит даже во двор, только когда соберется с силами и заручится поддержкой.
Выехал один раз. Са-мо-стоя-тель-но.
Сбила машина. Вместе с коляской. Очки улетели в сторону. Остановилась та машина, вышли из нее люди. Попросили не заявлять в дорожную полицию, обещали помочь. Он и согласился. Забросили его в машину, подвезли к дому и выбросили. Инвалидная коляска погнута, он ничего не видит. Ни обидчиков, ни номера машины.
***
Над кроватью - зачехленный костюм, который он давно не носил.
Сквозь прозрачную пленку видны боевые награды.
Там же, над кроватью, в специальном самодельном кармашке - газетные вырезки об актере Вячеславе Невинном.
Читает вслух: “Психолог вывел из депрессии актера, потерявшего обе ноги”.
Комментирует: “Я специально слежу за Невинным, он в позапрошлом году одну ногу потерял, в этом - другую. Я слежу за ним, потому что с такой болезнью долго не живут. Понимаете, и если у него есть какие-то продвижки, и у меня могут быть!”
Врачи предупреждают, что нельзя испытывать стрессы и переживать, потому что это негативно сказывается на здоровье. Нужны положительные эмоции.
А где их взять?
Психолог, конечно же, у него не был.
Откуда на него деньги?
На лекарства бы хватило.
Владимиру всего 57 лет.
“Ощущение, что никому не нужен”.
Это он о себе.
***
Недавно ему подарили коляску. Автоматическую. 30 километров можно проехать.
Единственная радость, которую ему устроило общественное объединение “Солдаты особого риска”. Нашли спонсоров… Теперь до базарчика ездить может. Посмотреть на раздраженные и потные лица. Увидеть, как цветут цветы в палисадниках. Потому что это жизнь. Которой ему так не хватает…
Когда-то он нарисовал картину, которую назвал “Афганец”. Вместо лица - театральная маска. Половинка - смеется, а половинка - плачет. Собирательный образ.
***
- Не жалуйся, - тихо шепчет Люба.
- И не думал, - отвечает он. - Это не твоя заслуга, что мы 34 года вместе. А моя.
Она стоит позади, готовая в любую минутку оказаться рядом, и тихо покачивает головой:
- Он вспыльчивый стал. В последнее время. Красавец был. Высокий. А сейчас уменьшается.
- Как уменьшается? - переспрашивает он ее.
- Я имела в виду - без ноги, - тихо объясняет жена...
- А я сейчас встану, - говорит Владимир, хотя нагрузка для оставшейся ноги противопоказана. И встает.
Высокий, красивый, один метр 82 сантиметра. Из последних сил держится за остатки чувства юмора.
Солдат особого риска.
Хельча ИСМАИЛОВА, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы
Поделиться
Поделиться
Твитнуть
Класснуть
