Залечили до смерти

- У меня нет мужа, у меня больше нет детей, - убитая горем Толкын ЖАНГАЗИЕВА произносит эту фразу как заученную. - У меня была дочь Айсулу и дом. Теперь у меня нет ничего: дочь умерла, дом мне придется продать, чтобы расплатиться с долгами.
На лечение Айсулу Толкын потратила два года и три миллиона тенге. Но когда ее дочери наконец-то поставили правильный диагноз, было уже поздно.

Толкын задумчиво перелистывает страницы дневника Айсулу, в котором девочка с болью и отчаянием описывала все, что ей пришлось пережить. Женщина тихо читает:
… Я так устала, не знаю, что мне делать, не вижу выхода. Сколько бы Аллах ни дал человеку жизни, я бы ему не пожелала не то что два года, два часа переживать ту боль и страдания, которые испытываю я. Как же счастлив человек, который пьет обезболивающее, и оно ему помогает. Как же мне стыдно и больно. Как же я виновата перед всем миром...
- Я хотела вам кое-что показать, - Толкын достает из сумки флешку. - Этот фильм мы сделали на сороковой день после смерти Айсулу. Здесь она как живая.
На экране кадр за кадром меняются фотографии жизнерадостной симпатичной девчонки. Вот она совсем маленькая сидит на руках у бабушки, дальше - первоклашка с огромными белыми бантами, чуть позже - обаятельная девушка, которая наверняка уже нравится парням. Толкын все сильнее сжимает кулак, костяшки становятся совсем белыми.
- Вот такой была моя Айсулу, - произносит она, едва на экране появляется последний кадр - могильная плита, на которой высечены имя и годы жизни ее дочери. - Пятого февраля ей исполнилось бы 16 лет.

Ровно два года назад, в феврале, Айсулу стала жаловаться на боль в правом ухе. С этого момента, как сейчас говорит Толкын, для них начался ад на земле. За это время мать и дочь побывали в нескольких десятках клиник и прошли 40 врачей. Женщина скрупулезно все подсчитала и теперь вспоминает, как Айсулу делали прокол и шунтирование барабанной перепонки, отправляли девочку на прогревание, ставили диагноз невралгия тройничного нерва. Вердиктов врачей было так много, что перечислять их сейчас просто нет смысла. Доктора брались за лечение, но ничего не помогало. В какой-то момент Толкын сказали, что Айсулу выдумывает болезни, и посоветовали поездить с дочерью по святым местам. Они так и сделали. Ведь больше им ничего не оставалось.
- Мы даже к целителям обращались, - вздыхает Толкын. - Первое время Айсулу верила, а потом сказала, что никуда больше ходить не будет. Ей все это надоело. Никто не мог нам помочь: ни врачи, ни знахари.
Из дневника Айсулу Алиевой:
…У меня болит грудная клетка, но я никому об этом не говорила. Я всех достала своими болезнями, я так больше не могу, мне кажется, я не выдержу. Мне очень нужен отдых. Грудь сжимает от боли, слабости, стыда, я больше не хочу. Не хочу так жить, не хочу страдать, не хочу никого беспокоить, не хочу пить эти таблетки. Мне говорят, что я сильная и уже взрослая, но если все взрослые так мучаются и так страдают, то я не хочу ни взрос­леть, ни быть сильной...

В сентябре 2011 года Толкын повезла дочку в Ташкент, тогда на шее у Айсулу уже появилось несколько шишечек. Врачи заподозрили, что это раковое образование, и направили девочку к онкологам. В Алматы у Айсулу взяли все анализы, но злокачественной опухоли не обнаружили.
- Время шло, - произносит Толкын. - Если бы диагноз поставили сразу, думаю, что мою дочь можно было бы спасти. Ведь позже мы встречали детей с таким же диагнозом, которые уже шли на поправку. Но и тогда онкологи направили нас к инфекционистам.
Хождение по кабинетам врачей продолжалось еще несколько месяцев. Наконец в начале января 2012 года выяснилось, что у Айсулу рак. Ей назначили восемь курсов химиотерапии, что будет дальше, никто сказать не мог. Девочка не понимала, что с ней происходит. Толкын, заходя в кабинет к очередному врачу, первым делом незаметно показывала ему бумажку, на которой было написано: “Пожалуйста, не говорите при дочери о ее диагнозе”. Поэтому Айсулу думала, что у нее обычное воспаление лимфатических узлов. Но, оказавшись в одном отделении с больными раком детьми, она поняла, в чем дело.

Из дневника Айсулу Алиевой:
…Эта болезнь отняла у меня все: и детство, и юность. Она сломала розовые очки. Я лысая, тучная, больная. Я сижу дома одна, никуда не выхожу и потихоньку деградирую. Лечение будет долгим, я даже не смогу быть первого сентября со всеми. У меня нет друзей среди сверстников, я вызываю к себе только жалость. Хочется спросить: почему я и за что? Жизнь проходит стороной. Я существую и ненавижу это свое существование...
После седьмого курса химиотерапии, который сделали Айсулу, Толкын сказали, что метастазы уже распространились в позвоночник и печень. Дальнейшее лечение могло просто поддерживать жизнедеятельность организма. Айсулу об этом не знала. Она готовилась идти в школу и даже смогла это сделать. Первого сентября она вместе с одноклассниками села за парту. Общалась взахлеб, радовалась, но уже через несколько дней ей стало хуже. Девочка угасала на глазах. Она не могла ходить и сидеть самостоятельно, постоянно впадала в полубессознательное состояние, плакала и просила о помощи.
- Она умерла у меня на руках от раковой интоксикации, - с грустью говорит Толкын. - Мы, как всегда, были вдвоем. Я не знаю, как я смогла все это выдержать, мне не подобрать слов, чтобы объяснить, что со мной происходило. Сейчас пытаюсь сама себя вытащить из этого состояния, ведь я психолог. Но у меня ничего не получается. Очень хотела бы найти таких же родителей, как я. Только вместе мы сможем пережить то, что послала нам судьба. Я мечтаю создать в Алматы центр реабилитации людей, попавших в такую ситуацию, разрабатываю программу психологической помощи. А пока мы могли бы просто встречаться и помогать друг другу. Надеюсь, что кто-нибудь, прочитав эту статью, откликнется. Другого выхода для себя я просто не вижу.
На днях министр здравоохранения РК Салидат КАИРБЕКОВА заявила, что, согласно опросам, 82 процента населения Казахстана “...в той или иной степени удовлетворены системой здравоохранения...”. Цифры, конечно, обнадеживающие, но вряд ли они смогут успокоить Толкын и еще десятки таких же, как она, родителей. Эта история, увы, становится типичной для Казахстана, в котором не могут не то что вылечить, даже поставить правильный диагноз. Толкын написала список больниц, в которые она обращалась: НИИ педиатрии и детской хирургии, городская клиническая челюстно-лицевая больница, городская клиническая больница № 7, профессорская клиника КАЗНМУ Алматы... Солидные медицинские учреждения. Но почему же тогда Айсулу направили на осмотр к лор-онкологу лишь через год после того, как она стала жаловаться на боли в ухе? Почему 21 сентября 2011 года врачи поставили ей диагноз лимфаденит, а через 3 месяца те же доктора выяснили, что у девочки предпоследняя стадия рака? Почему никто из медиков вовремя не посоветовал пациентке сдать кровь на онкомаркеры? Увы, но эти вопросы, похоже, так и останутся без ответа.

…Айсулу собиралась долго жить. Уже после ее смерти Толкын нашла тетрадку, в которой дочь расписала свою биографию:
…В тридцать у Айсулу уже есть дети. Она параллельно ведет несколько профессий. В пятьдесят становится депутатом, а потом министром. В 58 она бабушка двух очаровательных близнецов. В 60 открывает школу для духовного развития талантливых детей. Она живет долго и счастливо со своим мужем и попадает в Книгу рекордов Гиннесса как женщина, прожившая до 130 лет...

Оксана АКУЛОВА, Алматы, тел. 259-71-99, e-mail: akulova@time.kz, фото Владимира ЗАИКИНА