Со звериным оскалом

5 октября российские правозащитники из проекта “Гулагу.нет” сообщили, что в их руках оказался архив видео­записей объемом около 40 гигабайт, на которых запечатлены случаи пыток в учреждениях ФСИН (Федеральная служба исполнения наказаний) РФ. Эти видео были записаны самими сотрудниками ФСИН на служебные видео­регистраторы (см. “Пыточный конвейер”, “Время” от 9.10.2021 г.). Несколько опубликованных записей потрясли своей жестокостью: заключенных безжалостно избивали, насиловали, унижали. Правозащитница Марина ЛИТВИНОВИЧ рассказала изданию Lenta.ru о том, как и когда была выстроена пыточная система во ФСИН, а также о мотивации тюремщиков, которые издеваются над людьми.

- Хотя видеоархив, который был обнародован недавно, шокирует, в целом наше общество вполне осознает и воспринимает как негласную норму, что в российских тюрьмах пытают. Но когда пытки со стороны сотрудников ФСИН приняли систематический характер? Или, может, так было всегда?

- Вы задаете хороший вопрос - действительно, в какой-то момент это стало превращаться в систему. Не могу указать точную дату, но системность тут возникает именно потому, что в этом начинают участвовать не просто какие-то заключенные или сотрудники какого-то отдельного учреждения, а все это превращается в слаженно действующий механизм. Все его участники знают, как он работает, что надо делать и каков будет результат. Налажены межведомственные связи, поскольку участвуют в этом сотрудники разных ведомств.

Я думаю, что эта система оформилась именно в том виде, в котором она существует сейчас, в конце нулевых годов (десятилетие, включающее годы с 2000-го по 2009-й. - Ред.).

- Это можно назвать бизнесом?

- Нет, не думаю. Проанализировав имеющуюся информацию, я вижу в сложившейся системе три основных причины использования пыток. Бизнес - лишь одна из трех причин. Это когда пытки или их угрозу действительно обменивают на деньги, то есть речь идет о вымогательстве.

- А другие?

- Одна из ключевых причин существования пыточной системы - это использование пытки как метода исправления. Среди людей, которые находятся в местах лишения свободы, есть довольно много тех, которые придерживаются воровского закона, традиций, криминальной культуры. Соответственно, внутри пенитенциарной системы есть особое направление по борьбе с такими проявлениями. Им занимаются сотрудники оперативных отделов и отделов безопасности.

Сейчас можно утверждать, что эта борьба против воровского мира в учреждениях ФСИН провалена.

Фактически получается, что никакие законные методы не действуют, а действуют только пытки и применение насилия. И именно они оказываются реально действующим инструментом.

Если человек говорит, что он занимает какое-то место в преступной иерархии или придерживается воровских традиций, то, чтобы его разубедить, заставить отказаться от этого, против него применяется сексуальное насилие. В результате по воровским понятиям такой человек становится “опущенным”. Человек, которого “опустили”, то есть изнасиловали, или, скажем, его заставили просто трогать половой член другого человека (способов много), не может занимать никакого места в преступной иерархии. Он точно не может быть ни вором в законе, ни положенцем - никем.

Что делает система? Она берет человека, который делает такие заявления, совершает над ним сексуальные действия - любые - от легких версий до изнасилования человеком или с помощью предметов - и записывает все на видео. Обладая таким видео, система может управлять этим человеком и его поведением, шантажировать его. Если он соглашается больше не придерживаться воровских понятий, то видео просто хранится “на всякий случай”. А если заключенный продолжает себя плохо вести, то видео используется для того, чтобы его шантажировать и превратить его жизнь в ад.

Если такая пытка проведена, у человека остается не очень много вариантов. Первый заключается в том, что запись показывают всем, о ней становится известно, и человек сразу же переходит в категорию “опущенных” со всеми сопутствующими вещами. Он начинает есть отдельно, его никто не имеет права касаться, он становится изгоем и продолжает подвергаться насилию…

- Даже если речь идет о реальном воре в законе?

- О любом человеке, который подвергся сексуальному насилию со стороны сотрудников или других зэков и перешел в касту “опущенных”.

Но к ворам в законе сексуальные пытки вряд ли будут применять. Обычно это такие люди, которые предпочитают “решить вопрос” с администрацией как-то по-другому.

- Многие считают, что вор в законе на зоне сидит, ест ананасы, рябчиков жует и находится на короткой ноге с администрацией.

- Такое бывает, если вору в законе удалось коррумпировать администрацию. Есть ведь разные учреждения ФСИН: “красные”, где всем управляет администрация, и “черные”, где всем заправляют воры. В последних вор в законе действительно может заказывать себе рябчиков и крабов, что мы неоднократно видели. Есть и средние варианты, где воры и администрация делят власть - и те и другие заняты демонстрацией своего преимущества, пытаясь переманить на свою сторону зэков.

Но мы говорим о ситуации, когда с помощью сексуальных истязаний пытаются добиться исправления, вернуть человека с преступного пути на истинный. И исправление тут достигается не только с помощью насилия, но и дальнейшего шантажа и манипуляций. Это все, естественно, незаконно, но такая практика бытует. А бытует она потому, что система разучилась работать с заключенными.

- А раньше вообще с этим умели работать?

- В советские времена умели, во всяком случае, так рассказывают. Потому что на эти должности попадали действительно сильные личности, которые пользовались другими методами, не пытками. Но, насколько я понимаю, сейчас перевоспитание происходит действительно именно так.

Если говорить о глобальных причинах провала этой борьбы, то, не вдаваясь в подробности, отмечу: речь ведь идет о противостоянии двух миров - воровского и государственного, официального. И если воровской мир для человека оказывается понятнее, справедливее, честнее официального и если этот мир человека поддерживает, то понятно, какой выбор человек в результате сделает…

Так вот, у человека после сексуального насилия два пути. Или он становится “опущенным”, или начинает сотрудничать с администрацией. Это первая причина использования пыток - пытка для перевоспитания.

Вторая причина пыток во ФСИН - это получение денег. То есть у человека вымогают деньги под угрозой сексуального насилия. Чаще всего этим занимается не администрация, а другие зэки, но при молчаливом согласии или попустительстве администрации.

Подобное происходит даже в московских СИЗО - во всяком случае, я слышала рассказы двух людей, которые говорили о таком. Под угрозой сексуального насилия у них вымогали деньги, и люди просили родственников перечислить деньги на определенную карту. В среднем это около 50 тысяч руб. (около $700).

Третья причина пыток во ФСИН - это самая, пожалуй, чудовищная, поскольку тут мы видим слаженную “межведомственную работу”, которая позволяет говорить о пытках не как об эксцессе, а как о системе.

Начинается все с того, что следователь, то есть человек, относящийся к другому ведомству, к Следственному комитету России (СКР), должен получить показания на какого-то человека, любого. На вас, на меня - на кого угодно. На какого-нибудь политика, правозащитника, бизнесмена, бандита - не важно. Ему просто надо завести на вас уголовное дело, а никаких предпосылок для этого нет, вы ведете законопослушный образ жизни, даже подкинуть наркотики вам сложно.

Тогда следователь обращается к оперативникам, работающим во ФСИН. Те в свою очередь берут зэка, пытают, и после пыток он соглашается подписать показания о том, что вы когда-то кого-то убили, а он был свидетелем. Или вы что-то украли. Под пытками, в том числе сексуальными, человек готов дать показания на кого угодно, даже на себя. Это могут быть показания на другого зэка, на неудобного начальству сотрудника ФСИН, на человека, которого он не знает и не видел вообще. Естественно, потом на суде он должен это подтвердить. Если он отказывается, то вновь подвергается сексуальным или иным пыткам.

Здесь мы видим преступную спайку разных силовых ведомств, потому что сначала следователи заказывают получение нужных показаний, затем оперативники ФСИН выбивают их под пытками (или поручают выбить другим зэкам). А прокурор потом надзирает за этим уголовным делом и закрывает глаза на то, что показания получены под пытками, о чем ему обычно отлично известно.

Поэтому, конечно, в случае с любым уголовным делом, в котором показания получены от заключенного или бывшего заключенного, у нас должен сразу звенеть звоночек, и мы должны понимать, что они, с большой вероятностью, получены под пытками.

Есть еще одно направление (оно достаточно эксклюзивное и редкое) - когда кого-то просто хотят наказать с воли. За это платят деньги.

- В самом деле? Ведь возможность заказать пытки человека с воли - это что-то уж совсем запредельное.

- Это можно откинуть, мне не кажется это распространенной историей.

- Это действительно единичные случаи?

- Прежде всего это технически сложная история. Она мало кому нужна. Если один бандит хочет наказать другого, ему проще и дешевле дождаться, пока тот выйдет из мест лишения свободы.

- Давно вообще во ФСИН прак­тикуют именно сексуальные пытки?

- Давайте разобьем ваш вопрос на два: почему именно сексуальные и почему пытки.

Есть большая, на мой взгляд, проблема: в последние 10-20 лет сексуальное насилие и его попытки стали часто применяться не только в системе исполнения наказаний, но и в полиции, в армии, в любых закрытых от общества местах и учреждениях. В новостях мы постоянно слышим о таких историях, а сколько тех, о которых мы не слышим? Сексуальное насилие становится нормой и стремительно проникает в общество.

Что касается сексуальных пыток в системе ФСИН, то они во многом пришли на смену избиениям. Произошло это в нулевых годах, когда, во-первых, появилось видеонаблюдение. Стало уже невозможно просто взять и избить человека, потому что ты постоянно находишься в объективе видеокамеры. Видеокамеры стоят практически во всех помещениях СИЗО и колоний.

Вторая причина - это появление общественного контроля. Это члены общественных наблюдательных комиссий (ОНК) в большей степени и уполномоченные по правам человека - в меньшей. Именно деятельность ОНК в основном и привела к сокращению случаев прямых избиений. Потому что всегда после этого остаются синяки, следы побоев, и начальству невыгодно, когда есть кто-то сильно избитый: его приходится прятать на две недели, пока не пройдут все синяки.

- От кого прятать?

- От проверяющих, от прокуроров. Поэтому и стали использовать такие пытки, последствий которых не видно проверяющим. К ним относится, например, избиение палками по пяткам. Когда у человека на пятках синяки, он не может ходить, это очень больно, но внешне ничего не видно и незаметно.

Если любая проверка захочет убедиться в отсутствии насилия, то человека разденут и никаких следов насилия не увидят.

Дальше - выкручивание конечностей, которое вообще не оставляет видимых следов. Третье - сексуальная пытка, потому что визуально вы не определите, был ли человек подвергнут сексуальному насилию. Если не осматривать прямую кишку, не обследовать его специально, то вы не найдете прямых свидетельств.

- Вы говорите, что с видеонаблюдением стало получше, но ведь фигуранты архива записывали свои действия на служебные видеорегистраторы. О чем они вообще думали?

- Я вам и говорю, что эти видео записываются специально, чтобы затем шантажировать человека. Если системе нужно “перевоспитать” человека, то такие записи будут храниться всю его жизнь. Предположим, заключенный вышел на свободу и снова занялся деятельностью в рамках преступной иерархии. Вы его вызываете к какому-нибудь оперативнику и говорите: “Дружочек, а ты помнишь видеозапись?” Это вечный компромат, поэтому он хранится и записывается на видеорегистраторы, пользоваться которыми могут только сотрудники ФСИН.

Вообще, все видеорегистраторы выдаются под роспись по указанию начальника. Здесь не возникает вопросов о том, был ли он в курсе. Если видеорегистратор используется для записи пыток, то это совершенно официальная история, в которой участвуют сотрудники ФСИН и самого заведения точно.

lenta.ru

(Публикуется в сокращении)