Пирамиды уходят в небо

Перед премьерой вся творческая группа уверяла, что как раз не собирается удивлять. Что “Аида” - это академизм, традиции, история и здесь не требуется новаций. Звучало прямо тревожным лейтмотивом, особенно если учесть, что “Аида” более полувека на сцене Казахского театра оперы и балета имени Абая. Из репертуа­ра она выпала только последние лет пять.

- Мы оставили хореографию танцевальных сцен в той старой версии, чтобы сохранить преемственность, - говорит режиссер Ляйлим ИМАНГАЗИНА.

- Это опера-легенда, и нам хотелось с ней обходиться бережно, - вторит ей художник-постановщик Вячеслав ОКУНЕВ, - без переносов во времени и модных штучек. Мы углубились в разные исследования конспирологических теорий, нам казалось интересно взглянуть на Египет как на сверхцивилизацию со своими знаниями.

- Мы никуда не отошли, все исполняется в темпах, указанных композитором, - добавляет дирижер Ерболат АХМЕДЬЯРОВ.

Оперный театр по своей сути - красочное шоу, так сложилось исторически. Тем более “Аида”, которая изначально была помпезным заказом для нового оперного в Каире и приурочена к открытию Суэцкого канала. В итоге Верди не просто блестяще выполнил заказ, но и создал потрясающую историю любви. Живую и обжигающую. Такой она и была на нашей сцене, даже когда шла в устаревших костюмах. Сейчас же желание следовать традициям превратило спектакль в нечто визуально-завораживающее, но картонно-неживое. Все красиво, даже слишком. Золото, пурпур, иногда в ущерб достоверности, например, когда пленный царь прикидывается обычным воином, хотя на нем леопардовая шкура, само­цветы и золото. Иногда перебор с художественными изысками, нагромождение декораций, конструкций, пафосное и старомодное, в котором душно актерам, и певцам, и танцорам. И удивительное отсутствие актерского наполнения. Это странно, ведь именно Ляйлим Имангазина впервые расшевелила наш хор, солистов, буквально дала им пинок в сторону актерской оперы, а не концерта в костюмах. Сейчас же такое ощущение, что бал правит художник. Кстати, это уже 21-й спектакль Окунева на сцене нашего театра, он любимец постановщиков и, кажется, пользуется непререкаемым авторитетом.

На премьерных спектаклях самым живым был приглашенный солист Ахмед АГАДИ из Мариинского театра, вот он показал и характер, и голос, и пылкость своего героя. Дамы, казалось, были больше заняты тем, чтобы прозвучал голос, чем характером и драматическим рисунком роли. Возникает даже предательская мысль, что в этих партиях должны появляться солисты, у которых с избытком и голоса, и куража.

Конспирологические же теории и новый взгляд в рамках старой концепции свелись к луне, демонстративно появляющейся на небе при каждом удобном случае, и к пирамидам, стартующим в финале в космос. Что для нормальной логики тоже немного неожиданно.

Естественно, на неискушенного зрителя “Аида” произведет оглушительное впечатление как раз размахом, золотом, пирамидами-опахалами. Масштабом, когда на сцене, за кулисами и в оркестровой яме едва ли не больше народа, чем в зале. Но ведь сама Ляйлим утверждала, что опера - это в первую очередь такой накал страстей, что невозможно просто говорить, только пение может передать это. Все остальное: костюмы, конструкции на сцене, летающие на видео фламинго и пирамиды - лишь дополнение…

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото Олега СПИВАКА, Алматы