Показательное участие

Как-то Жан-Поль Сартр сказал, что желание писать у него пересиливает нежелание жить. Режиссер Адильхан ЕРЖАНОВ (на нижнем снимке) именно из этой породы обреченных - он охвачен такой жаждой снимать, что даже пара недель простоя вызывает у Ержанова абстинентный синдром. Поэтому к своим 32 годам режиссер создал бесчисленное количество короткометражек и три полнометражные картины, премьера самой свежей из которых состоялась на Каннском кинофестивале. 

Новый фильм (именно так, поскольку с жанровой принадлежностью там все сложно) называется “Хозяева” и рассказывает о трех молодых людях, которые приезжают из города в аул заселять дом умершей матери. У недвижимости находится другой владелец, пожилой Жуба, вследствие чего разворачивается основной конфликт. Все хотят жить в доме, а дом - один. Наш, так сказать, общий дом, в котором почему-то сложно уживаться людям с разным мировоззрением. Метафора очевидна, и апеллирует она, понятно, не к состоянию рынка недвижимости.
Это первая в техническом смысле полноценная картина Ержанова, снятая за более-менее приличные деньги. И сразу - специальный показ в Каннах.
- Я не наивный человек, - говорит Адильхан. - Я понимаю сложность системы отбора фильмов на фестивали класса “А”. Действительно, кино должно быть хорошим, но этого мало. Нужны положительные отзывы региональных отборщиков, продюсерская инициатива, нужно, чтобы люди знали твои предыдущие работы. Так что я планомерно двигался к цели заработать какое-то имя, чтобы затем более-менее свободно творить. Поэтому, в принципе, я был готов к Каннскому кинофестивалю, для меня это не просто нежданная сказка или какое-то откровение, это результат огромной работы, которую проделала вся команда фильма, не только я.
- И как приняли фильм?
- С моей стороны будет нескромно нахваливать себя, но скажу, что приняли хорошо. Просмотр всегда зависит от культуры зрителей - в Каннах же зрители редко бывают неподготовленными. Так что недоразумений вроде традиционных вопросов “что вы хотели этим сказать?” не было.
- В свое время Жоэль ШАПРОН сказал, что если ставить себе целью снять фильм для Каннского фестиваля, то на него гарантированно не попадешь. Ты думал о Лазурном береге во время съемок?
- Я думал о том, чтоб каждый кадр был честным. Кино для меня прежде всего самовыражение - и фестивали тоже руководствуются этими критериями. На три конъюнктурные картины всегда найдется одна честная - это обычный процесс. Фестивали в какой-то мере - зло, порождающее конъюнктуру, но, с другой стороны, они же и генерируют новую форму кинематографа.
Канны готовы принять новый киноязык, новые тенденции - потому фестиваль до сих пор самый актуальный, и, наверное, новаторство формы и есть основное правило для участия. В этом плане конъюнктура довольно оправданна.
- Уже который фильм тебя волнует тема униженных и оскорбленных, сталкивающихся с тотальной несправедливостью системы и жизни вообще. Это что-то личное?
- По-моему, все режиссеры делятся на два типа. Первые - это те, кто твердо стоит на ногах, а вторые - те, у которых почва все время уходит из-под ног. Я отношусь ко второй категории. Я ни в чем не уверен. Есть философия бинарности: черное - белое, хорошее - плохое. Так просто и понятно. Но в искусстве не может быть определенности. Поэтому я снимаю о людях, которые имеют не двухмерное, а трехмерное измерение. Однако таких героев неминуемо записывают в маргиналы.
Смысл искусства вообще - в контрасте, смысл природы - в диалектике, и человек в кино не может быть интересен, если не загнан в угол и не борется с действительностью. Мои герои асоциальны - потому что вне социума, который мне представляется катализатором предрассудков и клише - и протест, даже маргинальный, против такого общества просто необходим.
- Конфликт в “Хозяевах” многомерный, но первый уровень считывается как противостояние русскоязычных казахов из города и сельских “автохтонов”.
- Это упрощенная трактовка. Дело тут не в противопоставлении по языковому принципу и не в борьбе урбанистской культуры с аульной. Скорее, вопрос в столкновении ментальном, битве старого и нового. В традиционном понимании, например, стремление помочь родственнику превалирует над законами. И разве это не шекспировский вопрос: подчиниться юридическому закону или неписаному закону своего клана?
Собственно, идея фильма лежит в иной плоскости. Кино об обществе, где незащищенные люди обречены на уничтожение. Кино об абсурде, в котором мы живем. В конце концов, это фильм о собственном доме, который ищет человек и который он не может найти.
- Ты всегда был поклонником малобюджетного кино и утверждал, что дефицит средств только стимулирует творческое воображение. Но в результате самый дорогой твой фильм стал и лучшим.
- Я продолжаю считать, что кино должно быть малобюджетным. “Хозяева” дороже моих других картин, но в сравнении с остальными казахстанскими фильмами и они обошлись дешево. И это при том, что я сознательно растянул съемочный период почти на два месяца, а это всегда самая затратная часть кинопроизводства.
Для меня творческий процесс в кино начинается там, где у многих заканчивается, - на площадке. Не понимаю, зачем торопить команду и снимать по три сцены в день, наспех задуманных в кабинете, когда можно снять одну, но наиболее точно приближенную к замыслу. Конечно, это расходы, однако при моей концепции карикатурного реализма мне важны и детали, и свет, и декорации, а все это требует времени.
Я могу снять и за $10 000, если команда минимальная и идея располагает к аскетизму (предыдущая картина Адильхана “Строители” столько и стоила. - Т.Б.).
Недостаток бюджета раскрепощает во­ображение, позволяет создавать новые методы рассказа. К примеру, отсутствие Ярмольника в “Трудно быть богом” подарило картине сцену без героя, когда мы наблюдаем за всем как бы его глазами, и это одна из наиболее интересных сцен.
- Но кино при этом способно прокормить своего создателя?
- Смотря что под этим понимать. Мне 32 года, у меня ни машины, ни квартиры. Но я не задумываюсь о деньгах, потому что есть вещи поважнее.

Тулеген БАЙТУКЕНОВ, фото из архива съемочной группы фильма “Хозяева”, Алматы