Обогрели - обомлели

В Казахстане вновь заговорили о необходимости реформирования сферы здравоохранения - в апреле глава государства Касым-Жомарт ТОКАЕВ заявил, что отечественная медицина не прошла проверку на прочность в условиях пандемии коронавируса. О том, что наши врачи могут нанести здоровью человека серьезный вред, не понаслышке знает и жительница Алматинской области Мадина КАСЕН. Полтора года назад она пришла на своих ногах в Илийскую центральную районную больницу, чтобы там родить второго ребенка. Вот только из медучреждения ее на руках вынес муж: идти самостоятельно женщина не смогла.

Об истории Мадины Касен я узнал от знакомого адвоката: дескать, есть такая девушка, едва не ставшая по вине врачей инвалидом, а ее проблемы со здоровьем никого сейчас не волнуют - ни больницу, ни местную полицию, ни прокуратуру. А в качестве доказательств мне прислали результаты судебно-медицинской экспертизы. Читаешь этот документ и удивляешься: как может операция по рождению ребенка закончиться такими страшными ожогами?

- Я ждала второго ребенка, по­этому уже знала, что, когда в начале декабря начались схватки, пришло время ехать в больницу, - вспоминает Мадина. - Мне было рекомендовано кесарево сечение, операция прошла по плану, после нее меня отвезли в палату и оставили под присмотром медсестры. Я только потом узнала, что она была новенькой, впервые вышла на смену. Она должна была давить на живот, чтобы вышло все лишнее, но медсестра этого не сделала. Я после наркоза ничего не чувствовала, а оказалось, что началось сильное кровотечение. Медсестра этого не заметила, пока кровь не начала капать с кровати. Потом прибежали врачи, начали что-то делать, опять дали наркоз, я отключилась.

Придя в себя, молодая мама почувствовала, что с ней что-то не так.

- Я очнулась, и у меня появилось ощущение, что очень сильно онемели ноги, - продолжает Мадина Касен. - Спросила врачей, с чем это связано. Мне объяснили, что в ноги положили бутылки с горячей водой, чтобы согреть меня, потому что я потеряла много крови, начался озноб. Я плохо понимала, что происходит, но неприятные ощущения не проходили. Где-то через час меня решили переложить на кушетку, и только тогда одна санитарка заметила, что на ногах появились ожоги. Я сама не видела, потому что не могла даже посмотреть, что там. Только на следующее утро врачи подтвердили, что есть ожоги, после чего волдыри вскрыли, удалили лишнюю кожу. Сказали, что надо потерпеть и все зарастет.

В таком состоянии пациентка провела в больнице еще две недели.

- Я не могла встать с кровати, ноги вообще не держали, - рассказывает Мадина. - К тому моменту меня уже перевели в травматологию, где я лежала две недели. Там было жутко холодно, мне из дома даже привезли матрасы, чтобы закрыть окно, от которого сильно дуло. Поэтому и хотела побыстрее вернуться домой, надеялась, что там сразу же пойду на поправку. Но мне, наоборот, становилось только хуже. Родственники уговаривали меня обратиться в полицию, но я отказывалась, пока в один день не поняла, что другого выхода нет.

Утром я встала с кровати и тут же упала, лежала на полу и плакала: что они со мной сделали? Очень боялась, что не смогу больше ходить, вот тогда и обратилась в полицию. После этого к нам домой приехали врачи, начали просить прощения, но делали это как-то странно: мол, да, мы виноваты, но мы же тебе жизнь спасли, ребенок родился здоровым, ты должна быть нам благодарна! Но я уже месяц не могла встать с постели, извините за подробность, меня в туалет муж на руках носил. В общем, посмотрели доктора на мои ноги и снова забрали в больницу, потому что одна рана уже сильно гноилась. Сначала говорили, что ожог первой степени, потом - второй, но в итоге сделали заключение, что он третьей “Б” степени.

Если кто не знает, третья “Б” степень - это когда ожог настолько сильный, что кожа прогорает до жировой клетчатки.

- Мы самостоятельно обратились в четвертую городскую больницу Алматы, - вступает в разговор супруг Мадины Адлет КАСЕН. - В Илийской ЦРБ ожогового отделения нет, специалистов тоже. Нам прописывали мази, но от них становилось только хуже. Тогда я отвез Мадину в город и показал врачам. Они сразу сказали, что необходима пересадка кожи, другого способа лечения нет. Но там тоже были свои нюансы: с грудным ребенком ложиться в больницу нельзя, поэтому сразу после операции супругу снова отвезли в Илийскую ЦРБ. Мне кажется, только тогда местные врачи поняли, до чего довели Мадину.

На операцию деньги собрали медработники, по чьей вине она получила травмы.

- Мне передали 160 тысяч тенге - ровно столько, сколько попросили в больнице, - объясняет женщина. - Кожу мне пересадили, потом все долго заживало, теперь на этом месте рубцы. А не так давно там же появились шишки и какие-то неровности. Оперировавший меня хирург сказал, что нужен еще комплекс процедур, но мы не можем себе их позволить. А еще ноги начали ныть на погоду. Я уже по ним знаю, когда будут осадки. Ходить долго не могу - болят. И когда жарко, тоже болят. Доктор сказал, что ноги все время надо держать закрытыми. Вот так и живу.

А что же полиция, какие действия она предпринимает, чтобы выяснить, нет ли в действиях сотрудников Илийской ЦРБ признаков ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей, как это прописано в Уголовном кодексе?

- Полиция не делает вообще ничего, - объясняет Адлет. - Последний раз я ходил в отделение примерно год назад. Следователь трубку не берет, на сообщения не отвечает. Встретил на проходной, он сказал, что занят - убийство надо раскрыть, кражу еще дали и так далее, а тут мы со своими ожогами. Мы от адвокатов узнали, что расследование приостановлено, нам даже не сообщили! А я считаю, что врачи должны ответить за свои действия.

Сейчас помочь Мадине Касен пытаются сразу два адвоката, причем совершенно бесплатно. Рена КЕРИМОВА, одна из них, объясняет, почему взялась за это дело.

- В ноябре 2019 года мне написала девушка и попросила помощи, - говорит юрист. - Мы сразу созвонились, она рассказала свою историю, а потом прислала фотографии своих сожженных ног. От услышанного я была очень расстроена и глубоко возмущена. Помню, мне даже пришлось припарковаться - от шока я не смогла дальше вести машину. Я созвонилась с коллегой Еленой ЖИГАЛЕНОК, и мы сразу же решили оказать юридическую помощь на безвозмездной основе. Считаю необходимым отметить, что Мадина не соглашалась на такие условия, хотя сама уже на тот момент нуждалась в деньгах для лечения, но мы ее переубедили.

При этом оба адвоката удивлены тем, что уголовное дело вообще не расследуется, хотя здоровью молодой мамы нанесен серьезный вред.

- Досудебное расследование волокитится уже больше года, - объясняет Рена Керимова. - Даже после того, как следственный судья Илийского районного суда, рассмотрев нашу жалобу, вынес частное постановление о прекращении бездействия следователя ТАНКАКОВА, ничего не изменилось. По-прежнему нет никаких следственных действий, прокуратура Илийского района мер не принимает, мы столкнулись с каким-то невероятным равнодушием. Сейчас мы направили очередную жалобу, на этот раз в прокуратуру Алматинской области, но не знаем, будет ли какой-то результат.

Обычно полицейские в таких случаях говорят, что расследовать врачебные ошибки крайне сложно, поэтому и затягиваются сроки. Может быть, в этом причина?

- Согласна, это непросто, - рассуждает адвокат Керимова. - Но по факту полицейские не сделали вообще ничего: не установили персонал, работавший в тот день в больнице, не провели очных ставок, не выяснили степень тяжести причиненного вреда здоровью. Они просто самоустранились и как будто забыли о существовании Мадины. Напрашивается неприятный вывод: безграмотные и бездушные медицинские работники обладают неким иммунитетом от преследования со стороны правоохранительных органов. Знаете, я разговаривала с главным врачом этой больницы, и у меня возникло ощущение, что он не чувствует за собой никакой вины.

Михаил КОЗАЧКОВ, фото предоставлены Мадиной КАСЕН, Алматы