Улётные доводы

На минувшей неделе в соцсетях и мессенджерах была распространена сводка о происшествии в столице: якобы высокопоставленный чиновник Нурлан ЖУМАСУЛТАНОВ (на снимке), возглавлявший на тот момент управление по расследованию авиационных происшествий и инцидентов (УРАПИ) Министерства индустрии и инфраструктурного развития, избил своего подчиненного Асылбека КЕТЕБАЕВА. Тот написал заявление в полицию, и Жумасултанову пришлось уволиться. Наш корреспондент позвонил теперь уже экс-руководителю УРАПИ, чтобы проверить эту информацию.

- Нурлан Толеубаевич, правда ли, что вы уволились после конфликта с подчиненным?

- Уволился - правда. Конфликт тоже имел место быть.

- А что за конфликт?

- Он связан с нашей работой. Как вы знаете, наше управление проводит расследования авиа­ционных происшествий, дает заключения, имеет полномочия передавать материалы в правоохранительные органы.

Кетебаев был руководителем комиссии по расследованию происшествия в Академии гражданской авиации, в результате которого погибли два человека - инструктор и курсант. Самолет упал в августе 2017 года, но спустя продолжительное время не было никаких результатов расследования. В связи с этим приказом вышестоящего начальства Кетебаева отстранили от работы, а меня назначили председателем комиссии. К сожалению, я обнаружил, что имело место укрывательство некоторых фактов, отсюда и конфликт.

- Можете рассказать, о чем идет речь?

- Кетебаев не указал в своем отчете, что учебный центр Академии гражданской авиации в день трагедии даже не запрашивал погоду. Это страшнейшее нарушение, я бы даже сказал - преступление! Согласно прогнозу были возможны порывы ветра, а в таких условиях курсантам летать запрещено. Получается, кто-то из-за своей самоуверенности или халатности рисковал людскими жизнями, в результате погибли два человека, однако сам факт отсутствия запроса погоды в первый отчет не попал.

Не попал туда и другой важный момент: согласно документации погибший инструктор якобы проходил предполетную подготовку на этот тип судна прямо на аэродроме, где были полеты. На самом же деле в этот период инструктор вообще отсутствовал в Казахстане, поскольку проживал на территории другого государства.

Про эти два факта Кетебаев забыл упомянуть в своем расследовании, о чем я доложил не только руководству, но и в департамент полиции на транспорте.

- И это стало причиной вашей драки?

- Никакой драки не было. Но у нас состоялся разговор на повышенных тонах. Я как руководитель поставил свое­го подчиненного в известность, что теперь им будут заниматься правоохранительные органы. Кстати, на него написали заявление родственники погибшего курсанта, а еще одно заявление подал другой курсант, у которого было авиапроисшествие на том же аэродроме - парень совершил жесткую посадку и сломал шасси. По непонятной причине Кетебаев требовал, чтобы курсант оплатил ремонт, хотя любой самолет, совершающий полеты в Казахстане, должен быть застрахован, то есть ремонт должны были оплатить. Курсант не растерялся и записал этот разговор, после чего передал его в органы.

- Если драки не было, откуда тогда повреждения у вашего подчиненного?

- Я же говорю: у нас состоялся жесткий разговор, Кетебаев обвинил меня в непрофессионализме, дескать, он знает, как проводить расследования, а я нет. Я ему ответил, что настоящий профессио­нал факты укрывать не станет. Да и вообще погибший курсант - выходец из семьи авиаторов, и как мы будем смотреть им в глаза после таких заключений?!

У меня возникло ощущение, что своим отчетом о расследовании Кетебаев пытался подставить меня, так как в последние несколько месяцев я сделал ему несколько замечаний из-за неудовлетворительного исполнения должностных обязанностей. В общем, диалог получился эмоциональным, и в какой-то момент я встал и сделал шаг в его направлении. Он, видимо, испугался, резко вскочил и ударился головой о дверцу шкафа, который был у него за спиной. Очки поцарапали его переносицу, пошла кровь. Он вызвал “скорую”, поехал в больницу. Откуда пошли разговоры про драку, я не понимаю. Сомневаюсь, что очки уцелели бы в драке.

- Почему же тогда вы написали заявление об уходе?

- Потому что мой подчиненный Кетебаев может быть привлечен к уголовной ответственности, а это и моя вина как руководителя. Глава государства Касым-Жомарт ТОКАЕВ четко сказал, что за преступления работника отвечает его начальник. Я, как офицер, не могу ослушаться Верховного главно­командующего, поэтому и написал заявление.

- Правда ли, что все сотрудники управления по расследованию авиапроисшествий подали аналогичные заявления?

- Все мы взрослые люди, каждый вправе решать, где ему работать. Я никого не просил увольняться. Я, например, пришел в УРАПИ из бизнеса и сделал это осознанно, поскольку хотел принести пользу гражданской авиации. У нас неплохо работают крупные авиакомпании - и контроль есть надлежащий за безопасностью полетов, и взаимодействие с госорганами налажено. А вот в малой авиации, я считаю, только благодаря усилиям УРАПИ начали наводить порядок. Посудите сами: в прошлом году мы выяснили, что у авиакомпании “Фауна Эйр” два самолета использовали один бортовой номер! И это только один пример. Как оказалось, десятки небольших воздушных судов вообще летают в Казахстане нелегально. В общем, работы у УРАПИ очень много, и я уверен, что управление будет и дальше приносить пользу вне зависимости от того, кто его возглавляет.

- А вы чем займетесь?

- Пока не знаю. Но точно останусь в авиации.

Михаил КОЗАЧКОВ, фото Романа ЕГОРОВА и с интернет-ресурсов, Алматы