Пласидо ДОМИНГО: Кое-где уже ничего нельзя сказать женщине

79-летний Пласидо ДОМИНГО получил овации после своего первого выступления в Валенсии в минувший понедельник. Это был первый концерт в Испании после скандала, когда 20 женщин обвинили его через агентство Associated Press (AP) в домогательствах. “Это были очень трудные месяцы. Вы должны продолжать жить так, как можете, при этом зная, что как обвинения в домогательстве, так и обвинения в злоупотреблении властью прозвучали, но вовсе не доказаны”, - сказал он в интервью EL PAÍS.

- После того, что случилось, вы выходите на сцену со страхом?

- Нет. В Зальцбурге (его первое выступление после ознакомления с информацией AP. - Ред.) я вышел в гневе. С желанием сказать: “Вот я, а это то, что я сделал за всю свою жизнь”. Это было преступлением: обвинения в мой адрес бессмыс­ленны. Все, чего я хочу, - прекратить эти разговоры.

- Но вам придется поговорить…

- Конечно.

- Вы подали какой-либо иск на эти обвинения?

- Вы знаете, что это бесполезно. С современными средствами коммуникаций можно потерять все, а что касается обвинителей, я не буду никому мстить. Как я уже сказал, мне не было предъявлено обвинение в совершении какого-либо преступления, и я не собираюсь никому ничего доказывать.

- Нет, приятель, вы вправе пожаловаться.

- В опере Лос-Анджелеса проводится расследование, в ходе которого берутся показания многих людей, с которыми я работал десятилетиями. Я хочу уважать ход этого внутреннего расследования и здесь остаюсь полностью доступным. Я настаиваю, что не буду решать это в суде. Это дело не юридический процесс, и я не собираюсь его в таковой переквалифицировать.

- Они уже говорили с вами?

- Да. Я уже представил свою версию.

- Как могло случиться, что выступили одновременно 20 женщин из разных мест и говорили они о разных ситуациях?

- Сегодня очень легко оболгать любого, кто вам не нравится. “Если у вас есть что-то против этого человека, дайте нам знать” - и интрига сплетена.

- Вы связывались с теми, кто вас обвиняет?

- Абсолютно нет. Я всецело за защиту женщин. Я никогда не нападал на женщину, никогда не превышал свои полномочия, и это не связано с моим образованием или моим стилем жизни. Я не злоупотреблял своей властью ни в одном театре. Мы принимали решения о найме коллегиально. В мои полномочия входило только предлагать кандидатуры для основных контрактов, но не для второстепенных. И я не могу понять, откуда взялись второстепенные бумаги с моей подписью, которые и стали поводом для обвинений. Я ими не занимался. В театрах как Вашингтона, так и Лос-Анджелеса я делал свою работу с огромной силой и решительностью как никогда, никогда, никогда в жизни!

- Координатор оперного театра в Лос-Анджелесе говорит, что она препятствовала тому, чтобы молодые женщины репетировали в одной комнате с вами. Что хотите сказать на это? Знаете ли вы об этом?

- Это самая гнусная подлость из всех!

- Но вы знали об этом или нет?

- Нет, нет, никогда в моей жизни, в те годы, когда я путешествовал, я не знал и не видел такой ерунды. Я многие часы проводил в театрах и залах для репетиций со своими бесчисленными коллегами.

- Вы были влиятельным человеком в этой области...

- Пожалуйста, дайте им самим угадать, что это. Если бы была жалоба, они бы протестовали… Это не имеет никакого смысла. Существует достаточно доказательств обратного. Я всегда поддерживал карьеру многих певцов, как женщин, так и мужчин. И это не власть, а страсть к искусству, музыке, опере и ее будущему.

- Что вы имеете в виду, когда говорите о том, что правила и стандарты ранее были другими?

- Я имею в виду домогательства. Это то, что должно быть наказано в любой момент, во все эпохи. И я имею в виду, как испанец, что использование комплимента, например, какой хороший костюм на тебе, как хорошо ты выглядишь, - это было то, что ты мог сказать 30 лет назад, даже два года назад. И это то, чего нельзя сказать женщине сегодня. Здесь (в Испании. - Ред.) дело обстоит не так, как там, в тех местах и особенно в тех группах, откуда поступают обвинения. Женщина - это самое необычное, что создал Бог. Мы все оттуда родом, мы все дети матери. Это лучшее, что можно сказать о женщине.

- Создалось впечатление, что первое официальное сообщение составили слишком быстро, с плохим переводом и грамматическими ошибками...

- Это было в основном неправильно понято в Испании. На английском это было изложено лучше.

- Как вы себя ощущали в своей семье? Что сказала ваша супруга?

- Мы были очень едины, очень сильны. По логике вещей это больно, но ладно, все пройдет. И ты тоже поможешь мне, если мы сейчас будем говорить о моем пути и моей карьере.

- Гнев, который, по вашим словам, помог вам в Зальцбурге, также проявился в понедельник в Валенсии...

- Видите ли, я, как артист, всегда выступаю с одним и тем же стремлением сделать все как можно лучше. Но вы человек и не можете всегда быть сытым. Публика и критики также меняются в зависимости от места или определенной магии.

- Вернетесь петь в Соединенные Штаты?

- Если представится возможность, конечно да. Есть несколько предложений. Но все это Лос-Анд­желес или “Метрополитен”. Пока я не выбрал другие театры в Европе, Азии или в Южной Америке. У меня есть контракты до сезона 2021/22 года. Через 13 месяцев мне исполнится 80 лет. Мы будем в Мадриде, если бог даст, а перед этим я буду петь в Вене (в Венской опере. - Ред.). Я пока просто планирую туда добраться, а насчет остального не знаю. Нет ничего общего между вокальным концертом и постановкой оперы. Это более сложно. Я не знаю, буду ли работать после 80 лет… Не знаю. Если буду чувствовать себя хорошо, то зачем уходить раньше?

- Вы иногда говорили, что, если вы чувствуете, что дурачитесь, оставьте это. Но это также может прийти с экстраординарными ситуациями в опере, как, например, сейчас...

- Я сильный, очень сильный как никогда раньше. Тем более что, как вы видите, все может измениться за несколько часов, и это требует энтузиазма, очень глубокой любви к тому, что вы делаете. Любой может рассказать вам о моей работе в театре, о чем-то очень глубокомыс­ленном, что я чувствую с детства, когда выходил на сцену с родителями или играл на фортепиано, подменяя отлучившихся музыкантов. Моя жизнь всегда была музыкой. Энтузиазма сейчас больше, чем когда-либо. Я даже хочу выступить в новых партиях, как, например, в Зальцбурге в “Сицилийской вечерне” или “Беллисарио” Доницетти в Бергамо. Публика продолжает принимать меня восторженно, и пока это продолжается, я буду жить в спокойствии и уверенности.

- Вас ждут в миланском “Ла Скала”, где будет отмечен 50-летний юбилей вашего дебюта. Почему это событие отмечают больше в Европе, чем в других местах?

- Я хочу продолжать быть артис­том, каковым являюсь, не хочу требовать ничего, хочу продолжать петь - это мое. Я не злобный или что-то в этом роде. Все продолжается, и я смотрю в будущее с энтузиазмом и стойкостью. Я хочу добраться до “Ла Скала” и почувствовать энергию театра, в котором ставили премьеры Верди, Россини, Пуччини.

Хесус Руиз МАНТИЛЬЯ, “Эль Паис”