Для галочки, а жаль...

Нет, с деньгами все в порядке, рано или поздно их выплатят, ведь заявка была одобрена на питчинге и получила государственное финансирование, производством занимается студия “Казахфильм”. И тема вроде важная, и подход неординарный. Но режиссер прекрасно понимает, что в итоге после презентационного показа фильм будет сдан в госархив. В лучшем случае, если команда будет настойчивой, лента “Поговори со мной, Маншук” принесет несколько побед на международных фестивалях.

Кажется, о подвиге Маншук уже все сказано, но сценарист и режиссер фильма решили побывать в местах, связанных с именем героини, и послушать, что думают о ней современники, как долго хранится память. Жанр фильма назвали мудрено - “невозможное интервью”. В качестве основы - биография Маншук и ее письма, тексты которых бережно собирали в архивах.

- Мы побывали в разных местах, - рассказывает Мансур, - от ее родины в Западном Казахстане до Невеля, места последнего сражения. Очень приятно были удивлены тем, как там трепетно относятся к памяти нашей соотечественницы. В России нам помогал работать поисково-спасательный отряд “Гвоздика”. Кстати, мы на месте гибели Маншук выкопали молодую березку, привезли ее в Алматы и вместе с учениками 28-й алматинской школы, где училась Маншук, посадили деревце во дворе. Что касается фильма, мы не пытались воссоздать обстоятельства подвига, важнее было увидеть его глазами современного человека и попытаться понять, как сейчас мы к этому относимся, как храним память.

Мансур признается, что был удивлен, опрашивая случайных людей на улице: кто-то вообще не знает, кто такая Маншук, кто-то говорит заученными дежурными фразами.

- Интересно было наблюдать контраст с Россией, где о нашей соотечественнице говорят от сердца, от души, очень трепетно. Меня поразила еще такая история: в 50-х годах прошлого столетия работницы швейной фабрики Невеля специально сделали рабочее место Маншук и много лет выполняли за нее план, она словно продолжала работать с ними бок о бок. И добились, чтобы фабрика носила ее имя.

- Какой будет судьба этого фильма? Есть договоренность о прокате или о показе на каком-то из отечественных телевизионных каналов?

- Тут я пессимистичен. У нас отношение к документальному кино абсолютно неправильное. Причем сама студия “Казахфильм”, которая является заказчиком, словно не заинтересована в этой работе, а только в том, чтобы поставить галочку о завершении проекта. Даже насчет участия в фестивалях все будет зависеть от нашей энергичности. А бюрократическая машина студии устроена так, что все будут перекладывать друг на друга ответственность, отправлять в другие департаменты. Это какое-то бюрократическое болото, которое связывает руки и отбивает всякое желание заниматься творчеством. С одной стороны, дают прекрас­ную возможность снять, с другой - мы видим, что у документального кино нет будущего и никто не будет заниматься продвижением этих лент. Скажу честно, сейчас для меня это просто работа, которую надо завершить.

- Обидно?

- Очень. Ты загораешься идеей, потом понимаешь, что никому это не нужно. Для себя я решил, что ноги моей не будет больше на студии. Да и всем молодым людям буду говорить, что нет смысла принимать участие в таких проектах. Поначалу я, как молодой режиссер, увидел в этом вызов, возможность, а в итоге все превратилось в тягомотную борьбу. Сейчас есть просто желание довести до какого-то конца, чтобы сдать и иметь приличную работу в собственном портфолио.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, Алматы