Процессы и эксцессы

Когда на излете Перестройки в Советском Союзе была впервые издана книга известного американского историка Уильяма Ширера «Взлет и падение Третьего рейха», вероятно, внимание читателей к этой работе, в большей степени, было привлечено в связи с изложенными в ней фактами о роли советского руководства и лично товарища Сталина в начале Второй мировой войны. Но поскольку я ознакомился с этой работой не так давно, эта часть не произвела на меня особенного эффекта. Все-таки за последние двадцать лет эту тему те же российские исследователи, в основном, отработали. По пакту Молотова-Риббентропа, «Катыни», экспансии СССР в 1939-1940 гг. опубликовано много статей и книг, изданы сборники документов, и человек, интересующийся данной тематикой, может найти в них гораздо больше необходимой информации, нежели в данной книге. 

Ценность таких работ, как «Взлет и падение Третьего рейха», в первую очередь, определяется их размахом, позволяющим увидеть всю картину тех или иных исторических процессов целиком. Это не увлекательное историческое расследование, посвященное загадкам и тайнам прошлого, а в определенной мере философское произведение, где читатель размышляет и вместе с автором, и без него, уходя за рамки тем, присутствующих в книге.

Огромное дополнительное достоинство книге придает тот факт, что автор жил в нацистской Германии в 1934-1940 гг., был очевидцем многих знаковых событий, неоднократно посещал съезды НСДАП, где слушал выступления Гитлера, имел возможность в качестве журналиста общаться с высокопоставленными чиновниками и военными, а также наблюдать за эволюцией народных настроений. 

Лично для меня одним из главных впечатлений от знакомства с работой Уильяма Ширера стало окончательное крушение с детства сидевшего в голове мифа. Как это ни парадоксально звучит, но человек, воспитанный на советских книгах и фильмах, нередко вместе с ненавистью к фашизму проникается неким священным трепетом в отношении Третьего рейха, воспринимая его как едва ли не идеальную в плане организации государственную и военную машину, которую Советский Союз одолел лишь чудом. И, соответственно, Гитлер воспринимается не только как людоед и палач, но и как вполне «эффективный менеджер».
В этом плане, конечно, очень полезно знакомиться с описанием ошибок, глупостей, несуразицы и разгильдяйства, которых было полно в действиях политического и военного руководства Германии. И прежде всего это касается самого Гитлера, политическая биография которого выглядит не как закономерность, а как цепь случайностей.

Разумеется, нельзя снимать ответственность с учений Фихте, Гегеля, Трейчке, Ницше, Гобино, Чемберлена и других популярных в Германии философов XIX века, оказавших большое влияние на формирование шовинистических убеждений, как у самого Гитлера, так и у значительной части немецкого общества в целом. Свою роль сыграли и прусский культ «сильной руки», отсутствие демократических традиций, реваншистские настроения после проигрыша Первой мировой, кабальный Версальский договор и другие обстоятельства, породившие чрезвычайно благоприятную ситуацию для захвата власти нацистами. Обо всем этом очень хорошо рассказывает Уильям Ширер.

Но невозможно отрицать и фактора элементарного везения Гитлеру, в том, например, что его активная оппозиционная деятельность в политике совпала с тяжелейшим экономическим кризисом, а приход к власти точно так же сошелся с оживлением экономики во всем мире. В итоге немцы стали считать его спасителем нации. Это было незаслуженно, но, увы, в истории очень часто народное мнение оказывается ошибочным. Так же несправедливо американцы, к примеру, в то же самое время фактически возложили всю ответственность за Великую депрессию на одного человека. Президент Герберт Гувер, пришедший к власти в 1929 г., по единодушным оценкам экспертов, никак не был причастен к разразившемуся в том же году кризису, но вследствие совпадения двух этих событий в глазах народа он стал просто эпическим злодеем. Городки нищих молва окрестила «Гувервиллями», газеты, которые для ночлега стелили на лавочки бездомные, получили название «одеял Гувера», а вывернутые карманы бедняков превратились во «флаги Гувера». А героем стал пришедший к власти в нужное время Франклин Рузвельт, включивший в свою программу по выходу из экономического кризиса и меры, разработанные его предшественником.

Но вернемся к Гитлеру, которому надо отдать должное в том, что, будучи посредственностью и обладая чрезвычайно слабыми познаниями в чем-либо в принципе, после прихода к власти на основных направлениях он доверился профессионалам. И главным творцом могущества Третьего рейха стал талантливейший финансист Яльмар Шахт, возглавлявший Рейхсбанк в 1923-1930 гг. и вновь назначенный на эту должность Гитлером в 1933 г. «Не было в Германии человека, - пишет Уильям Ширер, – который столько бы сделал для Гитлера в области укрепления финансовой мощи Третьего рейха и осуществления программы перевооружения в годы, предшествовавшие Второй мировой войне, сколько сделал Шахт, ставший позднее министром экономики и генеральным уполномоченным по делам военной экономики». Непосредственной подготовкой и реформированием Вермахта также занялись профессионалы в своем деле в лице министра обороны фон Бломберга, главнокомандующего сухопутными силами фон Фрича, начальника генерального штаба Бека, главнокомандующего ВМС Редера. Вообще все ключевые фигуры Вермахта в лице фельдмаршалов и гросс-адмиралов являлись представителями старой немецкой аристократии и кадровыми офицерами, блестяще проявившими себя в ходе Первой мировой. Так что не приходится удивляться восстановлению военной мощи Германии в столь короткие сроки.

Сам Гитлер, мнивший себя великим мыслителем и гениальным художником, вместе со своими соратниками по партии в первые годы прихода к власти был больше занят преследованиями евреев и цыган, а также вопросами культуры, науки и образования, насаждая в них нацистскую идеологию, что привело к полному разгрому в этих областях. Тысячи представителей научной и творческой интеллигенции были вынуждены бежать из Германии. Впоследствии эти мозги и таланты принесли немало пользы для приютивших их стран.
Это не помешало фюреру приписать себе успехи в экономике и возрождении армии, и вскоре он попытался впервые приступить к воплощению в жизнь своих бредовых идеек на внешнеполитической арене, где ему вновь улыбнулась госпожа удача. Последовавшая в 1936 г. ремилитаризация Рейнской области, аншлюс Австрии и агрессия против Чехословакии в 1938 г. сошли с рук Гитлеру только по причине трусости британского и французского правительств, хотя на тот момент две ведущие европейские державы могли бы легко расправиться с Германией. По сути, успехи фюрера в тот период можно сравнить с поведением какого-нибудь мальчишки-хулигана, задирающего всех во дворе, в первую очередь, благодаря своей наглости, из-за которой перед ним пасуют даже ребята, которые физически сильнее обидчика.
Не удовлетворившись проглоченным и окончательно уверовав в свое высокое предназначение, Гитлер с конца 30-х гг. перестал прислушиваться к мнению специалистов, построивших Третий рейх, и продолжил свою агрессивную политику, что неминуемо вело к большой войне. Шахт, фон Бломберг, фон Фрич, Бек, Редер и некоторые другие государственные деятели и представители высшего военного командования открыто выступали против этих планов, предупреждая, что Германия ни в военном, ни в экономическом отношении не может на равных противостоять сильнейшим государствам мира, но их мнения на сей раз были проигнорированы. Так начался путь к краху.

С самого начала Второй мировой бывший ефрейтор постоянно вмешивался в военные вопросы и навязывал свои решения командованию Вермахта, что приносило гораздо больше вреда, чем пользы. Правда, любовь к вычурности и нестандартным решениям помогла Гитлеру обратить внимание на оригинальное предложение генерала фон Манштейна и бросить в наступление танковые части через Арденнские горы, к чему союзники были абсолютно не готовы и что стало основной причиной поражения Франции. Но даже воспользоваться плодами этой блестящей операции Гитлер в полной мере не сумел.
Имея подавляющее превосходство, он дал приказ остановить победное наступление армии, шокировав тем самым все немецкое военное командование, благодаря чему союзники получили возможность эвакуировать остатки своих войск (более трехсот тысяч человек), блокированных возле Дюнкерка и уже, казалось, обреченных на гибель или плен. Следующим шагом стала проигранная в воздухе Битва за Британию, благодаря чему все планы по форсированию Ла-Манша и вторжению в Англию были сорваны. Но этого Гитлеру было мало и, оставив за спиной недобитых англичан, фюрер, изначально имея мало шансов, решил потягаться в силах с могущественным Советским Союзом. Надо отметить также, что своим шовинизмом Гитлер очень сильно поспособствовал превращению войны в Великую Отечественную, хотя имел возможность гораздо более эффективно разыграть антибольшевистскую карту. Правда, внезапность нападения обернулась первоначальными колоссальными успехами Вермахта, поскольку Сталин перед войной всерьез не понимал, что Гитлер окажется безумен настолько, чтобы вести войну на два фронта. Тем не менее, очнувшись после первоначального ошарашивающего натиска, советская армия, обладая несравнимо превосходящими ресурсами и пользуясь поддержкой другой мощнейшей державы в лице Соединенных Штатов, остановила и опрокинула зарвавшегося наглеца.

На мой взгляд, это мало похоже на путь злого гения, и изображать Гитлера таким, значит, в какой-то мере играть на руку неонацистам. Величие любого вида неизбежно порождает поклонение. Конечно, школьникам обязательно нужно рассказывать о героизме наших дедов и прадедов, победивших фашизм. Но наряду с идеологическим воспитанием не стоит забывать об истории как таковой, и на примере Гитлера нужно говорить подрастающему поколению о роли случая в истории, о том, к чему ведет потакание шовинизму и непомерные амбиции, и о том, что ни одно общество ни застраховано от подобных эксцессов. Вообще, конечно стоило бы подумать о том, чтобы в старших классах вместо зубрежки учебников по истории Казахстана и Всемирной истории, попробовать знакомить школьников с монографиями великих историков. Это явно больше способствовало бы их интеллектуальному развитию.
Разумеется, все это лишь мои мысли по поводу. Наверняка другие читатели при знакомстве с книгой Уильяма Ширера будут фокусировать свое внимание на каких-то других моментах в биографии Гитлера и истории созданного им государства.

Разумеется, (как пишут обычно в рецензиях) книга Уильяма Ширера тоже не лишена недостатков. Во-первых, чувствуется, конечно, при чтении по разным моментам, что автор – американец, хотя в идеале этого быть не должно. Но для справедливости следует сказать, что в работах ученых с постсоветского пространства симпатия к «своим» обычно выражается куда сильнее, и работа Ширера все-таки в большей степени соответствует принципу объективности, которым должен руководствоваться в своей работе любой историк.
Можно также упрекнуть автора в том, что он слишком подробно расписывает какие-то, возможно, не слишком существенные подробности в одних случаях и вскользь говорит о том, что, казалось бы, имеет большее значение для понимания истории Третьего рейха, в других. Но такие замечания можно делать любому историку. Ни один, даже самый выдающийся ученый, не может изучить всю сохранившуюся информацию о том или ином историческом периоде, если, конечно, речь идет не о какой-то примитивной теме. Таким образом, источники, уже выдержавшие испытание временем, в процессе сбора материала исследователем проходят еще одну фильтрацию. Следующий отсев происходит уже в процессе обработки информации. Даже в случае исключения внешних факторов давления в форме, например, государственной цензуры или определенных ожиданий читательской аудитории историк, по объективным причинам, должен выбирать из своего багажа знаний то, что будет использовано в работе, и решать, чему суждено остаться в личном архиве и памяти. В теории, конечно, должно быть выбрано самое важное, но как избежать человеку давления собственных пристрастий и вкусов? Кому-то нравится копошиться в личной жизни исторических персонажей, другого занимает батальная тема, третий на первое место ставит экономику. Собственно говоря, поэтому и нужно читать разных историков. Это единственный верный способ получить разностороннее представление о том или ином историческом отрезке.