Анатомия посткарантинного управления

Пора налаживать жизнь не в условиях коронавируса - эта напасть все равно схлынет, а думать, как продержаться весь этот год, пока будут восстанавливаться карантинные потери, но при этом бюджет будет терять все больше из-за упавших нефтяных цен. Потом - как продержаться весь следующий год, пока наладится ситуация на нефтяных рынках, потом - еще сколько-то лет, пока не закончится глобальная кризисная катавасия, а потом - как жить в новом посткризисном мире.

А если ближе к делу, то где взять ресурсы, чтобы не допустить утраты людьми средств к существованию, а государству - возможности помочь им и, соответственно, не допустить общей дестабилизации? Более того, этих ресурсов должно быть достаточно, чтобы не просто продержаться год, два, три или больше, а использовать кризис­ное время для нового развития. Мы обещали разобраться с этим вопросом (см. “Раскачиваться уже некогда”, “Время” от 23.4.2020 г.), давайте начнем.

Сравним экономику с живым существом: у нас есть сердце, качающее кровь по малому (через легкие) и большому (по всему организму) контурам, есть пищеварительный тракт со своими движителями, и есть еще много самых разных систем, увязанных в поддержании жизнедеятельности. Причем, пока мы здоровы, за все наши почки-печени отвечает периферийная нервная система, мозг этим не загружается. Но вот когда что-то отказывает, тогда без включения головы и срочного лечения, вплоть до хирургического стола и изменения всего образа жизни, не уцелеть.

Чем мы жили до сих пор и живем пока? Поставками сырья на внешние рынки, а также получением с внешних же рынков инвестиций и кредитов в основном под тот же сырьевой экспорт. Хорошо увязанная такая схема, правда, работает не на наше здоровье, а на благополучие чужого дяди. Но пока валютный баланс был в нашу пользу, некоторая часть избытка через обменную эмиссию тенге попадала во внутреннюю экономику, остальное складировалось в ЗВР Нацбанка и Национальном фонде, зачем было заморачиваться?

Однако вот внешняя томография по еще вполне благополучному, без коронавируса и обрушения нефтяных цен прошлому году. Экспорт - 65 млрд долларов, импорт - 49 млрд, сальдо - 16 млд долларов с плюсом. Но вот сальдо доходов от казахстанских инвестиций и кредитов за границу (включая ЗВР и Нацфонд) и иностранных в Казах­стан… минус 21,8 млрд. И, стоп, уже тогда по жизненным показаниям требовалась операция, а на фоне нынешней острой нефтяной дистонии счет пошел пока не на дни, но на считаные месяцы.

Кто должен заштопать прореху и восстановить валютный баланс, спасая тем самым курс тенге? Правительство как главврач и “Сам­рук-Казына” как ответственный за операцию. Целый ряд компаний, АО, Фонд национального благосостояния осуществляют внешнеэкономическую деятельность, к тому же пакеты акций имеются во всех иностранных консорциумах - возможности решать вопрос имеются, и они должны быть реализованы.

Пора вежливо, но твердо заявить экспортерам, что и на них лежит ответственность за возврат в страну достаточной для стабильности тенге валютной выручки. А иностранным инвесторам-кредиторам, желающим и дальше работать с Казахстаном, предложить инвестировать доходы здесь же, в сельское хозяйство например.

Второй нуждающийся в радикальной терапии жизненно важный контур - бюджет. Кто должен поддержать его наполнение, когда внутреннюю экономику парализовал коронавирус, а внешнюю - обрушившийся рынок нефти? Разумеется, тот же “Самрук-Казына”!

В далеком от нынешнего кризиса 2018 году суперхолдинг утвердил стратегию на десять лет вперед с ориентацией на эффективность, управление портфелем и устойчивое развитие. Сейчас нужно доработать стратегию так, чтобы все гос­активы работали на устойчивость национальной валюты и наполнение бюджета.

Следующий жизненно важный контур - банковский. Причем захворал он задолго до нынешнего обострения, и, если честно сказать, именно на банки государство потратило львиную долю всех денежных лекарств. Но тогда вопрос: а почему, собственно, государственная поддержка идет частному бизнесу? Разве не будет логично, коль скоро громадные деньги приходится тратить не только на недопущение обрушения банков, но и на субсидирование непосильных коммерческих ставок, а в последнее время и на выплаты социальной помощи, вернуть в госсобственность какой-нибудь хорошо развитый частный банк с широкой филиальной сетью, умелым персоналом да еще и с подходящим названием?

И последний в нашем переч­не, но не последний для общего здоровья контур платежно-денежного обращения как такового. Этот контур как бы замыкающий, производный и от внешнего, от бюджетного и банковского контуров, но для жизнедеятельности населения да и для страны в целом именно он главный. И в нем движущей силой является доход населения, распределенный по каждому отдельному человеку.

Кто-то получает зарплату на официальной работе, кто-то зарабатывает “из рук в руки”, кто-то - постоянно, кто-то - от случая к случаю, а кто-то вообще сидит на шее у жены или родителей. Но все что-то имеют в карманах или на карточках, и эта персональная платежеспособность двигает деньги по кругу торговли, оказания услуг и всего-всего. Участие в этом контуре всего населения в попеременном качестве продавцов-покупателей и обеспечивает нам всем существование. Тем лучшее, чем выше наша общая платежеспособность.

Если же плательщики из этой схемы выбиваются то карантином, то низкими нефтяными ценами, то следующими мировыми катавасиями - верхи перестают мочь, а низы - хотеть. И становится плохо всем.

Поэтому решение о выплате 42 500 тенге не вынужденная, а как раз системно-правильная мера. Но надо думать, что с ней делать дальше. Перевалившее за семь миллионов количество заявлений при том, что статистики насчитывают всего 8,8 млн занятых и 0,4 млн безработных, вылилось в эдакий всенародный референдум насчет реальной безработицы, фактических заработков и того, на кого людям остается надеяться.

Платить отныне всем подряд, конечно, неправильно. Но и заставлять народ собирать справки о бедности и специально разводиться еще хуже. По существу, речь идет не о том, кого государство должно сажать на социальные пособия, а о том, что государство обязано теперь выступить замыкающим работодателем, обеспечивающим всеобщую трудовую занятость. Вывозная экономическая модель эту задачу и близко не решает, малый/средний бизнес, как давно было ясно еще до карантина, тоже. Поэтому роль государства-работодателя, точнее, целенаправленного организатора рабочих мест, например, путем создания крупнотоварных сельскохозяйственных комплексов вокруг столиц, областных и районных центров, выходит на первый план. И не на время карантина, а навсегда.

Пётр СВОИК, обозреватель