Пыточный конвейер

Правозащитники из проекта “Гулагу.нет” сообщили о том, что в их распоряжении оказался крупнейший архив видеозаписей тюремных пыток, снятый в России. По словам основателя проекта Владимира ОСЕЧКИНА, 40 гигабайт видео с пытками заключенных были сняты сотрудниками Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) России на служебные видеорегистраторы. После того как несколько шокирующих видео из архива были опубликованы, проверки начали ФСИН, Генпрокуратура и Следственный комитет России (СКР), а пресс-секретарь президента России Владимира ПУТИНА Дмитрий ПЕСКОВ призвал “установить подлинность этих материалов”. Подробности о том, как был получен архив и почему пытки стали обычной практикой в российских колониях, в эксклюзивном интервью изданию lenta.ru рассказал сам Владимир Осечкин.

Часть видео из “пыточного” архива уже опуб­ликована в сети. Предположительно некоторые из видео были сняты в областной туберкулезной больнице №1 (ОТБ-1) саратовского управления ФСИН России. На кадрах с регистраторов надзирателей видно, как на заключенных мочатся, избивают их, насилуют или пытают, вставляя швабру в прямую кишку.

При этом заключенные связаны в неестественных позах на больничных койках или их удерживают другие, “привилегированные” зэки. Акты насилия сопровождаются истошными криками, но, несмотря на то что издевательства происходят в больнице, никто из медперсонала не приходит на помощь жертвам.

“Привилегированных” зэков, которые пытали других осужденных, правозащитники из “Гулагу.нет” называют “капо-разработчиками” по аналогии с kazetpolizei, добровольными помощниками вспомогательной полиции в нацистских концлагерях. Чтобы понять их мотивы, нужно сказать о самом устройстве пыточного “конвейера” в зонах.

По словам Владимира Осечкина, попасть в тюремную больницу есть шанс у любого зэка: в каждой колонии России после медосмот­ра заключенному могут сказать, что у него, к примеру, есть пятно на снимке легких. И вот его уже везут в больницу подлечиться. Заключенный права голоса в этом вопросе не имеет. А в самой больнице перед ним открывается несколько вариантов.

Первый - пытки и изнасилования в целях вымогательства: чтобы прекратить их, осужденному нужно заплатить определенную сумму денег тем, кто его “разрабатывает”.

Второй вариант - изнасилование с видеофиксацией, чтобы “опустить” определенного заключенного в тюремной иерархии.

Иногда за боль и унижение зэков платят их давние неприятели с воли - заказывают пытки и насилие в качестве мести. Иногда съемки процесса изнасилования в дальнейшем используют как компромат и ставят заключенного перед выбором: либо он становится одним из членов бригады “разработчиков”, либо вся зона узнает, что он “обиженный”, и отбытие дальнейшего срока для него превращается в ад.

Мотивы могут быть разные, но объединяет их одно - “разработчики” используют видеорегистраторы, закупленные государством для нужд колоний. А после пыток и насилия “разработчики” несут эти видеофайлы своим кураторам. Но внезапно из этой закрытой системы произошла крупнейшая в мире утечка записей с тюремными пытками.

Качество видео в регистраторах на уровне среднего смартфона, так что длительность записей в архиве колоссальная. Как объ­ясняет Осечкин, сотрудники ФСИН собирали эти видео по нескольким причинам, но основные из них - шантаж или доказательства “проделанной работы” в случаях с заказами с воли.

Архив “ушел” из структур ФСИН благодаря одному из заключенных, который был кем-то вроде системного администратора-программиста у руководства ОТБ-1.

Но однажды, улучив момент, он скопировал файлы. В настоящий момент этот осведомитель находится за пределами России и оформляет политическое убежище. А правозащитный проект “Гулагу.нет” начал публикацию полученных записей, которые уже привели к отставке руководства ОТБ-1 и возбуждению ряда уголовных дел.

- В чем вы видите конечную цель публикаций видео из секретного архива?

- Если говорить максималистски, наша миссия сейчас в том, чтобы подобные пыточные “конвейеры” были приостановлены, а где-то наверху, где принимают решения, прошло четкое указание, чтобы больше такого не было. Очевидно, что пытки - это секретный и негласный метод оперативной работы в колониях.

Он самый эффективный с точки зрения получения от человека показаний и с точки зрения раскрываемости преступлений.

Очень просто все. Кипятильник засунул, включил в розетку и через три секунды человек орет: “Давай все скажу, пока он не нагрелся!” Еще бы - его ведь сейчас инвалидом сделают. Такое в XXI веке бесчеловечно и позорно.

- На данный момент все выглядит так, будто началось серьезное расследование этих фактов...

- Сейчас очевидно, что следователи собираются наказать и сотрудников ОТБ-1, и зэков, которые насиловали других осужденных. В Саратов уже приехали московские оперативники и заперли всех этих “разработчиков” в отдельное помещение. Теперь настал их черед бояться.

Понятно, что в течение пары недель какое-то количество и сотрудников ФСИН, и этих “разработчиков” окажется в СИЗО. Но проблема в том, что локальное расследование на уровне саратовского управления СКР не может нас устроить в принципе, потому что такие прецеденты раньше были в других регионах России.

Я хочу, чтобы на скамье подсудимых оказались те, кому везли флешки с записями пыток. Пускай это будут не те генералы определенных силовых структур, которые отдавали приказы из Москвы: до них не добраться. Но важно, чтобы в итоге судили хотя бы тех, кто эти флешки получал на местах.

- Был ли хоть раз в мире подобный “слив” видео с пытками?

- Такого никогда и нигде не было. Сейчас CNN, BBC и другая зарубежная пресса находятся в ожидании, когда наш осведомитель пройдет все первичные процедуры по оформлению политического убежища, чтобы записать с ним интервью. Много запросов и из России - выстроилась очередь. А он сам еще не понимает, что превратился в такого героя. Он пока просто человек, который сидит у отеля на берегу моря. Мы стараемся максимально помочь ему отдохнуть и оградить от стрессов, потому что он реально чуть умом не тронулся, пока бежал из России с секретными записями.

- Подобные пыточные “конвейеры” - это чисто российская история? Или они есть где-то еще?

- Нет, они есть только в странах постсоветского пространства. Конечно, в тюрьмах разных стран мира у заключенных есть определенная иерархия, но нет таких понятий, как каста “неприкасаемых” или “обиженных”. А раз этого нет, то и бессмысленно кого-то насиловать или унижать.

А в России, как на одном из видео, которые были в архиве: вчера ты бродяга по жизни, блатуешь, кого-то крышуешь, контролируешь две-три зоны. А завтра на тебя помочились, изнасиловали - и ты опускаешься в самый низ иерархии и становишься “обиженным”.

- То есть в существовании пыточного “конвейера” отчасти виновата сама российская криминальная субкультура?

- Вообще, с этими тюремными понятиями надо что-то делать: они уже не работают так, как раньше. Зато все эти понятия униженных и “обиженных” успешно освоили и эксплуатируют спецслужбы. Для того чтобы сейчас опуститься в тюремной иерархии, не нужно нарушать никакие воровские законы.

Мне приходилось общаться с людьми из числа этих самых воров, и я им объяснял: “Не важно, вор ты или авторитет, любого могут связать, раздеть и трахнуть. И что, после этого такой человек должен становиться “обиженным”?” Самому криминалитету надо как-то реформировать эти моменты. Нужно, чтобы человек, ставший жертвой насилия, не считался изгоем в тюремной среде. Иначе это насилие становится оружием в руках спецслужб.

- Что толкает заключенных становиться “разработчиками” и пытать других зэков?

- Скажем так, из всех “разработчиков” только 15-20 процентов, как машины, пытают по команде сверху. Остальные 80 процентов - это люди со сдвигом по фазе, которые крайне опасны для общества. Извините, но человека, который изнасиловал 20 жертв, его же признают маньяком, верно? А эти насиловали по 200 человек. И что, они не маньяки? А самое страшное, что маньяков из них сделало государство. Но судить их нужно в строгом соответствии с законом.

Такой человек совершил десять изнасилований? Нужно добавить ему срок и посадить в общую массу к заключенным. Никаких безопасных мест, никакой изоляции. Их нужно сажать ко всем. А пока для “разработчиков” на зонах будут безопасные места, этот прок­лятый круг будет продолжаться. Они будут сидеть в своих убежищах и по команде оперативников насиловать новых жертв.

- Судя по вашим данным, одним из тех, кто насиловал осужденных в саратовской ОТБ-1, был экс-милиционер Радик Г. Он тоже отсиживался в одном из таких безопасных мест?

- Да, этот бывший милиционер потом стал одним из главных активистов в ОТБ-1 и занимался пытками на протяжении пяти лет. Он среди заключенных и надзирателей имел даже больший вес, чем большинство младших инспекторов отдела режима. К нему прямо в камеру приводили несчастных, и он по два часа их пытал и насиловал. А все потому, что работал напрямую с руководством ОТБ-1.

- Как долго свой пост занимал начальник ОТБ-1 Павел Гаценко?

- Он являлся начальником более десяти лет. И лишь 6 октября директор ФСИН приказом по дискредитирующим обстоятельствам уволил с позором его вместе с заместителем по безопасности и оперативной работе Дмитрием САЛОВЫМ, начальником отдела безопасности Сергеем МАЛЬЦЕВЫМ и начальником оперативного отдела БОЧКОВЫМ.

- Какая география у пыточного “конвейера” в российских колониях?

- Наверху всей пыточной иерархии - Иркутская область. Иркутский СИЗО-1 - это главная пыточная. Не менее дурная слава у иркутских СИЗО-6, ИК-1, ИК-15. Там самая мощная бригада “капо-разработчиков” в России: более 60 боевых единиц, готовых бить, насиловать и убивать по команде. Это очень страшная и опасная история. Что касается саратовской ОТБ-1, то туда могут направить абсолютно из любой российской колонии при подозрении на туберкулез, реальный или надуманный.

- Но если все “пыточные” колонии известны, почему в отношении их не принимаются меры?

- Их еще нужно “разминировать”, понимаете? Помимо того что причастных к пыткам там нужно наказать, необходимы еще очень серьезные психологические воспитательные работы с “разработчиками”: это люди, представляющие повышенную опасность. Они не только знают, как работают оперативники, у них самих есть компромат на половину сотрудников местных силовых структур.

Потому что именно эти “разработчики” лучше всех знают, скольких людей они заставили оговорить себя. Это очень опасные персонажи, не люди, а машины для убийств и пыток. А потом многие из них будут выходить на свободу и совершать страшные преступления.

- Получается, любой “разработчик” - это настоящий кладезь компромата?

- Да, ведь каждый “разработчик” точно знает, сколько людей взяли на себя вину из-за кипятильника или швабры в заднице. Вы поймите: садистов из саратовской ОТБ-1 мы вычислили еще в начале года. Было возбуждено четыре уголовных дела по изнасилованиям и два - по вымогательствам. Вот только обвиняемых за это время так и не появилось.

Но почему так происходит, если фамилии всех причастных известны? А причина проста. Просто “капо-разработчики” - как дружная команда с круговой порукой - заявили своим кураторам примерно следующее: “Если в нашу сторону следователи сделают шаг и предъявят обвинения, мы не будем все брать на себя. Мы признаемся, но вместе с нами сядете вы”.

И тогда кураторы побежали к следователям и сказали, чтобы историю с пытками “притормозили”. И все!

Дела возбуждены, потерпевшие есть, денежные переводы по вымогательствам прошли, но тут вдруг расследование споткнулось о круговую поруку. Тогда мы пошли на публикации видео из секретного архива: это сработало. Но главное еще впереди. Дело в том, что видео, которые мы выложили в сеть, ужасны. Но в материалах, которые еще ждут своей публикации, все намного, намного хуже.

lenta.ru