Деньги есть, но вы держитесь!

15 мая 2024 года прошло заседание коллегии Минздрава, на котором чиновники приняли решение сократить размер базовой ставки клинико-затратных групп онкологической помощи.

Тарифы, по которым из фонда медстрахования оплачивают медицинские услуги, зависят от множества факторов и коэффициентов. Но основа, от которой отталкиваются, определяя окончательную сумму, - это как раз базовая ставка. До 15 мая ее размер в онкопомощи и всех остальных сферах составлял порядка 169 000 тенге. Теперь же онкологию выделили и снизили базовую ставку до 135 834 тенге. Это и есть 20 процентов, на которые сократили финансирование этой сферы.

Шум тогда стоял до потолка. Все ждали, что денег онкологам дадут меньше, и значительно. Боялись, что это отразится на пациентах. Народ успокоили: лечение получат все в полном объеме. Ситуацию прокомментировали: внутри системы онкопомощи есть проблемы - надо наводить порядок. И пообещали до конца года тарифы пересмотреть.

Что в итоге получилось? В следующем году на лечение рака потратят даже чуть больше денег, чем в этом. По данным Фонда социального медицинского страхования, в 2024 году на оказание медицинской помощи онкологическим больным ушло 161,3 млрд тенге. Согласно бюджетной заявке Министерство финансов на 2025 год поддержало финансирование в объеме 144,8 млрд тенге. Еще 19,9 млрд выделили дополнительно. В общей сложности в онкоцентры поступит 164,8 млрд тенге, это на два процента, или на 3,4 млрд тенге, больше, чем в этом году.

                                                                        ***

Как же так, тарифы ведь сократили? Неужели Минздрав передумал? На самом деле в этом нет ни парадокса, ни заслуги Министерства здравоохранения - на онкологию дополнительно выделили почти 25 млрд тенге во время обсуждения проекта госбюджета на 2025 год (к этому мы еще вернемся).

Второй момент - количество больных каждый год растет, это тоже нужно учитывать. Людей больше - денег примерно столько же. И третье - тарифы на оказание медуслуг ежегодно индексируются примерно на 10-15 процентов, это зависит как раз от базовой ставки. Она осталась прежней во всех, кроме онкологии, отраслях медицины. Получится, что в других сферах финансирование вырастет, а в онкологии останется примерно таким же.

Мы, конечно, рассчитывали на разговор с представителями Министерства здравоохранения. Договаривались долго и упорно, но увы… В министерстве предпочли отделаться письменным ответом, общий смысл которого сводится к сто раз сказанному: помощь больным окажут в полном объеме, а тарифы оптимизируют.

“Министерство проводит работу по сбору и анализу данных фактических расходов организаций, оказывающих онкологическую помощь, - процитирую Минздрав. - Завершены работы по разработке схем лучевой терапии в разрезе нозологий, актуализации схем химио- и таргетной терапии... Планируется изменение тарифов клинико-затратных групп хирургического профиля онкологии и методов оплаты оказания онкологической помощи”.

Судя по всему, об изменениях мы узнаем в ближайшее время.

                                                                            ***

А теперь вернемся к дополнительному финансированию 25 млрд тенге. Об этих поправках во время обсуждения госбюджета на 2025 год рассказал депутат мажилиса, председатель комитета по социально-культурному развитию Асхат АЙМАГАМБЕТОВ. Он же был и одним из активных критиков решения Минздрава сократить тарифы в онкологии.

- Это решение Минздрав принял без обсуждения, исследований и адекватных расчетов. Механически срубил базовую ставку на 20 процентов, что, мягко говоря, вызывает недоумение, - не скрывает отношения к произошедшему Асхат Канатович. - Может быть, по каким-то тарифам требуется увеличение, по каким-то уменьшение. Понять это можно лишь после тщательного анализа ситуации и изучения клинико-затратных групп по каждому пролеченному случаю.

Недавно я спросил коллег из Минздрава: “Удалось сэкономить обещанные 30 млрд тенге, о которых говорили, когда принимали решение снизить тариф?” Ничего не сэкономили. Более того, насколько я понимаю, к концу года ожидается дефицит (в части финансирования онкологии. - О. А.).

В октябре проект бюджета мы начали обсуждать на нашем комитете в мажилисе. Резонанс, связанный с сокращением тарифов на онкологию, уже прошел. Я ездил по регионам, встречался с онкологами и пациентами, внимательно следил за темой. И когда мы стали изучать бюджет, сразу обратил внимание на то, что Минздрав сохранил общий объем финансирования гарантированного объема бесплатной медицинской помощи, но почти на 20 млрд тенге сократил расходы на онкологию и, если мне не изменяет память, на 5 млрд тенге на онкогематологию.

Мы не могли это так оставить. Дали поправку, нашли деньги и перекинули порядка 25 млрд тенге Минздраву на онкологию (это если не считать дополнительно выделенных средств на протонный центр, гемодиализ и паллиативную помощь). Благодаря этому финансирование существенно выросло.

- Из какой сферы перекинули эти 25 млрд тенге?

- Львиную долю пришлось забрать у других министерств, не здравоохранения (не хочу говорить, каких именно) и еще небольшую сумму перераспределить внутри.

Проблема в том, что и этих денег может не хватить. 164,8 млрд тенге - минимум. На самом деле решение сократить базовые ставки по клинико-затратным группам онкопомощи серьезно влияет на финансирование этой сферы.

Например, таргетный препарат “кадсила” (таргетные препараты - современный вид лечения онкологии, они воздействуют только на опухолевые клетки, не повреждая здоровые ткани. - О. А.) стоит почти 2 млн тенге. При прежних тарифах клинике, которая его применяет, возмещали 1,8 млн тенге, примерно на 100 тыс. тенге меньше стоимости. Теперь эта разница будет составлять 400 тыс. тенге, если не больше.

- К чему это приведет?

- Когда врачи принимают решение о назначении таргетного лечения, они отталкиваются не только от протоколов, но и от бюджета клиники. Чем скромнее бюджет, тем меньше пациентов получат препарат - приходится выбирать, кому целесообразнее его назначить и дать шанс на жизнь.

Сейчас обсуждается предложение перевести таргетные препараты в список амбулаторного лекарственного обеспечения. Мы это полностью поддерживаем, в таком случае онкологи не будут связаны бюджетом и смогут назначать всем, кому надо по протоколу. Но это планы, а мы говорим о дне настоящем.

- Какие риски вы еще видите?

- Мы опасаемся, что может увеличиться количество полостных операций, которые начнут делать вместо лапароскопических. Последние требуют высокого уровня мастерства и квалификации хирурга, применения современных технологий, значительных затрат на оборудование и расходные материалы. А если придется экономить… Кто в итоге пострадает? Онкодиспансер? Минздрав? Нет, конечно. Пострадает обычный граж­данин. А ведь от вида операции зависит процесс выздоровления и восстановления. Поэтому я не вижу никакой логики в решении Минздрава механически понизить тарифы.

- В Минздраве изначально говорили, что тарифы завышены, поэтому их и срезали, а сейчас, насколько я понимаю, пересматривают свое же решение. Есть вероятность, что тарифы снова повысят?

- По каким-то клинико-затратным группам, да, повысят. Мы на этом настаи­ваем. На этой неделе Минздрав должен представить нам новые тарифы. На словах нам сказали, что часть тарифов увеличат - будем смотреть отдельно по каж­дой нозологии.

Вообще, когда в министерстве говорят, что в онкологии слишком много денег, это абсолютная чушь. На сегодняшний день 40 процентов маммографов и 48 процентов эндоскопов устарели. Охват лучевым лечением не превышает 37 процентов, хотя в программных документах стоит план 70 процентов. ВОЗ рекомендует устанавливать аппараты для диагностики ПЭТ-КТ в расчете один на миллион человек. В Казахстане должно быть 20 ПЭТ-КТ, а их почти в два раза меньше - и очередь огромная.

Зеленый коридор для прохождения обследования пациентов с подозрением или диагностированным онкозаболеванием не работает, потому что не хватает лабораторий, специалистов, практически нет взаимодействия службы первичной медико-санитарной помощи и онкоцентров... Проблем более чем достаточно.

При этом каждый год количество онкологических пациентов растет, умирает больше 13 000 человек, рак молодеет!

- В этом году на онкологию дополнительно выделили 25 млрд тенге. Что делать в следующем? Не забирать же каждый раз часть денег в других сферах?

- Я думаю, что мы вместе с Минздравом все-таки будем пересматривать тарифы. Другого выхода нет: онкология - социально значимое заболевание. А чтобы денег в системе стало больше, нужно решать проблемные вопросы, связанные с цифровизацией здравоохранения, лекарственным обеспечением, пересматривать протоколы лечения, предельные цены на лекарства. В принципе, в здравоохранении можно найти и перераспределить определенные финансовые средства, не сокращая значительно бюджет для социальных заболеваний, таких как рак. Минздраву надо отдать должное, они пытаются это реализовать.

Оксана АКУЛОВА, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы