Просто цирк какой-то!

Кресла накрыты белой тканью. Непривычная тишина и эхо, которое звонко откликается на любое сказанное тобой слово. Цирк без зрителей - все равно что машина без колес. Вроде все на месте, а далеко не уедешь. Закулисье, в которое попадаешь, как в другой мир.

Кажется, и климат здесь тоже свой: за окном - не по-весеннему жарко, а внутри - прохладно так, что разминающиеся артистки накидывают на плечи кофточки. А еще особенный цирковой запах. Его чувствуют зрители, которые приходят на представление, но особенно он бьет в нос, когда заходишь за занавес. Еще более резким он становится, когда в цирк приезжают дрессированные животные. Вот и сейчас мы разговариваем под несмолкающий рев львов, которые прибыли к нам на гастроли из Астаны.
- Не садитесь к манежу спиной!
Фотокор, который только что устроился, чтобы вытащить аппаратуру из рюкзака, тут же поворачивается, чтобы не обидеть нашего гида, распорядителя манежа Алматинского цирка Николая МАРКИНА (на снимке). Никто из цирковых никогда не позволит себе так сесть. Это табу.
- Это вы называете то место, куда выходят артисты, ареной, для нас это манеж. Сердце цирка, вокруг которого все вертится. А садиться к нему спиной - значит, проявлять неуважение, - резюмирует Николай Андреевич.
Большое сердце диаметром 13 метров. Это стандартный размер манежа, таких в мире большинство. Правда, есть и исключения: в Китае сейчас строят цирки с ареной 15, а то и 21 метр. Все это ради того, чтобы поставить массовые шоу, в которых артисты из Поднебесной особенно преуспели.
Сердце, как и полагается, берегут. Сейчас основание цирковой сцены сделано из резины, это раньше его выкладывали из разноцветных опилок, из которых даже умудрялись делать орнаменты. Сверху оно покрыто бархатной тканью, которую убирают после каждой репетиции, а уж тем более выступления. За чистотой следит так называемая униформа - те самые люди, которые во время представления всегда на подхвате у артиста: они убирают реквизит со сцены, подыгрывают клоунам и страхуют артистов. Да-да, от этих на первый взгляд неприметных людей зависит жизнь гимнастов и акробатов, поднимающихся под купол цирка. Они во время представлений держат веревку, к которой привязано кольцо или воздушные качели, например. Травмы, конечно, бывают, причем иногда совсем нелепые. Например, дрессировщик львов Владислав ГОНЧАРОВ, который совсем недавно был на гастролях в Алматы, сломал руку, когда вместе с другими разбирал клетку, отгораживающую хищников от зрителей. Потом ему пришлось работать в номере с загипсованной рукой - неудобно, конечно, да и часть трюков пришлось убрать, но ничего не поделаешь.
- В 2001 году у нас был трагический случай, когда прямо во время представления разбился наш артист Петр ТРЕСТИН, - с грустью вспоминает Николай Андреевич. - Он работал на 17 метрах вместе с парт­нершей, делал сложный трюк. В какой-то момент лебедка порвалась, и они полетели вниз. Петр успел оттолкнуть от себя партнершу, чем сделал ее падение более мягким и спас ей жизнь. У нее было много переломов, но она выжила. А Петя, к сожалению, погиб. Цирк сродни спорту: и там и здесь не обходится без травм. Но если спортсмен несколько раз в год выходит на соревнования, то наши артисты рискуют каждую неделю.
Раньше, во времена Союза, в Москве существовал специальный швейный цех для цирковых артистов. Тогда проблем ни с костюмами, ни с обувью не было. Сейчас все не так просто. Чтобы сшить костюм - их у артиста минимум два-три, нужно искать швею, которая мастерски могла бы подогнать одежду так, чтобы она, с одной стороны, не сковывала движения, а с другой - не болталась на теле. Это целое искусство - сконструировать и сшить цирковой наряд. Кстати, стоит одно платье около 40 тысяч тенге - это цена за костюм, как говорят, без особых изысков и обилия камней. Все, что сверх, стоит дороже. Мастера, которые обшивают наших артистов, в Казахстане есть. А вот с обувью сейчас проблемы. Все в той же Москве остались штучные мастера старой школы, которые специализируются именно на изготовлении туфель для цирковых программ. Обычный сапожник не сможет сшить смешные клоунские ботинки или сапоги для акробата, которые должны стать второй кожей. Поэтому наши артисты свою обувь берегут, достать ее сейчас - большая проблема.
- Сделать реквизит тоже не так-то просто, - признается Маркин. - Приходится искать умельцев и уговаривать их. Но далеко не все соглашаются нам помочь, когда узнают, что от их мастерства зависит жизнь артиста. Сейчас наш цирк сотрудничает с токарем, который работает на одном из заводов Алматы. Он делает для нас трапеции, страховочные пояса - у каждого артиста они свои, карабины и все то, что зритель видит в цирке. Это недешевые вещи. Допустим, трапеция с тросами и всеми необходимыми к ней аксессуарами стоит около тысячи долларов. Более сложный реквизит - еще дороже.
Вообще, темы денег, в частности зарплат, здесь стараются не касаться. Практически все артисты числятся в штате того или иного цирка, есть, конечно, свободные художники, но они в меньшинстве. Большинство - бюджетники, так что оценить уровень их доходов, думаю, несложно. Возможность подзаработать есть у тех артистов, которые выезжают на гастроли. С ними подписывают договор, в котором прописана и сумма вознаграждения. Но ее не разглашают не то что посторонним - даже коллегам по цеху, чтобы не было конфликтов из-за разницы в зарплатах. Понятно, что у звезд ЗАПАШНЫХ или БАГДАСАРОВЫХ гонорары выше, чем у простых смерт­ных.
- У них есть райдер?
- Нет, что вы, - улыбается Маркин. - Цирковые артисты, даже очень известные, народ неприхотливый. Конечно, мы заранее обговариваем, где они будут жить и питаться. Но ничего сверх они не просят. Допустим, те же Запашные готовились к выступлению в обычной гримерке, в которой есть только все самое необходимое. Помню, когда к нам на гастроли приезжал известный дрессировщик кошек Юрий КУКЛАЧЕВ, был такой случай. Я захожу к нему в гримерку, а он сдвинул несколько стульев, лег на них и спит. Я удивился, конечно, сразу нашел для него кушетку, чтобы человек мог нормально отдыхать.
- А интриги, склоки, подрезанные лонжи, толченое стекло в туфлях?
- Это не про нас, - отмахивается Николай Андреевич. - Я сам много лет был воздушным гимнастом и никогда не сталкивался с тем, чтобы артисты вредили друг другу. Подрезать тросы, портить костюмы - это я слышу только от журналистов. Да, конечно, может быть зависть к чужому успеху - не без этого, ведь все люди разные. Но цирк - это не театр, где могут дружить против кого-то, у нас совершенно другие отношения и принципы. Поэтому артисты, которые из-за травмы или возраста уже не могут работать, все равно стараются остаться у нас и становятся той же “униформой”, например. Не зря же есть выражение: цирковая семья. Это, я вас уверяю, не просто слова.

Оксана АКУЛОВА, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы