Николай КАРАЧЕНЦОВ: Я буду бить чечётку!

Интервью Николая КАРАЧЕНЦОВА из архива газеты “Время”

     Великий артист Николай Караченцов (на снимке) закончил свой земной путь 26 октября в московской онкологической клинике. Весть о его смерти отозвалась болью в сердцах тех, кто любит его работы в театре, кино, выступления на эстраде. И мы вспоминаем сегодня, каким он был - невероятно разноплановым, фантастически живым и энергичным, преисполненным сил и замыслов…

Невероятная энергия жизни помогла Караченцову выжить после страшной аварии, в которую он попал в 2005 году, и бороться с ее последствиями на протяжении 13 с лишним лет. Несмотря на врачебные прогнозы, он заново научился ходить и разговаривать. И это тоже была его роль, которой он показал, что сдаваться нельзя ни при каких обстоятельствах. Караченцов, по его выражению, всю жизнь “отчаянно бил чечетку” и делал это даже после того, как на него навалились болезни.
В редакционном архиве “Времени” хранится интервью Николая Караченцова, сделанное нашим корреспондентом во время гастролей артиста в Костанае в конце 2004 года, всего за несколько месяцев до трагедии, вырвавшей его из профессии. По сути, это одна из последних его бесед с прессой. Мы посчитали необходимым вновь опубликовать этот материал, чтобы напомнить, каким замечательным человеком и профессионалом он был…

Он лучше многих знает, что такое судьба. Говорит об этом с огоньком в глазах, особенно когда заходит речь о его главной и самой знаменитой роли в театре. В спектакле “Юнона” и “Авось”, которому в 2004-м отметили четверть века, давно уж сменился актерский состав. Но о дублере Караченцова никто даже речи не вел. Потому что граф Резанов - это только он.
- Что вы почувствовали, когда узнали о том, что главный герой “Юноны” - ваш полный тезка? Ведь Резанов, как и вы, - Николай Петрович…
- Я даже ничего подумать не успел. Пораженный Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ сразу сказал: “Это фатальное совпадение!” И подарил мне свою книгу, которую подписал так: “Сорванному нерву времени нашего Коле Кар-р-раченцову”.
- А часто ли вас в жизни такие совпадения преследовали?
- У артистов это случается чаще, чем у обычных людей. Можно сказать, я даже предчувствую какие-то события в своей жизни. Вот, например, я точно знал, что обязательно поступлю в Школу-студию МХАТ. И что получу известность. Знаю, что за это с меня особый спрос всегда будет.
- Поэтому и не “звездите”? 
- Ну да. А в меня еще с детства во дворе, где я рос, на Чистых прудах, вдолбили накрепко - чем больше понтов, тем меньше существа. Простите за жаргон, но эта уличная мудрость меня еще ни разу в жизни не подвела.
Караченцов действительно не “понтуется”. Он очень настоящий. Одет в джинсы и клетчатую рубашку, на босых ногах - китайские резиновые тапки. Хорошие, но не запредельной цены часы. И православный крест на груди - тоже не напоказ.
- Сколько раз в жизни я наблюдал судьбы актеров, которые не сумели пройти через “медные трубы”, - продолжает он разговор о “звездизме”, - и тех, кто выдержал это испытание. В конце концов понимаешь: доказывать себя нужно только на сцене, и больше нигде. Если ты за столом - душа компании, профессионал в тебе засомневается. Настоящий актер подсознательно экономит в обыч­ной жизни свои силы. Иначе он может себя расплескать. Поэтому великих очень часто воспринимают неправильно, не понимают их. Вот говорят, что у Чаплина был премерзкий характер. Далеко не подарок был Аркадий Исаакович РАЙКИН… А ведь они так защищали свой талант. Не разменивались. И я слежу за собой, пытаюсь себя осаживать, если заносит.
- Николай Петрович, а что вы думаете о провинциальных театрах? Действительно ли “нет ничего страшнее провинциальной знаменитости”?
- Это очень серьезная тема. Ездить-то приходится немало по городам и весям. Как-то меня пригласили на 225-летие театра в город Рыбинск. Это относительно недалеко от Москвы, и дата настолько великая, что сразу чувствуешь мощь нашей культуры… В общем, я поехал как большой “звездун” поздравить труппу, речь произнести. Они в тот вечер играли премьеру. Зал был полон. Но мне сказали, что это нетипично. Я наблюдал за кулисами, как артисты радовались, когда зрители хорошо принимали их реплики, мизансцены… После спектакля они вышли на сцену в вечерних нарядах. Их награждали за победу в каком-то региональном фестивале, вручали почетные грамоты, листочки-бумажки эти… Вот объявили меня. Зал взвыл: что ты, сам Николай Караченцов! Я иду и вдруг за какую-то секунду подумал: “Господи, никто же из этих актеров никогда не снимется в кино. Их никогда в жизни не узнает вся страна. Они никогда не появятся на телевидении. Им уже три месяца не платят зарплату… Их гастроли - это поездки по своей области, выступления в сельских клубах. Маленькие залы. Одна гримерка на всех - комнатка, разделенная занавеской: мальчики - слева, девочки - справа. И тем, и тем по пятьдесят. Черт его знает, откуда эти люди находят силы честно служить своей профессии…” Я ничего не смог сказать - встал перед ними на колени.
В повисшей после этих слов пау­зе не было ничего театрального. Караченцов смотрит прямо перед собой в пол и вновь переживает тот грустный праздник в провинциальном театре. Это его неподдельная боль.
- Николай Петрович, и все-таки, есть актеры провинциальные и столичные, поч­ти у всех - свое амплуа, да и зрительская аудитория у каждого особенная. А вот вы на фоне остальных, как мне кажется, стоите особняком. Вас не ухватить, не определить так просто. То есть к вам не липнут имена ваших персонажей, да и сами они слишком уж разные… В чем загадка артиста Караченцова?
- Загадка есть, вот и Марк Анатольевич (ЗАХАРОВ, главреж Ленкома. - C. К.) говорит, но я над этим шибко не задумываюсь. Я работаю. Мне за свою творческую жизнь удалось расширить амплуа - от хулиганских и комических ролей до серьезных, психологически глубоких. Я и характерный, и герой, и романтик, и социальный типаж… Еще я рад, что спектр моих поклонников очень широк - от кнопок до стариков. Это льстит моему тщеславию. Но думать постоянно об этом - зря время тратить. Это все-таки моя работа, мой станок. Точно так же, как у тех ребят из Рыбинска. У нас с ними одно дело.
- А ваше “на старости лет” увлечение степом - откуда, зачем?
- Это тоже расширение творческих границ. Я не собираюсь останавливаться в профессии. Это длинная дистанция, и я с нее сходить не собираюсь. Мне исполнится и 65, и 70, а я все еще буду бить чечетку.

Стас КИСЕЛЁВ, фото автора, Костанай