Так говорил Любимов
5 октября 2014 года умер основатель Театра на Таганке Юрий ЛЮБИМОВ (на снимке). Эта беседа великого режиссера с писателем Евгением ПОПОВЫМ состоялась в 2012 году
Сразу предупреждаю: разговоров о текущем моменте, разорении Таганки и предательстве мы не вели. Нам обоим это было неинтересно. Говно имеет тенденцию прилипать к подошве, и избавляться от него потом крайне утомительно.
Он говорил лишь то, что, кроме него, сказать сегодня уже никто не может. Любимов ведь столь уникален, что родился еще до советской власти и ухитрился уже на двадцать лет пережить ее. Был внуком крепостного, сыном репрессированных, воевал на двух войнах, снялся в роли руководителя юных подпольщиков Олега Кошевого, работал с Дмитрием Шостаковичем и Альфредом Шнитке, создал самый знаменитый в СССР театр и сам стал мировой знаменитостью, поставил немыслимое количество оперных и драматических спектаклей в разных странах планеты, счастлив в последнем браке, который длится вот уже тридцать с лишним лет. Глупо нам будет, господа, не послушать такого опытного человека.
Коммунисты, фашисты и журнал “Сноб”
- Журнал “Сноб”, говорите? Спрашиваете, что значил для России ХХ век и кто хуже - коммунисты или фашисты? Кто из них больше отличился перед дьяволом? Я бы сказал, оба хороши. Вы поняли, конечно, снобизм этой фразы и, наверное, помните ироническое из Козьмы Пруткова: “Мне нравятся ОБОИ”. Это близнецы. И они, как всякие близнецы, испытывали дискомфорт в отсутствие друг друга. Я не был, слава богу, в плену или оккупации и поэтому полностью, как моя любимая жена Каталин говорит с неизбывным своим акцентом, фашистов не изучил. Но все равно моя юность была лучше, чем если бы я в этом возрасте работал на немцев. Как там у Михаила Булгакова? “Кровь - великое дело”. У фашистов я был бы чужой, а тут я все-таки свой среди своих. Свой по национальной принадлежности. Хотя я свидетель, как немецкие специалисты и офицеры вели себя перед войной в Питере. В “Астории” и других гостиницах, ресторанах видел, как ходили они в своих блестящих мундирах и в штатском, очень элегантные, лощеные, пахнущие хорошими духами офицеры. И вели себя прекрасно, и все наперегонки бросались их обслуживать.
А то, что они на нас напали, это, я думаю, старая история, в основе которой, по-моему, древний как мир комплекс неполноценности. Гитлер хотел увековечить себя как завоевателя. Какой же ты, спрашивается, вождь после Бисмарка, если не свершил исторические деяния? Так, парвеню. А когда я русских завоюю, буду, во всяком случае, соперничать во славе с самим Наполеоном. Он в Москве не удержался, увидел только пожар, потом его разбили. А я возьму Москву навсегда, и будет наша немецкая земля до Уральского хребта. Он и проиграл благодаря своей головной коробке глупой. Когда немцы уже дошли до Химок, этот идиот наступление остановил, чтобы торжественно въехать в Москву. Такая передышка и дала нашим сильным командующим, не вождю, разумеется, возможность перегруппировать войска, сибиряки тем временем подошли, немцы были все же остановлены и дальше уже только отступали. Но это благодаря талантливым военачальникам, которые до войны сидели по лагерям. Маршал Жуков только этого избежал, зато он после войны в опалу попадал дважды…
Ну а что касается того, кто лучше - коммунисты или нынешние, у меня тут ответ простой: при всем безобразии, которое творится “на просторах Родины чудесной”, все равно это лучше, чем было. Да, конечно, это мерзко, что мне, сыну лишенца, пришлось с четырнадцати лет тяжело работать физически, но не это моя главная претензия к большевикам. Понимаете, я больше всего на свете ценю людей открытых, а коммунистический режим создал странную атмосферу, когда надо все время блуждать, а прямо люди не говорят. Слава богу, судьба меня довольно рано свела с такими личностями, как Петр Леонидович КАПИЦА или Борис Леонидович ПАСТЕРНАК. Или великий драматург и острослов Николай Робертович ЭРДМАН, который, когда его сослали в Туруханск, подписывался в письмах к родной матушке “мамин сибиряк”.
А позднее - с писателями, ставшими моими друзьями: Юрием ТРИФОНОВЫМ, Борисом МОЖАЕВЫМ, Федором АБРАМОВЫМ. Мне нужно было театр создавать, а эти убогие наши советские драматурги все юлили, делая шаг туда, шаг назад, смекая, что все-таки надо угождать начальству, иначе будут неприятности. А я неприятностей не боялся и вообще в этом смысле себя испытывал всю жизнь: трус я или нет? Был какой-то даже фильм американский, лихой, я ребенком смотрел, где мальчик все себя проверял и боялся одного: что он все-таки трус. Эта линия и в “Фаталисте” есть у Лермонтова, и у других великих русских писателей. Вот Пушкин был странный человек, который совершенно ничего не боялся. Двенадцать дуэлей, и та-а-кое про царя Александра I написал, что даже сейчас представить невозможно. Попробуй-ка сочини сейчас: “Плешивый щеголь, враг труда, нечаянно пригретый славой, над нами царствовал тогда”. Отчаянный юноша. Арап, всегда готовый драться! Он же, вы знаете, маленький был, трость носил, чтоб рука не дрожала, бил из пистолета в туза.
Вот уж снобизм так снобизм! Сидеть вот так в ресторане, прикрепить к стенке карты и неожиданно для всех - раз - и в туза! Не помню только, он был левша или правша. Я-то левша потомственный. Дед - левша, отец - левша, и я левша. А вот Петя мой в мать, правша. И от матери у него талант к языкам, на пяти языках разговаривает, и в этом смысле редкий для России тип. Окончив обучение, как-то раз мне сказал: “Пожалуй, отец, я и китайский выучу”. Потом закрутился, у него подруга - итальянка, тоже такое маленькое создание, тридцати ей еще нет, но уже доктор наук.
И вообще они, молодые, совсем другие, более раскованные. Хотя… не все так считают. Один крупный питерский ученый, действительно крупный, без дураков, когда мы заговорили с ним о современной молодежи, вдруг сказал мне, что, к сожалению, наблюдает среди них отупение как факт и что у него надежды на это поколение очень мало. И еще трагедия: он сказал, что на нас здесь нет спроса, на ученых. Есть у нас и открытия, и изобретения, но спроса и на них, и на нас почти нет.
“Ну и зачем что-то изобретать и зачем наука, образование, когда начальники нефть качают и другим начальникам ее продают, а замечательный красноярский физик и изобретатель профессор Валентин ДАНИЛОВ уж который год сидит в тюрьме за, видите ли, шпионаж”, - хотел было ляпнуть я, однако застыдился перебивать Мастера. Но он как бы уловил мои потаенные мысли.
Наступление нечисти на земной шарик
- Про нефть и газ многие говорят, но, по-моему, дело куда хуже. Есть ощущение у многих, не только у меня, что вообще приближается конец нынешней цивилизации. Иссякла Земля… шарик иссяк, не может больше выдержать такого тотального на него наступления алчных и глупых землян, для которых нет ничего святого. И поскольку этот шарик - часть Вселенной, то тут же всплывает вопрос о религии, о Вере. Именно об этом я и пытаюсь прокричать в своей новой интерпретации “Бесов”.
Роман Достоевского “Бесы”. Торжественно заявляю, что это моя любимая, вечно актуальная на все российские времена книга. И я уж не акцентирую, что написана она гениально и в ней практически вся будущая литература ХХ века. Начиная от Хармса и Введенского, для которых капитан Лебядкин свят, как для современных левых Че Гевара, и заканчивая всем нынешним, изрядно потускневшим сочинительством бестселлеров, которое тем не менее хорохорится, смутно памятуя о классической русской литературе как о потерянном рае. И спектакль “Бесы”, премьера которого была в марте, замечательный. Выяснилось, что Таганка - это не географическое понятие, а расположена она там, где Любимов. Вот поставил он “Бесов” на сцене своей альма-матер, Театра имени Вахтангова, и сцена эта волшебно вдруг оборотилась таганской, и режиссер опять в зале, дает команды актерам, подсвечивая своим легендарным фонариком. Быстрее! Громче! Энергичнее, молодые, молодые, молодые люди! И я, благодарный зритель, опять релаксирую в этом новом затерянном мире, избавляясь хотя бы на три часа десять минут от реалий современного мира, где на улице персонажи, пожалуй что и пострашнее, чем на сцене. Впрочем, бесы - они и есть бесы…
На меня, когда я сейчас “Бесов” заново ставил, сильное впечатление произвела история норвежского маньяка БРЕЙВИКА, возросшего, в общем-то, в нормальной да к тому же северной стране… А про меня тут написали после “Бесов”, что я, наоборот, человек, который либерализм не принимает, оболгал либералов, хороших смелых людей, на Болотную площадь замахиваюсь.
Отчего вы нас так не любите? или Какая странная страна
Я считаю, что все западные левые движения ХХ века послужили очень хорошим трамплином для самой инфернальной персоны ХХ века - ЛЕНИНА и его верного ученика СТАЛИНА. Это ведь Владимир Ильич все создал: лагеря, ВЧК, религию отменил, про нас всех наперед высказался, что мы, интеллигенция, говно нации. Ученик дальше пошел - уничтожил крестьянство, разбив его на части: кулак, подкулачник, середняк, бедняк торжествующий… Мне раньше высокие начальники часто вопрос задавали в “доверительных беседах”: “Отчего же вы нас так не любите?”. Я им отвечал: “А за что мне вас любить, если вы у меня деда преследовали, отца, мать, родственников. То есть не лично вы, но ваша СИСТЕМА, которая разорила Россию, лишившуюся всего, отчего и были эти бесконечные карточки, недоедание. А теперь меня все время бьете с утра до ночи. Я служил и живу честно. Чего вам еще-то нужно от меня, какой такой любви?”
Они тогда не выдерживали и в крик. А я заметил, что это силу дает, когда начальники на тебя орут, когда они всерьез бесятся. Я даже таким образом, можно сказать, иной раз от них энергией подпитывался.
Да ведь и я тоже, что скрывать, не сразу во всем разобрался. Мы с братом, молодые ослы, мудрому отцу нашему смели говорить: “Правильно они вас сажали, папа, вы отсталый тип и не понимаете величия их замыслов”. Потом что-то стало доходить, когда отец был вынужден с матерью фиктивно развестись, чтобы мы не числились детьми лишенца. А еще наша семья постепенно уходила в нищету, продавая все ценное, чтобы прокормиться.
И эти бесконечные очереди! Мама часами стоит. Брат. Я стою. Чтобы сестре молока купить. Так что годам к четырнадцати, особенно в ФЗУ, когда нас, будущих электромонтеров, бросали на самую грязную работу, я уже все понимал. Правда, нет худа без добра. На строительстве подстанции, где я работал, англичанин-инженер, “буржуазный специалист”, научил меня боксу. Увидел, что я не пью, не курю, и научил. Сказал на ломаном русском, что мне это пригодится в моей стране. Пригодилось! И не раз!
А вообще-то удивительно, что у нас в стране народ до сих пор работать не любит. Замечали - вахтеры и охранники везде дремлют. У меня тут интервью брал какой-то телеканал, приехала, иначе ее не назовешь, БАНДА, десять человек. Я говорю: сладко вам живется, тут работы-то на двоих. Объясняют: производственная необходимость, процесс. Все это липа, все эти процессы, как у Кафки. В стране миллион триста тысяч охранников, здоровенных мужиков, которые ничего не умеют делать и теперь уже вряд ли чему-то научатся. Они и защитники-то страны никакие… И постепенно культивируется этот мозговой разврат: чего вкалывать, когда можно не вкалывать. Это уже не рабочая и не крестьянская страна, а страна, мягко говоря, странная. И здесь трагедия глубокая, угроза выживанию России.
Snob.ru
Печатается с сокращениями.
