Жамиля БАСПАКОВА, оперная певица: Я рабочая лошадка

- Чем вы занимались этим летом, во время отпуска?

- Ездила на родину, к родителям в Темиртау, занималась фен-шуй. А если серьезно, перебрала все шкафы, навела порядок. Я иногда устаю от Алматы, мне кажется, что стоит потом поселиться в таком городке, где ты провел детство, где жизнь течет в другом темпе. Выбора особого этим летом не было. Сейчас мне не до поездок на море, потому что все деньги идут на учебу дочки в Санкт-Петербурге. Она выбрала профессию врача-педиатра и уже сейчас в восторге от города, университета и специальности. В планах и следующая ступень образования, еще дальше от дома. В этом мы с ней совсем не похожи.

Я всегда скучала по дому. Даже когда в 1992 году меня, первую из вокалисток Казахстана, отправили учиться в Италию, я не старалась там зацепиться, остаться. Хотя итальянцы сравнивали меня с Марией Каллас, прочили большое будущее. Но, наверное, роль сыграл еще и наш восточный менталитет: как это, уехать в другую страну, оставить родителей, не видеть долго родню? И потом, когда много раз делали какие-то интересные предложения по работе, моей первой мыслью всегда было что-то, связанное с домом: “Петь у Гергиева? Здорово, а кто будет завершать затеянный дома евроремонт? А как мой родной театр?”

- Правда, что достаточно было одной фразы Нурсултана НАЗАРБАЕВА, чтобы вам организовали учебу за границей?

- Да, я была студенткой пятого курса и выступала на правительственном концерте, посвященном Международному женскому дню. Волновалась так, что ног под собой не чуяла, мне казалось, что из зала видно, как я трясусь со всеми моими пышными юбками. Наверное, спела удачно, раз президент сказал, что мне надо учиться в Италии. Вот тогда меня и Амантая ИБРАЕВА отправили. Вернее, как отправили… Мы были первыми и все делали сами - созванивались с администрацией учебного заведения, договаривались, ездили в Москву за визой, в итоге по незнанию получили короткую туристическую, а не для учебы. В тот момент махнули рукой, потому что и так задержались, обучение уже началось.

Уехала я со ста долларами в кармане, и когда нас за пропуск занятий или даже зарядки штрафовали на 15 долларов, вычитая их из стипендии, то это очень дисциплинировало!

- А откуда у вас звание заслуженной артистки Республики Узбекистан?

- Это еще одно удачное выступление перед президентом. В 1994 году большая делегация казахстанских артистов отправилась в Узбекистан на фестиваль “Тошкент Бохари”. На официальном приеме я спела своего коронного “Соловья” Алябьева и вижу, что издалека мне машет рукой президент страны Ислам КАРИМОВ. Доцокала к нему на концертных шпильках через весь зал, и мне вручили огромный букет цветов. Утром мы должны были разъехаться по регионам и давать концерты. Садимся в автобус, и кто-то протягивает газету “Вечерний Ташкент” с указом о присвоении званий четырем казахстанским артистам, начинают поздравлять. Звание дали и Розе РЫМБАЕВОЙ. Она сначала решила, что над нами шутят, сказала, что первое апреля уже позади, можно не стараться. Оказалось, не шутка.

- Почему вы, не стесняясь, говорите, что у вас изначально были слабые вокальные данные?

- Чего тут стесняться? Я при поступлении в музыкальное училище Темиртау получила тройку. Педагог, когда услышала, что я мечтаю окончить консерваторию в Алматы и петь на сцене оперного, сказала, что меня на пушечный выстрел нельзя подпускать к театру! Я от таких слов только глаза опустила, чтобы не разреветься, не показать свою слабость. Но, наверное, какие цели мы себе ставим в 17 лет, такие и исполняются, если мы прикладываем достаточно усилий. Я всегда была рабочей лошадкой. Никогда не брала бюллетень, всегда была готова заменить заболевшего артиста.

Вообще, когда я говорю, что сцена родного театра полита моим потом, это не просто слова. Так и есть. Потому что когда я в парике с килограммом заколок, в многослойном платье, в гриме лежу на сцене под софитами в тысячу ватт, изображая умирающую героиню, то с меня градом катится пот.

- Как вы решили стать певицей?

- Мои родители - металлурги, это тяжелая работа. Поэтому мама при первой возможности отдала меня в музыкальную школу, чтобы профессия у дочки была не такая трудная, как у нее. А я очень любила читать, представлять себя в красивых местах, и когда мы всем десятым классом поехали в Ленинград на две недели, то для меня это было настоящим культурным потрясением. Восхитила красота дворцов, музеев, галерей. Наверное, и в театре я тоже всегда искала эту красоту, и в книгах. А еще было огромное желание понять, как устроен человеческий голос, почему он может так роскошно звучать.

- Все ваши героини страдают от любви. А вы умеете приносить что-то в жертву чувствам?

- Нет. Моя родственница за любимым человеком уехала на край света и бросила учебу. Я не понимаю, как можно было это сделать. Я в свое время не смогла совершить выбор в пользу семьи. Муж и родня не понимали моего образа жизни, почему, вместо того чтобы привечать дома гостей, я вечером собираюсь, привожу себя в порядок и ухожу: “Мне на концерт!” Может, надо было говорить “на работу”? Хотя какая уже теперь разница...

- С президентами все понятно. А приходилось ли петь для простых людей, где-то в глубинке? И там тоже чувствовали себя рабочей лошадкой, а не звез­дой?

- Ох, глубинка у нас суровая. Помню, в 1997-м в Петропавловске пела “Травиату”. Лежу в последнем акте, умираю в кисейном платье, мерзну почему-то. Поднимаю глаза, а на меня через дырки в крыше театра, кружась, летят снежинки. Дело было в конце ноября.

А потом нас повезли в село Булаево, это 200 километров от Петропавловска по бездорожью в уазике. Концерт в сельском клубе: отопления нет, свет дали на два часа, ровно на время нашего выступления. Зрители сидят в зале в малахаях, унтах, меховых перчатках. За кулисами стол с горячим чаем, да и не только с чаем - чтобы хоть как-то согреться. В тот вечер пили и трезвенники, и язвенники. Моя коллега рискнула надеть концертное платье, а я пела в огромном вязаном свитере. А знаете, как нам аплодировали? На руках-то у зрителей перчатки, так публика ногами топала, чтобы выразить восхищение!

В Астрахани, наоборот, пели в пик жары в стареньком здании без кондиционеров. Даже не знаю, что хуже: или обжигать связки ледяным воздухом, или ощущение, что стоишь у доменной печи и внутри тебя все закипает, а ты в костюме, парике, да еще и спектакль очень активный.

- Говорят, что оперные певцы очень капризные: нельзя холод, жар, семечки, газировку…

- Все очень индивидуально. Я если семечки или орехи поем, то на следующий день петь не могу. Но у нас есть народные артисты родом с юга, так они хоть мешок семечек могут съесть, и ничего. Бесспорно, что для голоса важен отдых - много молчать, спать и копить силу для сцены. Одна народная артистка говорила: “Чтобы спеть Чио-чио-сан, я должна три дня в обмороке лежать и в день спектакля съесть казанчик плова, чтобы силы были”. Мне в свое время хорошо помогало подводное плавание, оно научило распределять дыхание на большую дистанцию. Но в молодости все мы поем на своих данных. О каком режиме могла идти речь в Алматинской консерватории? Мы ложились в три-четыре часа ночи, успевали и в горы ходить, и в театр. А сейчас уже связки не такие эластичные, приходится петь на своем мастерстве.

- Почему ваша дочка не захотела стать певицей? Нет данных или вы отговорили?

- Данные у нее лучше, чем у меня. И слух, и диапазон голоса. Я знаю это, поскольку во время моих занятий она частенько подпевала мне. В театре она прак­тически выросла, но у нее душа не лежит к этому делу, так что уговаривать бесполезно. Даже в музыкальную школу ходить отказалась. Никакие доводы не работали, мол, бабушка всегда мечтала… Она сказала, что если бабушка мечтает, то пусть сама учится. А на уроки музыки просто приходила, говорила, что не готова, получала двойку, и после первой четверти мы все это прекратили.

- Как насчет интриг и ревности в вашем прекрасном мире?

- На профессиональной сцене не бывает подруг, мы все соперницы. В остальном многое зависит от человека. Когда были молодые, прекрасно помню, как иду по театру и слышу голос одной из наших народных артисток: “Это что еще? Набрали! Не поймешь, дом моделей или оперный театр!” Все ясно, надо повернуть и другим коридором пройти. Так мы и обходили первое время примадонн по стеночке. Правда, когда споешь несколько партий и уже видят, что ты не модель, что ты пахарь, тогда и отношение иное. В любом случае только труд решает все.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото предоставлено пресс-службой КГАТОБ им. Абая, Алматы