Прошу считать меня банкротом...

С решительным, почти в ультимативной форме запросом-требованием фракции в адрес правительства и Национального банка насчет безотлагательного принятия закона о банкротстве физических лиц выступила депутат мажилиса Дания ЕСПАЕВА. Еще бы, ведь именно ее партия выдвигала кандидатом на президентских выборах - может себе позволить смело и бескомпромиссно отстаивать интересы широких электоральных масс.

Должны ли и мы дружно поддержать необходимость закона о банкротстве? Разумеется, столь же смело и решительно. При этом мы все вместе выступаем и за устранение такого препятствия, как обязанность банков платить налоги в случае списания безнадежных кредитов. Все должно делаться с легким сердцем и по взаимному согласию: банкам следует бесплатно отпускать должникам их грехи, государству - прощать банкам налоговые недоимки. Да если бы так оптимизировать процедуру развода - ни одного семейного скандала в стране не было бы!

А стоит ли нам прислушаться к доводам противников (все они засели, конечно, в правительстве и в банках) такого законопроекта, утверждающих, что станет только хуже? В смысле, государству придется либо закачивать еще больше средств в падающие банки, либо спокойно взирать на их падение.

Мы с вами не на небесах живем, поэтому понимаем: да, такой закон будет иметь определенные негативные последствия. Воспользоваться им смогут немногие: в России, например, где это уже работает, ежегодно банкротятся по 15-25 тысяч граждан из 700-800 тысяч фактических неплательщиков, хотя это число и продолжает расти. Но нам для начала хватит и стартового процента, чтобы банки срочно запросили помощи. Ведь у нас “на просрочке” (прозвучало на НСОД) уже находятся около миллиона казахстанцев - России далеко до наших масштабов.

Между тем на НСОД прозвучала и другая убийственная сумма - 20 млрд долларов. Таков объем уже съеденной банками господдержки за последние десять лет. Вывод: банки - самая субсидируемая часть казахстанской экономики. Хотя, судя по бонусам, и самая прибыльная.

И все-таки: нужен ли нам закон о банкротстве физических лиц? Разумеется, да!

Поможет ли он заемщикам, банкам и государству? Разумеется, нет! Только создаст еще больше проблем, причем для всех. Но ведь это с какой стороны посмотреть на проблему.

В науке есть правило: если решение задачи заходит в тупик и выхода не видно, надо просто расширить рамки проблемы, отойти чуть дальше и посмотреть шире.

Давайте и мы уточним исходные данные.

Со стороны граждан: у нас примерно пять миллионов взрослых (читай, чуть ли не каждая семья) сидят на кредитах, причем каждый пятый - неисправный заемщик. Как же им обходиться без долгов, если средств на жизнь крайне недостаточно?!

У нас доля зарплат в ВВП при всех как-то высчитываемых статистиками заработках самозанятых чуть более 30%, тогда как полагалось бы раза в два больше. А если брать только легальные (учитываемые во взносах в ЕНПФ) зарплаты, то это вообще крошечные 14%.

А чего удивляться, если экспортно-сырьевая модель обеспечивает только такую легальную (отражаемую по регулярности участия в ЕНПФ) занятость: ежемесячные взносы поступают менее чем от 2,5 млн человек, а хотя бы не менее шести взносов за год - от менее пяти миллионов (4 млн 964 тыс.) работников. И еще от менее полутора миллионов (1 млн 443 тыс.) поступают от одного до пяти взносов за год. На этом - все, структурная занятость в такой модели этим и исчерпывается. При том, что всего в экономике, считают статистики, занято 8,7 млн, и им всем надо на что-то жить. Хотя как минимум 2,5 млн трудоспособных казахстанцев для такой модели лишние.

Опять-таки, медианный доход на душу населения у нас за 2018 год составил 43,4 тысячи тенге, это меньше 126 долларов, или 4,2 доллара в день. Причем это медиана, то есть ровно у половины казах­станцев и того меньше. Между тем такой средний доход лишь в два с небольшим раза больше абсолютного критерия бедности ($1,9 в день), придуманного для Африки, где можно жить под пальмой и питаться бананами.

“Им нечего декларировать!” - справедливо восклицают запрашивающие правительство и Нацбанк акжоловцы.

А кто должен биться за полную структурную занятость в стране и прессовать квазигосударственные и иностранные корпорации на предмет перенаправления их доходов в пользу работников наемного труда?

В НСОД, кстати, есть человек как бы от профсоюзов, а на президентских выборах вообще баллотировался главный профсоюзный босс. Но на прошедшем заседании перед лицом президента от всех выступавших профсоюзное слово не только не прозвучало, даже писка до нас не дошло.

Да и на выборах, честно сказать, партийные и профсоюзные кандидаты оказались с другого конца - набрали где-то по статистической погрешности. Каков вес депутатов и профсоюзов в нашей стране, такова и доля зарплаты! Правда, не у них.

Теперь со стороны банков, скушавших 20 миллиардов в валютном эквиваленте: все ли только на бонусы топ-менеджерам? Нет, так много даже им не проглотить, гос­поддержка в основном ушла на компенсацию девальвации нацио­нальной валюты - за те же 10 лет ровно в 2,5 раза. А кто устроил девальвацию 2009, 2014 и 2015-2016 годов? Национальный банк и правительство! А кто провозглашал политику дедолларизации, агитировал население и банки верить и вкладываться в тенге? Они же! Выходит, громадные государственные деньги пошли на компенсацию государственной же неспособности вести себя ответственно и предсказуемо.

Да, помогли только банкам, да, ипотечникам и малоимущим - ну так на всех государственных денег не напасешься.

Извлечен ли урок? Пожалуйста: к сентябрю тенге дополнительно сполз по стоимости на 10,9% к доллару и на 5,5% к рублю. А это опять - цены, инфляция, торможение реальных доходов, переоценка активов и накопление новых призывов о помощи.

А ведь мы еще не затронули стоимости кредитов, превращающую их в удавку не только для заемщиков, но и для банков тоже. Банки виноваты? Наполовину, они тоже снимают маржу, но душащий узел на кредитной петле в форме неподъемной стоимости денег сконструирован и затянут самим Национальным банком - так он, дескать, душит инфляцию.

Короче, так уж совпало, что одновременно с транзитом президентской власти в свой транзит входят и экспортно-сырьевая экономическая модель вообще, и прилагаемая к ней политика “плавания” национальной валюты, ориентированная не на национальный, а на вывозной - иностранный инвестиционный и кредитный интерес. Причем транзит этот, кредитно-денежный, ведет не в новые светлые дали, а в тупик, из которого выхода потом может и не оказаться. Да, втягивание в тупик сырьевой и монетарной зависимости идет не слишком быстро, кто-то, может быть, этого вообще не замечает, или не желает замечать, или всерьез верит в новый разгон. Но пора бы уже и осмыслить. И прийти, наконец, пусть к суровому, но необходимому выводу: хватит кормить за чужой счет иждивенцев и банкротов.

Пётр СВОИК, рисунок Владимира КАДЫРБАЕВА, Алматы