Поймите нас правильно!

Председатель комитета по науке МОН Сансызбай Жолдасбаев: И речи быть не может, что мы освоили 30 миллиардов тенге с нарушениями

Как гром среди ясного неба прогремел отчет Счетного комитета по контролю за исполнением республиканского бюджета (СК) о финансировании науки. Госаудиторы обнаружили нарушения более чем на 50 миллиардов тенге! Большая часть этих денег проходила через комитет по науке Министерства образования и науки (см. “Наука проедать”, “Время” от 5.9.2015 г.). Действительно ли государство впустую потратило миллиарды? Об этом газете “Время” рассказал председатель названного комитета Сансызбай ЖОЛДАСБАЕВ.

- В отчете СК указано прямо: в сводной бюджетной заявке научных проектов, которые проходили через комитет по науке, отсутствует заключение государственной научно-технической экспертизы. В общей сложности речь идет почти о 30 миллиардах тенге, выделенных на финансирование этих работ. Почему ваш комитет одобрял выделение средств без проведения экспертиз?
- Действительно, в заключении Счетного комитета есть такой пункт. Но в реальности это просто невозможно - процедура такова, что каждый проект проходит госэкспертизу. То есть каждое научное исследование, претендующее на госфинансирование, в обязательном порядке получает заключение экспертов. Так прописано в законе о науке, а игнорировать этот документ мы не имеем права. Так откуда у Счетного комитета информация об отсутствии заключений? Дело в том, что проявилось противоречие между правилами, установленными Министерством финансов, и правилами грантового финансирования. При подаче ежегодной бюджетной заявки мы не обязаны с такой же частотой указывать экспертизу. А в приказе министра финансов отмечено, что экспертиза должна быть...
- Сансызбай Илиусизович, чтобы не запутаться, ответьте, пожалуйста, однозначно: есть экспертизы по профинансированным проектам или нет?
- Есть, конечно! Каждый проект в обязательном порядке получает заключение государственной экспертизы, и затем оно рассматривается Национальным научным советом. Но тут важно понять один нюанс: если проект рассчитан на три года, то финансирование он получит не все сразу, а тремя траншами. То есть мы будем включать его в бюджетную заявку трижды. Простой пример. Проект одобрен в 2012 году, тогда же на него получено заключение экспертов. Финансирование - 150 миллионов тенге: по 50 миллионов ежегодно. В бюджетной заявке ежегодно отражают эти суммы, но это не означает, что каждый раз требуется проведение государственной экспертизы. Отсюда и возникло недоразумение! А фактически по всем научным исследованиям на эти 29,9 миллиарда тенге у нас есть заключение экспертов.
Следовательно, и речи быть не может о том, что почти 30 миллиардов нами освоены с нарушениями. Думаю, возникло недопонимание между проверяющими из Счетного комитета и нашими сотрудниками. У нас попросили порядок проведения государственной научно-технической экспертизы, мы материалы предоставили. А вот заключения по 1771 проекту у нас не спрашивали. Пожалуйста, мы готовы их показать.
Поэтому по итогам этой проверки мы хотим выйти с предложением об изменении процедуры подачи бюджетной заявки. То есть это не вопрос незаконного освоения средств, как написали в некоторых СМИ, ни в коем случае нельзя это путать. Речь идет о разной методологии.
- К вам есть и другие претензии: нет результатов по 86 профинансированным государством проектам, то есть деньги потрачены впустую. Как вы это прокомментируете?
- Ответ на этот вопрос плавно вытекает из моего предыдущего ответа. В заключении Счетного комитета действительно отмечено об отсутствии внедрения результатов 86 научных исследований, которые проводились в 2012-2014 годах. Но хотел бы пояснить: на сегодняшний день исследования завершены, отчеты по ним написаны, проведена государственная экспертиза и получены заключения национальных научных советов. Кроме того, в начале текущего года по приказу министра образования и науки была создана рабочая комиссия по мониторингу всех завершенных проектов, которую возглавляет директор Института экономических исследований Министерства национальной экономики. Кстати, большинство членов комиссии не являются сотрудниками нашего министерства. К концу сентября будут подведены итоги мониторинга, и мы готовимся отчитаться перед правительством, какие проекты эффективны, а какие нет.
Мониторинг проводится впервые, процесс немного затянулся и к проверке Счетного комитета не был завершен. Мы проверяющим об этом говорили.
- А какой результат будет признан положительным? Ведь далеко не все научные исследования направлены на извлечение выгоды. Есть проекты, которые денег не приносят. Но это ведь не означает, что их не надо финансировать.
- Я с вами полностью согласен. Мы в данном случае говорим об ученых, которые изначально претендовали на финансирование, чтобы впоследствии реализованный проект был использован, допустим, в производстве или переработке полезных ископаемых - то есть приносил прибыль. Но, к сожалению, далеко не все научные работы заинтересовывают инвесторов, не все в дальнейшем помогают зарабатывать деньги. Поэтому мы хотим поменять правила грантового конкурса и сделать обязательным привлечение инвесторов. То есть, допустим, первый год проект полностью финансирует государство, а на второй год уже должен быть инвестор. Если его нет - мы вправе отказать в продолжении сотрудничества. На прошлой неделе мы внесли в мажилис законопроект о коммерциализации научной деятельности, уже прошло три заседания рабочей группы. Так что к решению вопроса мы подошли серьезно.
- Еще один пункт в отчете СК - подписка на базу данных Scopus, за которую министерство заплатило 240 миллионов тенге. Правда ли, что можно было оформить допуск к базе бесплатно?
- Здесь ситуация такая: в 2012 году был подписан меморандум между Министерством образования и компанией Elsevier, которая владеет базой данных. В рамках этих договоренностей в течение года министерству был предоставлен бесплатный допуск к Scopus, а также указано, что эти условия могут быть продлены по взаимному согласию сторон. Меморандум в итоге не был пролонгирован, и в 2014 году МОН платил за подписку. Почему вдруг сейчас появилась эта тема с бесплатным доступом, мне непонятно. Если есть необходимость, мы готовы с документами в руках доказать свою правоту.
- Наконец, СК не понравилось, как в министерстве использовали международный кредит: по его данным, чиновники купили административное здание и автомобили, хотя должны были потратить деньги на другие цели.
- Согласно договоренностям со Всемирным банком, выделившим деньги, часть суммы как раз надо было потратить на создание площадки, где бы проводилась работа по коммерциализации. Поэтому и было приобретено помещение, где расположены научные лаборатории. Оговаривался также вопрос и по автомобилям. Они находятся на балансе министерства, используются для нужд структур, которые работают над этим проектом.
- И напоследок еще один вопрос, не касающийся отчета СК. Когда наша газета поднимала тему финансирования науки, мы не раз указывали, что при выделении денег срабатывает тот самый человеческий фактор: члены научных советов голосуют за свои проекты и зажимают прямых конкурентов, что вряд ли идет на пользу науке. Как с этим бороться, вы уже знаете?
- Я согласен, что конфликт интересов встречается и человеческий фактор иногда срабатывает. Но нужно понимать, что нынешняя система финансирования прописана в законе о науке. Закон, я считаю, очень важный и нужный. Да, есть моменты, которые требуют доработки. Например, у нас есть предложение по формированию научных советов: если человек входит в эту структуру, то автоматически теряет право на выдвижение проектов. То есть он уже точно не получит грант.

Михаил КОЗАЧКОВ, фото с интернет-ресурсов, Астана