Данияр КАНАФИН и Александр РОЗЕНЦВАЙГ, адвокаты: Проект нового УПК - диктат прокуратуры

В предыдущих публикациях мы неоднократно поднимали тему реформирования законодательства в сфере уголовного преследования и судопроизводства. В гражданском обществе неоднозначно воспринимают предлагаемые нововведения.
А на днях Генеральная прокуратура опубликовала на своем сайте проект нового Уголовно-процессуального кодекса (УПК), который планируется принять до конца нынешнего года. Разработчики документа утверждают, что после вступления УПК в силу права казахстанцев будут соблюдаться не хуже, чем граждан развитых стран. Однако адвокаты Данияр КАНАФИН (на левом снимке) и Александр РОЗЕНЦВАЙГ (на правом снимке) считают, что проект нового УПК является откатом назад и в известном смысле может быть назван “контрреформой”. Наш корреспондент выслушал их аргументы.

- Для чего нужен новый УПК - ныне действующий совсем потерял актуальность?
Данияр КАНАФИН: Существующий порядок уголовного судопроизводства устарел. С одной стороны, он перегружен процедурами, затрудняющими расследование и рассмотрение в суде уголовных дел по существу. С другой - процесс носит неоправданно инквизиционный характер. По уголовным делам публичного обвинения выносится всего около одного-двух процентов оправдательных приговоров. Вдумайтесь в эту цифру! В большинстве развитых демократических стран количество оправданий колеблется от 10 до 20 процентов. Получается, что у нас шанс на оправдание минимальный. Понятно, что в таких условиях страдают и справедливость, и законность, нарушаются права человека. Как говорил известный российский адвокат Генри Резник, правосудие должно работать и на рассуд, а не только на осуд. Думаю, что руководство страны понимает, что накопившиеся проблемы нужно решать.
Александр РОЗЕНЦВАЙГ: Очень важно понять, в какую сторону следует двигаться. Если будет принят представленный проект УПК, это шаг назад. Стратегический просчет, на мой взгляд, заключается в фрагментарности изменений, отсутствии системной, научно обоснованной концепции. Нужно обеспечить реальное верховенство права и подлинную независимость суда, вывести его из-под контроля исполнительной власти. Это принципиально важно!
Ныне действующий кодекс разрабатывали группа ученых-правоведов, судьи Верховного суда, практики. То есть плюрализм мнений худо-бедно соблюдался. А сейчас подготовку важнейшего для всего общества документа почему-то отдали на откуп одной Генеральной прокуратуре. При этом из кодекса выкорчевываются завоевания последних 15 лет. Те нормы, за принятие которых мы боролись все эти годы, выхолощены...
Д. К.: Одним из обоснований необходимости подготовки нового УПК был тезис о том, что этот закон будет направлен на лучшее обеспечение прав человека и дальнейшее усиление принципов правового демократического государства. На самом деле до реального достижения заявленных целей пока очень далеко. В проекте кодекса гарантии соблюдения прав человека сокращаются, а новые институты, призванные обеспечить защиту личности и справедливость судопроизводства, носят декоративный характер. Простой пример. Во всем цивилизованном мире права человека защищаются посредством судебного контроля. Если органам следствия требуется ограничить право на неприкосновенность жилища или тайну частных переговоров, они обращаются в суд за санкцией, поскольку в демократической стране судья является нейтральной фигурой - не относится ни к стороне защиты, ни к стороне обвинения. У нас же такие действия санкционирует прокуратура. Она же может руководить расследованием. Одно и то же ведомство ведет следствие и одновременно осуществляет процессуальный контроль за соблюдением прав тех, в отношении которых это следствие производится. Понятно, что в этом случае орган уголовного преследования не может выступать в качестве объективного арбитра. И в проекте нового УПК такой порядок сохранен!
Далее. Проектом кодекса преду­смотрена новая фигура - так называемого следственного судьи, отвечающего за процессуальный контроль. Казалось бы, он и должен санкционировать прослушивание переговоров, обыски, контроль электронных сообщений и другие действия, связанные с вторжением в сферу прав человека. Но на деле, получается, этому судье придают незначительные либо малопринципиальные функции, в частности разрешение на эксгумацию трупа или объявление человека в международный розыск, которые в повседневной практике совершаются редко. То есть компетенция следственного судьи будет весьма условной. И это нас сильно беспокоит.

- Что бы вы предложили разработчикам нового УПК, если бы участвовали в его обсуждении?
А. Р.: К делу должны быть привлечены чиновники не одного заинтересованного ведомства, а также ответственные, дорожащие своим именем научные работники, практики, гражданские активисты и, конечно же, адвокаты. Закон ведь пишется не “под прокуратуру”, а в интересах всего общества.
Д. К.: Сегодня адвокат - субъект в уголовном судопроизводстве априори второстепенный. В некоторых ситуациях кажется, что его терпят только потому, что без него процесс будет выглядеть совсем уж неприглядно. Полномочия защитников в законе не конкретизированы. Адвокат формально имеет право опросить свидетелей, назначить экспертизу, но процедуры, механизмы совершения этих действий в УПК не оговариваются. А ведь основная часть доказательств собирается именно во время предварительного следствия, где адвокат должен иметь равные или хотя бы сопоставимые возможности со своими процессуальными оппонентами. Принцип равенства и состязательности сторон в уголовном процессе никто не отменял.
А. Р.: Адвокатов постоянно и повсеместно дискриминируют и унижают. Обыскивают. Суют носы в адвокатские досье. При посещении офисов правоприменительных органов изымают мобильные телефоны и компьютеры. Так поступают даже в Верховном суде! Я пытался в этом разобраться и не нашел ни одного законодательного акта, который бы позволял это делать. О чем это говорит? Только об одном - о серьезных проблемах правовой системы страны в целом и правоприменения в частности, о недостаточной правовой культуре.
Д. К.: Одним словом, извините за каламбур, защитники сами нуждаются в защите. Известны вопиющие случаи, о которых, кстати, писала и ваша газета, когда производились обыски в офисах адвокатов. Были факты прослушивания переговоров, в том числе телефонных, адвокатов с их подзащитными. К сожалению, расширяется практика, когда постановления о прослушивании и записи переговоров в уголовные дела не подшивают, то есть защита лишена возможности непосредственно проверить законность этого действия. При этом следствие ссылается на секретность этих мероприятий. Но позвольте: в законе о государственных секретах прямо указано, что сведения, касающиеся ограничения прав человека, не могут быть засекречены!
Мы множество раз об этом и писали, и говорили, но нас не слышат. Или делают вид, что не слышат. Хотя адвокатура - порой единственный и иногда самый последний рубеж защиты человека от произвола. И, выступая за права адвокатов в уголовном процессе, мы боремся за права всех граждан нашей страны.
К тому же не будем забывать, что Казахстан ратифицировал изрядное количество международных соглашений. Новый УПК не должен им противоречить.
А. Р.: Новые кодифицированные законы принимаются не каждое десятилетие. Сейчас возникла уникальная возможность сделать все так, как это практикуется в демократических, развитых странах. С учетом мирового опыта и интересов прав человека. Но увы... Проект нового УПК - некий диктат прокуратуры.
УПК - самый принципиальный акт, определяющий вектор уголовной политики в любой стране. История и современность доказывают, что от него напрямую зависят и состояние социально-экономического развития общества, и степень защищенности прав собственности, инвестиционного климата и самого предпринимателя, не говоря уже о простых гражданах. Такой документ непременно следовало бы согласовать как минимум с адвокатским, правозащитным и остальным юридическим сообществом, провести его независимую экспертизу и тщательно обсудить на парламентских слушаниях. Может быть, у разработчиков УПК просто нет возможности остановиться и оглянуться? Тогда им нужно в этом помочь. Ведь пока адвокатура в прошлом году не подняла шум, нас даже на заседания рабочих групп по обсуждению проекта кодекса не приглашали. На некоторых обсуждениях, которые проводила Генеральная прокуратура, адвокатам не давали слова или позволяли высказаться в самом конце, когда главные персоны, от которых зависит принятие решений, уже покинули встречу...
Д. К.: Мы настаиваем на судебном контроле за ограничениями прав человека. Мы настаиваем на сохранении в УПК такого демократического института, как суд с участием присяжных: граждане должны иметь право участвовать в отправлении правосудия в своей стране. Компетенция этого суда не должна сокращаться, как это, к сожалению, преду­смотрено проектом УПК. Ни в коем случае нельзя допустить откат к прошлому.

Михаил КОЗАЧКОВ, Алматы