Контрабанда, которой не было?

По словам экс-майора таможенной службы, до его назначения на этот пост там проводилась таможенная очистка товара. При этом на “Калжате” не было никаких условий для этой процедуры:ни специализированного СВХ, ни филиалакакого-либо банка, где принимали бы оплату. Просто предшественники Умбеткалиева не могли отказать некоторым предпринимателям с громкими фамилиями.

- Летом 2008 года я стал руководителем “Калжата”. С первых дней изучил процедуру растаможки и был шокирован: квитанцию об оплате пошлин выдавала кассир отделения “Казпочты” из Чунджи, которая приезжала на пост. Там не было досмотрового комплекса, специальных рентген-аппаратов “Рапискан” - только весы для грузового транспорта и здание таможни. По закону мы не имели права досматривать товар. Насколько мне известно, и сегодня на этом посту запрещено заниматься досмотром - эта работа проводится на посту “Хоргос”. Было принято решение запретить растаможку на “Калжате”. Тем более что к тому времени вышло постановление правительства, в котором говорилось о запрете досмотра транзитных грузов для увеличения транспортного потока через Казахстан, - вспоминает Миндулла Умбеткалиев.

Жалобы посыпались в столичные ведомства. Начались проверки. Позже Миндулла узнал, что одним из основных инициаторов выступил Кажимхан МАСИМОВ: в те годы он занимался поставкой цемента в Казахстан, и пост “Калжат” был удобен всем, кто пользовался “серой” растаможкой. Ревизоры различных контролирующих структур зачастили на этот пост. А в мае 2011 года там приземлился вертолет с депутатами мажилиса во главе с председателем комитета по законодательству и судебно-правовой реформе Нурланом АБДИРОВЫМ.

- В то время уже арестовали начальника департамента таможенного контроля по Алматинской области Курманбека АРТЫКБАЕВА, сотрудников КНБ Талгата ЖАКАЕВА, Ирлана АБДРАХМАНОВА, Бакытбека КУРМАНАЛИЕВА и несколько десятков рядовых таможенников, брокеров, - продолжает Умбеткалиев. - Но я еще работал. Абдиров прямо спросил, почему меня не арестовали, и уточнил, есть ли на “Калжате” растаможка. Я ответил отрицательно. Он повернулся к председателю республиканского комитета таможенного контроля (КТК) Серику БАЙМАГАМБЕТОВУ и сказал: “Здесь же пост без таможенной очистки! За что его арестовывать? Зря прилетели”. Я так и не понял, зачем прилетала эта делегация.

Вскоре Умбеткалиева вызвали в столицу к председателю КТК, и тот приказал написать рапорт на увольнение. Между делом генерал Баймагамбетов намекнул: мол, есть информация от финансовой полиции, что руководство “Калжата” занимается конт­рабандой. В общем, увольняться Умбеткалиев отказался, но его сняли с должности, а позже - арестовали. Первый вопрос следователя Миндулла помнит до сих пор.

- Он сказал: “Мы знаем, ты родился в России, в Казахстане нет связей, корней и по делу ты чистый. Есть одно обстоятельство: свой день рождения ты отмечаешь с Артыкбаевым, связан с ним, и нам нужны показания на него. Подпиши и езжай к себе в Россию...” Я родился 17 июня 1975 года, а Курманбек Жуасович 16 июня 1957-го. Но вместе мы никогда дни рождения не отмечали. Второй вопрос звучал так: “Ты родом из Волгограда, а дед Артыкбаева погиб там на войне. Правда, что ты ему в этом городе памятник поставил?” Финпол расследует самое громкое коррупционное дело, а такие левые вопросы задавали. Я сказал, что на глупые вопросы отвечать не стану. Есть за что - арестовывайте! Закрыли в СИЗО, - рассказал Миндулла.

Ему в очередной раз предложили оговорить не только своего начальника, но и высокопоставленных офицеров КНБ. Умбеткалиев отказался. Бывший майор объясняет причину: незаконных приказов от Артыкбаева он не получал, а Жакаева, Абдрахманова и Курманалиева впервые увидел в стенах алматинского СИЗО. Вообще-то Умбеткалиев мог бы, как 65 других фигурантов “хоргосского дела” сломаться под пытками и пойти на сделку со следствием, чтобы избежать тюрьмы.

- Я не мог пойти на сделку с собственной совестью и ради свободы оговорить своего шефа и других людей, которых не знал. А что касается самого дела, достаточно было внимательно изучить приказ 99 КТК о запрете таможенного досмотра транспорт­ных средств, следующих транзитом. Если бы прокуроры или судья запросили этот приказ, то поняли бы, что все 1,5 тысячи томов уголовного дела - макулатура! Все доводы следствия основаны лишь на показаниях агента финпола, который сейчас стал фигурантом сразу нескольких тяжких и особо тяжких дел. Я отсидел восемь лет только потому, что не пошел на поводу у следствия. Сегодня расследуется уголовное дело по фальсификациям доказательств “хоргосского дела”, я там прохожу свидетелем. Многого сказать не вправе, но большинство фактов, о которых мы заявляли в суде, опубликованных в вашей газете, подтверждаются. Радует, что я жив и на свободе. А вот мой коллега, начальник поста “Алатау-ЦТО” Михаил ВОЙТОВИЧ, в ходе следствия был избит до полусмерти в СИЗО и позже скончался от побоев в колонии, - печально вздыхает Миндулла.

26 июля 2011 года, не выдержав очередных пыток, Войтович написал жалобу генпрокурору Асхату ДАУЛБАЕВУ, правозащитникам с просьбой остановить произвол. Он в деталях написал, как его избивали в СИЗО, угрожали семье, и назвал фамилию того, кто, по его мнению, за этим стоял.

Сотрудника финпола по Алматинской области Айдара КУРМАНГАЛИЕВА Войтович назвал вымогателем: “всякими путями пытался поставить меня на счетчик, чтобы я отмечался ему еженедельно”.

Эту жалобу спустили в Алматы, а проверку по столь тяжким обвинениям финполовцев поручили (в это трудно поверить) участковому инспектору Алмалинского РУВД. Стоит ли удивляться, что было принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела. Основание: “Арестованный Войтович по собственной неосторожности упал со второго яруса кровати на пол, в результате чего получил телесные повреждения: ЗЧМТ, сотрясение головного мозга, пост­травматический артрит...”.

Вместо Р.S. В распоряжении редакции имеется копия судебного протокола с выступлением потерпевшего Войтовича. Он просит судью Советхана САКЕНОВА посмотреть на фото, снятое правозащитниками после избиения: “Эти фотографии сделаны в кабинете начальника СИЗО. В деле имеется справка о нанесении мне телесных повреждений. После моей жалобы на имя генпрокурора приезжала специальная группа для выяснения всех обстоятельств. В справке изложено, что я упал по неосторожности. Как видно из моей фотографии, ваша честь, я должен был упасть раз десять...”
Судя по тому, что Войтович умер в колонии от побоев, а пытавшие его финполовцы не понесли никакого наказания, можно предположить: служители Фемиды оказались не только слепыми, но и глухими. Кроме самого Михаила тревогу тогда забили и известные правозащитники. Но и им не дали никакого шанса: в те годы отдельные руководители финпола творили все, что хотели...

Тохнияз КУЧУКОВ, Алматы