Вот такая вот зараза

- Расскажите самую ходовую страшилку про рок-музыкантов?

- Считают сатанистами почему-то, - смеется фронтмен Николай ХАЛАБУЗАРЬ. - Мы играли в Бишкеке несколько дней назад, перед концертом была реклама в интернете, и прямо с десяток комментариев насчитали, что, мол, таким шайтанам тут не место. Понятно, что людей пугают мощный звук, наш вид. Но мне абсолютно непонятно, как можно увидеть в нас нечто деструктивное. Я атеист, но если считать, что сатана реален, то это будет не андеграундный мужик, репетирующий в подвале, а человек, плотно встроенный во властные структуры, обладающий властью отдавать приказы и менять мир. Для меня продали душу дьяволу скорее те, кто ворует деньги и хорошо живет за границей, не беспокоясь, что на родине в селах у детей нет интернета.

- Еще есть распространенный миф, что все рок-музыканты алкоголики и наркоманы, - не выдерживает Илья МОРОЗОВ, бас-гитарист. - Я благодаря людям из метала пришел в спорт, сейчас сам тренирую в зале, вхожу в сборную страны по средневековым боям. Выпивка относится скорее к панк-движению, к фестивальному движению.

- Ну да, а вот финт, когда во время выступления разбивают прямо на сцене гитару, - это, конечно, после минералки происходит?

- Это элемент шоу, - смеется Николай, - причем разбивают обычно заранее приготовленный инструмент. И то надо уметь. Например, мы один раз видели, как наши коллеги приготовили такие “дрова” за 10 тысяч тенге, хотели эффектно разбить во время выступления, долго пытались это сделать и в итоге только оставили вмятину на железной сцене. А хороший, дорогой инструмент, которым мы пользуемся, да еще и напичканный электроникой, уронить-то трагично, не то что разбить самому.

Николай рассказывает: группа существует 10 лет, в нынешнем виде пять. На счету Zarraza два альбома, для нового все лето они делали записи с австрийским барабанщиком Паулем ФАРБЕРОМ из группы Harakiri For The Sky. Несмотря на все регалии, парни говорят, что метал их не кормит - есть основная работа. А настоящий андеграунд делается только для души. Родной барабанщик Руслан КОНОН вовсе живет в Астане, а гитарист Даниил КОЗЛОВ преподает и учится на стоматолога.

- Мой казахстанский коллега как-то пошутил, что лучший совет музыканту от западного маркетолога был таким: “Никогда не увольняйся с дневной работы!” - признается Николай.

- Вы, Николай, занимаетесь наполнением сайтов. Вы же можете собрать миллионную аудиторию, только выкладывая фото: внешность у вас эффектная, у Ильи, вон, фигура накачанная. Почему не раскачиваете соцсети?

- Вы не представляете, сколько вокруг советчиков, которые говорят, что нам надо снять клип с десятком голых баб, играть как “Рамштайн”, сделать то или это. Но в том-то и дело, что мы не хотим как “Рамштайн”, мы хотим по-своему. В экстремальной музыке совсем другие ценности, важна искренность. Мы прекрасно понимаем: чтобы зарабатывать больше, надо повесить гитару на стену и идти трудиться в банк, в СММ, в сетевой маркетинг. Рок-музыка - это не про деньги. И если мы стабильно собираем публику в клубах, то это здорово, кстати, метал и не бывает массовым.

- Сейчас в тренде петь на казахском. Вы следуете ему?

- Такое нам тоже предлагали. У нас есть наша песня и три кавера, записанные с казахскими национальными инструментами, причем они введены очень точечно и красиво, я сам не ожидал, что так получится. Кстати, с одной из этих композиций мы и попали в мировые чарты. Но это эксперимент, я не думаю, что стоит ставить это на поток.

- Признайтесь честно: у вас много поклонниц?

- Подходят, фотографируются, в основном со мной - Илья очень застенчивый. Но на самом деле метал - это для мальчиков. Метал так же, как и бодибилдеры, скорее пугает дам, чем привлекает, мы уже привык­ли к этому эффекту. А для мужчин это хорошая возможность покричать, выпустить пар.

- На ваших концертах чуть ли не дерутся!

- Да это же парни просто развлекаются, танцуют так! Это называется слэм, мош, стена смерти. Действительно, очень похоже на драку, но такой танец имеет четкие правила. Первое время мы их озвучивали, потом поняли, что люди, слушающие метал, и так знают, что главное - не причинить никому вреда: упавшего быстро ставят на ноги, запрещено поднимать локти, чтобы не травмировать случайно соседей. То есть это безобидная имитация драки, хотя бывают курьезы. Как-то на выступлении в Таразе мы объявили слэм, народ разделился. Мы играем, потом я опускаю глаза и ничего не могу понять - зал пустой. Оказывается, охрана клуба решила, что две местные группировки приготовились выяс­нять отношения, и быстро всех вывела из клуба. Мы потом долго объясняли, что это нормальное действие для рок-концертов. Да и в Алматы как-то в популярном клубе сменилась охрана и оказалась не в курсе традиции.

- Даже на эстраде люди взрос­леют и меняют репертуар, жанр. Вы до какого возраста будете головой мотать под дикие звуки? Пока не начнутся проблемы с давлением?

- Лет до 120, наверное, а потом возьмем третьего гитариста для пущего драйва, потому у нас и нет вопросов с алкоголем, что мы планируем долго выступать. Кстати, бармены не любят наши концерты: публика, слушающая метал, почти не пьет, ей и так хорошо. К тому же выпившие слушатели после второй песни обычно просто выпадают в осадок.

- О чем ваши песни, так, в целом? Понятно, что не про любовь к девушкам и родине…

- Открою секрет: это в русском роке важны слова, они даже главнее музыки. В метале нужен драйв, звук, а то, что ты произносишь, - уже вторично. Когда я понял, что люди на наших концертах не вслушиваются в слова, то вообще стал петь, о чем хочу. Например, у меня есть песня о том, как сжигают Джордано Бруно. Вот это по теме прям очень подходит.

Метал вырос из панк-рока, и его главная идея - отрицание системы. Поэтому мы не очень любим, когда просят, например, на Хеллоуин загримироваться пострашнее - грим и костюм немного не в тему. Хотя мы никому не подотчетны, существуем параллельно и невидимы для всех остальных: для СМИ, для организаторов больших ивентов, для чиновников от культуры. И всякие попытки ввести правила нас веселят.

Например, несколько лет назад приняли закон о том, что артист не должен выходить на сцену пьяным. Очень слабо представляю себе контроль его исполнения: в наших клубах возле сцены алкотестеры поставят? Я вообще считаю, что закон, который непонятно как исполнять и который из-за этого становится чем-то необязательным, - это просто неуважение собственно к закону. Ну и показатель того, что люди, принимающие такие документы, живут в своей реальности, отдельно от нас. Закон о матах из этой же серии.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, Алматы