Ответный ход

Напомним, наш корреспондент в конце мая прибыл в центр по просьбе персонала - санитарок и воспитателей. Они попросили выслушать рассказы о том, что в этом учреждении далеко не все нормально как в плане условий труда, так и содержания воспитанников (см. “А страдают дети”, “Время” от 23.5.2024 г.). Поговорив с коллективом, я собрался пройти в кабинет директора, чтобы выслушать ее мнение. Однако выяснилось, что г-жа Кусалина, узнав о моем приходе, куда-то срочно уехала. В статье я обратился к г-же Кусалиной с просьбой считать публикацию запросом и прислать на него ответ. Я питал надежду, что директор будет вести себя по-деловому, без стенаний о необъективности и предвзятости.

Как бы не так!.. Кусалина выкатила каждой из своих подчиненных досудебную претензию с требованием опровержения их слов. Мало того, спустя неделю после выхода статьи она прислала в редакцию пространное послание, в котором непонятно чего просит: то ли рассмотреть ее заявление, то ли опубликовать его в виде опровержения. Причем она настаивает сделать публикацию без малейшей правки, но печатать это без редактирования невозможно. Хотя бы потому, что текст содержит немало грамматических ошибок, а кроме них некоррект­ные цитаты из моей статьи, откровенное передергивание фактов и замалчивание ответов на конкретные вопросы.

Впрочем, изложить суть послания г-жи Кусалиной мы можем, тем более что сами это ей предложили. Вкратце она такова: “В статье содержатся заведомо ложные сведения и высказывания, а значит, это клевета. Сотрудники не поняли объяснений о методах начисления доплат за внеурочную работу. Журналист в утвердительной форме пишет СЕНСАЦИЮ, однако доказательства отсутствуют. Премия к 8 Марта в сумме 5 тыс. тенге никак не может быть насмешкой и издевательством. Если сотрудники написали жалобу в Генеральную прокуратуру и Министерство труда, то это еще ни о чем не говорит”…

Интересно. Директору факт существования жалобы, может, ничего не говорит и никак не беспокоит, а вот журналист его воспринимает как информационный повод. В этом-то, г-жа Кусалина, и состоит разница между каким бы то ни было начальником и корреспондентом, который обязан сообщать общественно важную информацию.

Г-жа Кусалина утверждает в своем письме, что я “проник в центр обманным путем, представившись родителем больного ребенка”. Правдой это не назовешь, ведь никто прежде не видел, чтобы родителей на входе в центр встречала толпа сотрудников. Да и “проникновение обманным путем” никак не соотносится с воплями вахтера о том, что он сообщит в полицию о моем приходе.

Более часа я свободно общался на территории центра с работниками, и никто не требовал от меня покинуть ее. Директор могла бы появиться на месте событий и пресечь незаконные, с ее точки зрения, действия “совершенно постороннего, чужого лица, тем более без разрешения”. Но не сделала этого. А ведь речь идет, как она пишет в своем послании, о “спокойствии, благополучии и здоровье детей”.

Но как об этом заботится сама г-жа Кусалина? Можно обсудить недавний факт перелома ключицы у ребенка из этого центра. Его сотрудники утверждают, что инцидент произошел в группе, в которой работал родной брат Кусалиной. После этого случая, говорят они, по ее распоряжению были сменены пароли доступа к камерам видеонаблюдения. А директор нам пишет: “Кто утверждает? На основании каких доказательств утверждает? Кто, когда, кому писал заявление по данному факту? Где эти заявления? Какое процессуальное решение принято? А если ничего из сказанного нет, то это сведения, за распространение которых идет предусмотренная законом ответственность”.

Что ж, вряд ли будет лишним напомнить: ответственность предусмотрена и за сокрытие подобного рода информации. У бывшей сотрудницы отдела кадров Асем ИБРАЕВОЙ, которую уволили сразу после моего визита (потом, осознав, что увольнение было совершено с нарушением закона, приняли обратно, а через неделю уволили опять), насчет инцидента с травмированием ребенка есть мнение, которым она поделилась с прокурором области.

Ибраева, в частности, сообщает: “Воспитанник А. (фамилию не указываем из этических соображений. - С. К.) получил травму средней тяжести в виде перелома со смещением и был экстренно прооперирован. Это произошло в смену родного брата директора Кусалиной. По данному факту ни директор, ни управление (координации занятости и соцпрограмм. - С. К.) проверку не проводили, а брат родной спокойно ушел в трудовой отпуск. Директор об этом в полицию не сообщала. После получения перелома воспитанником директор поменяла пароль к доступу видеонаблюдения, по моему мнению, для скрытия факта возможной причастности родного брата к этому”.

Так что в своих публикациях мы имеем полное право сообщать о подобных инцидентах. Ну а когда появится результат официальной проверки этих сведений, то выдадим полную информацию и об этом.

Экс-сотрудница центра Майрагуль БОХАЙ, которая буквально кричала от отчаяния: “Защитите меня, спасите! Они все силы бросили, чтобы меня уволить”, оказалась в итоге права. Ее таки уволили. Возможно, из чувства мести. Однако нам об этом ничего не сообщили.

Между тем мы располагаем бумагой из трудовой инспекции о подтверждении сведений, содержавшихся в предыдущей жалобе Майрагуль Бохай, составленной 4 мая. Бохай, в частности, сообщала:

“Учителем физкультуры и культорганизатором не в полном объеме оказываются специальные социальные услуги, не ведутся должным образом соответствующие документы”. Почему же г-жа Кусалина не написала в своем письме в редакцию, что по итогам этой проверки ее привлекли к административной ответственности и назначили штраф?

Бохай уверена, что после той жалобы начались гонения на нее, результатом которых стала… коллективная жалоба сотрудников на коллегу. В этой бумаге есть, кстати, такой вот перл: “Мы поддерживаем наше руководство, со стороны которого нет никаких нарушений, а наоборот, стремление улучшить работу всех сотрудников”.

Вот только и здесь случилась осечка. У нас есть письменное заявление одной из подписавших жалобу санитарок. Она утверждает, что ближайшая подчиненная директора настаи­вала, чтобы люди подписывали уже готовую, кем-то составленную бумагу. Вот цитата из объяснительной (имя автора - в редакции):

“Психологическим давлением они меня уговорили подписать. Я поняла, что письмо согласовано с руководством, и подписала. Осознав свои действия, я поняла, что поступила неразумно. Отказываюсь от подписи, считаю ее недействительной”.

Остается непонятной и ситуация с методистом, с которым директор Кусалина провела всего лишь милую “беседу” и “предупредила о недопустимости нарушения Кодекса этики гражданских госслужащих” за такие его слова, переданные в общем чате: “Я завтра приду на работу, я эту санитарку, бл…, я узнаю, нах... Завтра всех соберу, нах…, кто сегодня был на работе, нах… Я башку вам оторву, нах...! Буду я еще оправдываться, бл…, перед вами, нах...”

Похоже, что на этом фоне некая “грубость” Майрагуль Бохай, о которой бездоказательно говорилось в подметном письме на имя директора, выглядит просто ангельским песнопением. Ну а если руководитель считает, что методист, использующий для связки слов грубый мат, соответствует своей должности, то не характеризует ли это в первую очередь руководителя?

Писать о некрасивой ситуации в костанайском детском центре, опираясь на “заявление” г-жи Кусалиной в нашу редакцию, можно еще много. Однако довольно препирательств. Давайте подумаем: а что, если директор центра, бросив все силы на борьбу с сотрудниками и журналистом, упускает главное - качество оказания со­циальных услуг детям? Как ни крути, а здоровой обстановку в этом центре не назовешь при всем желании!

Стас КИСЕЛЁВ, фото автора, Костанай