Скрещивание ужа и ежа

Не успели правительство и Национальный банк обрести новых руководителей, как вниманию публикибыло предложено уже разработанное и подписанное соглашение между ними о координации мер макроэкономической политики на 2019 год. Оно и понятно, торопиться действительно необходимо: до президентских выборов, когда бы они ни были назначены, время небесконечно, а успеть надо ни много ни мало обеспечить рост благосостояния и уровня жизни населения - это и определено главной целью экономической политики государства.

А что самое характерное в этом документе, так это как раз отсутствие параметров достижения поставленной экономической цели. Насколько, когда, для кого и в каких численных величинах будет обеспечен тот самый рост благосостояния и уровня жизни населения - ни одной цифирки не найдете. Единственная конкретика - это выделение 100 млрд тенге в течение пяти лет на продолжение программы кредитования покупки авто отечественного производства. Да еще намерение продолжить жилищную программу “7-20-25”, цифрами не сопровожденную. Это, впрочем, характерно не только для данного соглашения: все подряд программы всех правительств так и составляются - без численных параметров, за достижение которых пришлось бы отчитываться. Зато с подробным перечислением выделяемых на “освоение” средств.

Но что действительно характерно именно для данного соглашения - это попытка скрестить, извините, ежа и ужа. То есть, с одной стороны, это продолжение не­укоснительного соблюдения либерально-рыночных канонов в экономике, прежде всего минимизация государственного участия и плавающий курс национальной валюты, с другой - наращивание целевого финансирования правительством и Нацбанком производственных и социальных программ. В надежде, что такой гибрид окажется не метром колючей проволоки, а социально-экономическим развитием, да еще при низкой инфляции.

Такая раздвоенность не случайна, она отражает самую суть переживаемого нами физического и идеологического кризиса экспортно-сырьевой модели. С одной стороны, правительство и Нацбанк категорически не способны отказаться от диктуемых извне стандартов типа пенсионного накопительства, медицинского страхования, единого социального платежа, всеобщего декларирования и того самого плавающего курса тенге, с другой - вынуждены тратить все больше денег в обход или вообще в противоход всем таким “рыночным” принципам, иначе наш гибрид нежизнеспособен.

Чтобы пояснить, о чем это мы, приведем заумную цитату из соглашения, непосредственно относящегося к тарифам на электричество и услуги ЖКХ, действительно прямо влияющим на благосостояние казахстанцев.

“Правительство продолжит совершенствовать подходы по регулированию естественных монополистов с целью формирования эффективной стоимости их услуг для обеспечения реализации инвестиционной программы и обновления основных фондов, а также доступности и качества услуг для потребителя”.

В переводе на человеческий язык здесь говорится, что правительство (не струсившее после прошлогоднего окрика первого президента насчет уменьшения тарифов) собирается их и дальше “совершенствовать” через впихивание помимо всех эксплуатационных надобностей дополнительных затрат на расширение и обновление. Что тоже необходимо… если бы такие тарифные надбавки шли в дело. Но вот куда они идут на самом деле, не знает никто, потому что и электро­энергетика, и предприятия тепло-, водо-, газоснабжения принципиально выведены из-под технологического и экономического аудита. За этим - за отсутствием контроля - тщательно следят внешние консультанты, а в Миннацэкономики и комитете-регуляторе внутри него ответа на вопрос, как сделать тариф и эффективным, и подъемным для потребителя, просто нет. Не было у старого состава, нет у нового, это такая многолетняя правительственная константа.

И еще одна иллюстрация провала между двумя не- скрещивающимися экономическими видами. С одной стороны, Национальный банк уже два десятилетия твердокаменно позиционирует себя не как кредитор первой инстанции, а как главный валютный обменник, эмитирующий тенге лишь в качестве местных долларов. С другой - и ему приходится уступать необходимости как-то кредитовать экономику хотя бы по целевым приоритетным проектам. На это по соглашению он выделит 600 млрд тенге за 2019-2020 годы. Еще бы, ведь и Нацфонд в ходе отставки правительства и переутверждения бюджета тоже пришлось напрячь: гарантированный трансферт увеличен на 250 млрд тенге плюс 370 млрд на создание Фонда прямых инвестиций. Итого примерно 1,7 млрд долларов дополнительного забора из “накоплений будущих поколений” на этот год.

А знаете, какая сумма в этом же 2019 году будет выведена из национальной экономики в виде процентов и выплат по основному телу накопленного (коль скоро доступного кредита в самом Казахстане нет) внешнего долга? Внимание: это 22 397 миллардов американских долларов! Двадцать два с половиной миллиарда долларов только за один год и только за обслуживание внешнего долга, достигшего к концу 2018 года примерно $162 миллиардов.

Сравните с накоплениями Нацфонда: это $57,7 млрд на конец того же 2018 года, на которые набежало примерно 5,3 млрд инвестиционного дохода. Вот такие пропорции: собственных накоплений государства Казахстан за границей почти в три раза меньше, чем накопленный казахстанской экономикой внешний долг, а доходность казахстанских накоплений за границей в два-три раза ниже, чем наши выплаты зарубежным заимодавцам.

Причем - и это подчеркнем особо! - расплачиваются по своим внешним долгам, разумеется, наделавшие их субъекты: местные “дочки” транснациональных компаний, наши нацхолдинги и госкомпании, банки и правительство. Но конечным плательщиком (через повышенные тарифы и цены на рынке и свои пониженные доходы) является то самое население, ради благосостояния которого правительство и Нацбанк подписали свое соглашение.

Вот так: Национальный фонд со времен наибольших своих накоплений (времен Майдана-Крыма) уменьшился уже на $19 млрд, и каждое новое его “раскупоривание” на “каких-то” полтора-два миллиарда в год проходит очень болезненно - даже правительство пришлось отправлять в отставку. И это понятно: коль скоро занедужившего пациента приходится подключать к кислородной по­душке, запас кислорода становится гарантией продления жизни. Но тут же из экономики со свистом вылетают по два десятка миллиардов долларов ежегодной маржи зарубежным заемщикам. И это в рамках такой модели уже не лечится.

На этом месте кто-то из читателей, может быть, осмелится воскликнуть: это все из-за недоступности кредитов в Казахстане! Но я скажу: нет! Неуклонная поддерж­ка неподъемной стоимости кредитования - это только часть политики Национального банка. А в целом проводимая уже двадцать лет такая политика, включая и вечное плавание курса нацвалюты, направлена не только на подавление внутренних источников развития, но и на всяческое способствование именно внешнему кредитованию и инвестированию. И все эти двадцать лет все по многу раз смененные правительства неизменно соглашались с отсутствием в стране доступного кредита и с наращиванием внешнего долга.

Поэтому соглашение соглашением, а хорошо бы правительству и Национальному банку поискать наконец согласие насчет вытягивания экономики из ямы внешней зависимости.

Пётр СВОИК, рисунок Владимира КАДЫРБАЕВА, Алматы