Депрессивная радость

Российский парадокс: при стагнирующей экономике число долларовых миллионеров в РФ выросло 

     Экономические итоги года еще не подведены, но ощущение, что россиянам радоваться особо нечему, есть. Удорожание кредитов, рост налоговой нагрузки, увеличение НДС и цен на топливо, пенсионная реформа - стоит ли удивляться, что уровень социального оптимизма достиг в этом году рекордно низких показателей - 53 пункта. Еще один неутешительный рекорд зафиксировал Росстат - 20 млн. граждан в стране имеют доходы на уровне или ниже прожиточного минимума. При этом эксперты норовят поправить ведомство, утверждая, что таких людей в 1,5-2 раза больше… Есть ли еще причины для радости? Оказывается, да, имеются. Страна демонстрирует устойчивый рост… количества долларовых миллионеров.

Среди пессимистов, постоянно корректирующих (увы, в сторону уменьшения) показатели роста отечественной экономики, самые серьезные госинституции. Так, Минэкономразвития РФ, обе­щающее через годик-другой улучшение по всем направлениям, в 2018-м рост ВВП все время потихонечку понижало. Похоже, что по итогам 2018 года рост ВВП составит 1,6-1,7%. Прогноз на 2019-й еще скромнее - 1,3% (вместо 1,4). Зато прогноз по инфляции, наоборот, растет - вместо прежних 2,6 ожидается около 3,4%, а то и 4-5.
И вот на всем этом депрессивном фоне нежданная радость: в России число граждан, имеющих состояние от $50 до $500 млн., увеличилось за минувший год на 707 человек. То есть в отечестве в уходящем 2018-м прибавлялось в день по два счастливых обладателя солидного долларового состояния.
Эти цифры (из доклада меж­дународной консалтинговой компании The World Wealth Report-2018) прозвучали на заседании “Интеллектуального клуба” PricewaterhouseCoopers (PwC), вызвав оживленную дискуссию. Сначала быстро перевели нижний учетный порог ($50 млн.) в рубли, получив и вовсе убойные для восприятия 3,5 с гаком млрд. Дальше “вновь прибывших” в список прибавили к “уже имеющимся” - получилось, что при всех невзгодах родной экономики в стране сегодня живут и процветают более 2620 рублевых миллиардеров.
Некоторые участники дискуссии, правда, отмечали, что у нас не самые высокие в мире темпы роста числа богатых людей, в Индии и Китае, например, люди богатеют быстрее. Это верно, отвечали им другие, но там и темпы роста экономики в 4-5 раз выше, чем в России. А российский парадокс как раз в том, что люди стремительно богатеют при стагнирующей экономике. Как сказал инвестор и общественный деятель Рубен ВАРДАНЯН, “можно зарабатывать на растущей экономике. Но гораздо больше - на падающей”.
Круг супербогатых людей в России относительно стабилен уже много лет, имена долларовых миллиардеров всем известны. Но кроме них есть множество весьма состоятельных граждан, чье благосостояние, как показывает статистика, бурно росло именно в кризисные годы: 2008-2009, 2015-2017. И сейчас, во время стагнации экономики, растет именно их число. Темп завидный, впечатляет и сумма накоплений наиболее успешных в бизнесе соотечественников: 38,1 тысячи человек, владеющих состоянием от $5 млн. - $1,2 трлн. (данные The World Wealth Report-2018). Это эквивалентно 73,5% ВВП страны в прошлом году. А тех, у кого денег чуть меньше этого порога, получается, вообще никто не считал?
Конечно, цифры могут гулять: кто-то сегодня приобрел, кто-то завтра потерял. Но все же конъюнк­турные колебания не отражаются фатально на уровне жизни состоятельных людей: было $50 млн., стало 45 - все равно могут позволить себе почти все, что захотят. Причем в кризис, когда цены, скажем, на люксовые автомобили падают, их у нас в стране больше и покупают.
А в целом кардинальных изменений в тренде не происходит: чем хуже общая экономическая картина, тем ярче успехи отдельных граждан. Как отметил профессор МГИМО Владимир ОСИПОВ: “Лучшее время для заработка и перераспределения капиталов - именно экономический кризис, заработать на котором позволяют два основных источника: спекуляции на валютном рынке и доступ к бюджетным потокам”.
Между тем, директор института “Центр развития” НИУ ВШЭ Наталья АКИНДИНОВА объяснила, откуда появляются новые миллионеры:
“Наша экономика еще не изжила доставшийся ей с советских времен распределительный характер. Есть производительная модель экономики, в которой агенты заинтересованы в создании конкурентоспособной продукции, продаже ее на рынке, получении прибыли, которую потом инвестируют в производство. В такой модели зарабатывают на росте экономики.
У нас в экономике очень велика доля распределительных отношений. Не скажу, что все на этом построено, но очень многое. Это модель, в которой зарабатывают не на прибыли от продажи товаров, а на потоках денежных средств. И лучшие возможности для личного обогащения открываются во времена кризиса или стагнации.
Известны два основных способа обогащения: извлечение монопольной ренты и доступ к государственным ресурсам. Степень монополизации экономики у нас очень высокая. По ряду отраслей, особенно в энергетике и строительстве, есть несколько крупных игроков, которые диктуют всем остальным свои условия, свои цены. Вопрос эффективности их не беспокоит, потому что конкурентов у них нет. Также у нас растет доля государства как собственника предприятий. Но и многие частные предприятия в значительной степени зависят от госзаказа, от бюджетных субсидий, инвестиций, от кредитов банков с госучастием. Такие отношения создают потоки ресурсов, получая которые предприятие мало заинтересовано в прибыли. Для этого нужно было бы выпускать конкурентоспособную продукцию, то есть развивать предприятие. Но если конкуренции нет, то и развития тоже нет.
Вот пример, как зарабатывают на монопольной ренте. Сейчас идет спор между государством и нефтяниками по ценам на бензин. Степень монополизации отрасли высочайшая, и нефтяники хотят их повышать. С другой стороны, государство хочет цены ограничить, потому что боится социальных последствий. У него не экономические, а политические мотивы. То есть ни одна сторона не заинтересована в рыночном ценообразовании. Но при этом нефтяники выбивают себе льготы по так называемым труднодоступным месторождениям. И государство идет у них на поводу, иначе цены взлетят еще выше. Результат: при том что экономика стагнирует со средним ростом один процент за последние 10 лет, доходы нефтяников растут быстрее. Но не потому, что больше производят (объемы добычи и первичной переработки примерно на одном уровне), а потому что они одновременно получают конъюнк­турную ренту, которую далеко не полностью передают в бюджет в виде налогов, монопольную ренту и налоговые льготы. Конъюнктурная рента образуется за счет того, что себестоимость добычи нефти и производства нефтепродуктов существенно ниже уровня мировых цен на них.
То же самое происходит и в обрабатывающих отраслях. Создание госкорпораций ведет к монополизации. Цель была благая - сохранить отрасли, разрушенные во время трансформационного спада 90-х годов и не восстановившиеся в нулевые. Все живые и неживые предприятия собрали под одну крышу. Государство считало, что оно лучше знает, как их надо восстанавливать, на какие технологии ориентироваться. В результате практически все машиностроение стало рентоориентированным, зависящим от государственных ресурсов.
Типичный пример - наше гражданское самолетостроение. Объединенная авиастроительная корпорация тратит огромные бюджетные средства на разработку, создание и продажу небольшого количества самолетов. Но они остаются неконкурентными именно из-за малочисленности. Государство пытается создать искусственный спрос, финансируя лизинг самолетов нашими авиакомпаниями, выдавая кредиты зарубежным перевозчикам. Но они один за другим отказываются от самолетов, которые больше стоят на земле, а не летают. Подпорки под неэффективную продукцию увеличивают денежный поток, но не улучшают качество.
К этому надо добавить политику импортозамещения, исключившую конкуренцию с зарубежными производителями. Но теперь государство, распределяя госзаказ, вынуждено иметь дело с монополиями и покупать у них продукцию по завышенным ценам. Потому что других производителей нет. Монополия и госбюджет в одном флаконе - эта схема прекрасно работает в условиях стагнации.”
"Третий высокомонополизированный сектор - банковский. Здесь уже несколько лет продолжается концентрация капиталов. Из числа крупных частных банков остался один - Альфа-банк, - отметила Наталья Акиндинова. - При отсутствии конкуренции рост ставок по банковским кредитам - обычное дело. Но ситуация усугубляется еще и тем, что кредиты предприятиям в силу монополизации и огосударствления реального сектора становятся более дорогими. Потому что в условиях падения экономики увеличивается риск невозврата. Растут и риски невозврата по потребительским кредитам, поскольку доходы населения падают уже почти 5 лет. Но именно на рисках банки больше зарабатывают.
И здесь тоже действует механизм связи с госбюджетом. Например, создается компания для реализации инфраструктурного проекта, скажем, строительства ветки железной дороги или терминала. Компания, особенно если она близка к государству, берет кредит в госбанке. Фактически проект финансируется за счет госбюджета. Но когда наступает время возврата кредита, он рефинансируется - инфраструктурные проекты окупаются очень долго. Потом компания расформировывается, она ведь выполнила задачу, построила объект - и деньги просто списываются. У банка возникает дыра ликвидности, банк надо спасать, и дыру закрывает Центральный банк своими вливаниями. Таких историй немало было при строительстве олимпийских объектов в Сочи.
Госзакупки, госинвестиции, государственно-частное партнерство, монополизация, госкорпорации - все это источники неэффективности, незаработанного дохода, то есть ренты. И благодатная почва для роста числа миллионеров”.
“КоммерсантЪ-Огонёк”

А тем временем

Аномальное бегство от санкций и нефти

Международные инвесторы в 2018 году вывели из российских фондов рекордный объем средств с 2013 года. Суммарный отток превысил $1 млрд. и стал одним из самых худших показателей среди фондов развивающихся стран.

По оценке газеты “Коммер­сантЪ”, которая основана на данных BofA Merrill Lynch, учитывающего данные EPFR, отток средств инвесторов из фондов, ориентированных на российский рынок за три последние недели, составил $330 млн. Всего за 12 месяцев из российских фондов вывели более $1 млрд. Больше фонды теряли только в 2013 году - $3,1 млрд. Негативный настрой иностранных инвесторов по отношению к России сохранялся большую часть года. Лишь в январе российские фонды зафиксировали приток инвестиций более $0,5 млрд., а затем рынок накрыли две мощные волны оттока. Весной иностранные инвесторы вывели $700 млн. Летнее затишье сменилось в начале осени новым исходом инвесторов, который продолжается до сих пор.
Движение средств в российских фондах лишь в первом полугодии было в общем тренде развивающихся рынков. По оценкам “Ъ”, за неполные 12 месяцев фонды, ориентированные на emerging markets, привлекли более $50 млрд., что на $12 млрд. меньше поступлений 2017 года. Из стран БРИК наибольший приток зафиксировали фонды Китая - 31 млрд., еще свыше $500 млн. поступило в фонды Бразилии. Отток зафиксировали только фонды Индии, из которых за год было выведено почти $3,5 млрд.
Аномальное поведение инвесторов на российском рынке вызвано геополитическим фоном вокруг страны. В конце января Минфин США опубликовал “кремлевский список”, в который вошли российские чиновники и крупные бизнесмены. В апреле Белый дом ввел санкции в отношении лиц из этого списка и их компаний. В августе сенаторы внесли в конгресс США законопроект о новых антироссийских санкциях, с дополнительными ограничениями выступил госдеп страны. “Санкции против “Русала” и ряда других компаний в апреле и угроза санк­ций против госбанков обрушили российские акции, а риск новых ограничений отпугивал возможных инвесторов”, - говорит парт­нер FP Wealth Solutions Алексей ДЕБЕЛОВ.
В последние месяцы года пессимизма инвесторам добавили цены на нефть. По данным Reuters, в минувшую пятницу стоимость североморской нефти опускалась до отметки $53 за баррель, что на 10% ниже закрытия предшествующей недели и на 37% - значений начала октября. По словам аналитиков, инвесторы долгое время спокойно относились к движению нефтяных цен. Однако после того как были пробиты уровни $60 и $55 за баррель, этот фактор стал доминировать на рынке.
“КоммерсантЪ”