Ляйля ТАЖИБАЕВА-ИСАЕВА, музыкант: Кобыз - это так сексуально!

Наурыз в этом году Ляйля проводит дома, все концерты и выступления отменены. Если думаете, что артистка унывает или жалуется на этот факт, то глубоко ошибаетесь.

- Во всем стараюсь найти позитив. Это не врожденное качество характера! Я долго и терпеливо воспитывала себя в нужном направлении. Может быть, хорошо, что мы побудем с самыми близкими людьми, вспомним не о внешнем смысле праздника, а о его наполнении. Отпустим прошлое, простим от души тех, кого надо простить. Наурыз - это не только походы в гости и угощение баурсаками, в празднике есть более древние и важные традиции, - говорит Ляйля.

- Отмененные концерты - это ведь и потерянные деньги. Для артистов вместо хлебного месяца получился пустой период...

- Вы знаете, в свое время мне приходилось делать выбор. После окончания консерватории и аспирантуры я много лет там же преподавала, но в какой-то момент поняла, что мне это делать скучно. Да, есть стабильный заработок, есть уверенность в завтрашнем дне, рутина и спокойствие. Но как раз они перекрывали мне творческий канал. Не хватало драйва, который есть на сцене. Наверное, все люди устроены по-разному. Кому-то такая размеренная жизнь очень подходит - нравится все время быть частью процесса, а я заточена на результат, причем быстрый и осязаемый. Среди учеников в консерватории всегда были единицы, которые горели, для которых инструмент был призванием. В частной школе уже после переезда в столицу я не смогла преподавать по той же причине - уроки кобыза для детей были чем-то вроде факультатива, то есть не слишком обязательными. Отсюда и отношение, и результат. В этом смысле гораз­до интереснее частные уроки.

- Желающих наверняка хватает. Кобыз ведь становится модным инструментом, все хотят научиться играть на нем для себя!

- Я предпочитаю заниматься с теми, кто оттачивает мастерство для профессиональных целей. Когда люди начинают играть для себя, им кажется, что учеба пойдет быстро и просто, а так не бывает. Как все струнные, этот инструмент не имеет делений или клавиш, звук надо находить по слуху. Любители, как только сталкиваются с трудностями, обычно сразу сдаются, становятся сильно занятыми, начинаются болезни, авралы на работе… А мне неинтересно заниматься, не видя результата своей работы.

- Почему вы выбрали кобыз?

- У меня с ним любовь с первого взгляда. Вся семья у нас в той или иной степени творческая, много артистов, так что вполне логично, что меня отвели в музыкальную школу, чтобы заниматься на фортепиано. Пианисты всегда были музыкальной элитой, так что особых вопросов не возникало. Через год обучения я показала настолько хорошие способности, что меня перевели в спецшколу им. Байсеитовой, но там заявила, что хочу играть на кобызе. Незадолго до этого в коридоре школы я увидела девочку, играющую на этом инструменте, и у меня перехватило дыхание, я влюбилась в кобыз. Так и сказала: “Хочу играть на казахской скрипке”. Меня отговаривала заведующая фортепианным отделением, но я была непреклонна, и мама решила не ломать меня: мол, передумаю через пару лет, этим и закончится детское увлечение. Никто не подозревал, что оно у меня на всю жизнь.

- Как получилось, что на сцену вы выходите в коротких юбках или шортиках?

- Сначала мы в своем ансамбле использовали более традиционную одежду, но хотелось свежего и звучания, и вида. Я всегда понимала, что не нужно изобретать велосипед - есть готовые работающие правила. На концерт классической музыки люди приходят именно слушать, поэтому там уместны строгая одежда темных тонов, иной стиль поведения артистов. А эстрада совсем другое дело, здесь необходимо шоу. Поэтому первым делом мы отказались от традиции играть сидя, потому что, как только занимали места на стульчиках, сразу появлялось ощущение академического зала.

Кобыз не держат на весу, ему нужна какая-то опора, чтобы исполнитель мог играть. Тогда я придумала и сконструировала вместе с мастером что-то вроде портупеи - специальное кожаное приспособление, которое пристегивается к ноге и служит поддержкой для кобыза. Естественно, пришлось и одежду изменить под этот аксессуар. Хотя, честно скажу, мини-юбки я любила всегда, меня еще в консерватории ректор Жания АУБАКИРОВА иногда журила, что я хожу в неподходящей для преподавателя одежде. Но я считаю, что педагог должен быть современным, притягательным, например, моя учительница была настоящей стилягой, и я думаю, что это правильно.

- Часто доставалось за подобный вид? Какие упреки слышали?

- И то, что казахские девушки так не одеваются и так себя не ведут… И что кобыз - это сакральный инструмент и с ним так нельзя. Хотя я никогда не могла понять, почему кобыз сакральный, а, например, скрипка не сакральная. Я сейчас даже не вступаю в дискуссии и не оправдываюсь. Давно поняла: кого волнуют подобные вопросы, сами имеют скрытые проблемы.

- Как появился ваш уникальный электрокобыз?

- У меня несколько инструментов: есть и концертный, академический вариант, есть и вполне аутентичный образец. Но сейчас я в основном играю на электрокобызе, который мы вместе придумали и спроектировали с замечательным мастером. Это красивый, звучный и сексуальный музыкальный инструмент.

- Опять сексуальный…

- А как иначе? Без этого на эстраде нельзя. Под сексуальностью я понимаю притягательность. Это как супер­автомобиль, который имеет такие красивые линии и пропорции, что его хочется потрогать.

Изначально кобыз имел жильные струны, но они очень капризные, и избежать фальши можно, только когда играешь соло, поэтому музыканты давно перешли на стандарт­ные металлические струны. Но даже с ними инструмент звучит глуховато. А у меня одно время был период, когда я хотела играть только рок. Команда собралась замечательная, но со звуком были огромные проблемы: кобыз все время терялся на фоне других инструментов. Кстати, из-за этого и играли на нем раньше почти всегда под фонограмму, живой звук было слишком сложно настраивать. А для рок-музыки важно именно живое звучание. Что делать? Форсировать звук мне? Просить остальных играть потише? Все это было бы насилием. Вот тогда и появилась идея сделать электрокобыз.

Впрочем, это я сейчас так быстро рассказываю. На самом деле от воплощения до реальности прошло почти десять лет. Больше всего мы спорили о дизайне. Я хотела, чтобы он был футуристический, интересного цвета. Спорили с мастером по каждому поводу. Он не хотел красить кобыз, чтобы была видна текстура дерева. А я хотела такой инструмент, чтобы с ним можно было делать что угодно: играть и рок, и джаз, и народные мелодии, чтобы он кричал: “Посмотрите на меня! Вот я какой!”

- Как вы выбираете композиции для своего репертуара? Они тоже должны кричать о своей сексуальности?

- Они должны быть знакомы публике. Поэтому я играю и мелодии из популярных мультфильмов, и хиты из репертуара таких звезд, как Майкл Джексон или Фредди Меркьюри. Их все знают, а если не знают, то это проблемы слушателя. Народные мелодии я тоже исполняю, но меняю в них ритм, чем-то приближаю к музыке кантри, делаю более простыми и легкими для восприятия.

- Как вы думаете, что бы сказал Коркыт, легендарный создатель кобыза, если бы увидел вас и услышал вашу игру?

- Трудно отвечать на такой вопрос. Думаю, он был бы доволен смелостью и тем, что инструмент, который раньше ассоциировался с баксы и шаманами, обрел такой мощный голос, звучит с эстрады и удивляет!

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото предоставлено Ляйлей ТАЖИБАЕВОЙ-ИСАЕВОЙ, Алматы