Данияр Сариев: Судьи первой инстанции - расходный материал

Служитель Фемиды не согласен с результатами аттестации, которые не позволили ему претендовать на повышение в карьере и стать председателем районного суда. Ирония судьбы заключается в том, что Сариев в настоящее время исполняет обязанности председателя СМЭС, а ранее трудился председателем горсуда Актобе. В большом интервью газете “Время” идущий против сис­темы судья объясняет, почему он решил вынести на публику этот конфликт.

У меня более 20 лет стажа в различных госорганах, из них больше половины - в судебной системе, - начинает разговор судья. - Я убеж­ден, что необходимо расти шаг за шагом. Невозможно, например, работать судьей Верховного суда, если хотя бы пару лет не провел в районном или городском суде.

Что такое судьи СМЭС? - продолжает он. - Это одни из самых загруженных людей в нашей профессии. У нас есть районные суды, как мы их называем, санатории, где коллеги рассматривают в месяц 30-40 дел. У меня прямо сейчас в производстве 180 споров, а бывают периоды, когда, например, налоговые органы ликвидируют фиктивные компании, и тогда мы принимаем по 1000 дел сразу.

Нам привозят папки на грузовиках, мы их укладываем везде, где возможно: на полу, подоконниках. Про шкафы и столы я уже не говорю. Я должен быть на работе в 7.30, чтобы успеть за полтора часа просмотреть материалы, убедиться, что новые иски соответствуют требованиям и могут быть приняты в производство. В 9 часов начинаются процессы - 10-12 дел подряд, а во второй половине дня надо отписать решения, изучить входящую канцелярию.

Поскольку я исполняю обязанности председателя СМЭС, по пятницам у меня нет заседаний, я учас­твую в совещаниях в облсуде, провожу совещания в своем коллективе, плюс есть другая нагрузка - публикации, общественная деятельность, рассмотрение жалоб. И вот в таком режиме приходится крутиться, чтобы все успевать. Я не хвастаю, но за все годы моей практики меня ни разу не обвинили в нарушении этики и ни разу не отправили на судебное жюри. Я считаю, что свою работу делаю хорошо.

Но, несмотря на это, Сариев словно уперся головой в потолок - он уже шесть раз пытался добиться повышения, но постоянно натыкался на стену.

- У нас в профессии есть так называемая аттестация, на мой взгляд, совершенно лишняя, - объясняет Данияр. - Судью назначает на должность глава государства, но при этом Верховный суд почему-то сомневается в этом выборе, раз постоянно нас перепроверяет. И ладно, если бы речь шла просто о каком-то экзамене на проверку знаний. Я готов отвечать и устно, и письменно. Но нет, несколько лет назад запустили какую-то странную систему, некий модуль, рисующий сводную таблицу успеваемости судьи.

Все данные загружают в компьютер, а он выдает некие цифры. Со стороны кажется, что учитывается абсолютно все: как человек ведет заседания, есть ли на него жалобы, подтвердились ли они, участвует ли он в общественной жизни, пишет ли посты в Фейсбуке и так далее, после чего комиссия по качеству правосудия делает вывод, может ли судья занимать свою должность, способен ли претендовать на повышение или его необходимо отправить в суд пониже. И вот я шесть раз пытался получить одобрение комиссии на повышение - и мне все время отказывают!

В списки недостойных Сариев попал еще в 2019 году.

- Тогда у нас в Атырау освободились две вышестоящие долж­ности, - продолжает судья. - Я принял решение участвовать в конкурсе, но для этого должен получить рекомендацию комиссии по качеству правосудия. Чтобы заслужить ее одобрение, мне надо было всего пять баллов, а у меня получилось даже меньше четырех. При этом мне поставили нули за сроки рассмотрения и сроки вложения решений в базу, хотя у меня не было ни одного опоздания! Или графа “интервью” тоже прочерк, хотя собеседования я прошел, какие-то баллы набрал, а тут получается, что вообще на экзамен не пришел! Система непрозрачна и непонятна, такое ощущение, что цифры просто кто-то вносит вручную, чтобы конкретный претендент недобирал нужную сумму.

Я начал разбираться, звонить знакомым, работающим в Верховном суде, и мне объяснили, что, дес­кать, много моих решений­ отменено. Но это, во-первых, неправда, а во-вторых, мне кажется сомнительным критерием. Любое судебное решение со временем может быть изменено или отменено…

И вот с тех пор атырауский судья начал раз за разом претендовать на вышестоящие должности.

- Я принципиально решил пробиться через систему, - объясняет Сариев. - Поэтому, как только открывалась вакансия в нашем регионе, я подавал заявку и летел проходить комиссию. И всегда получал баллы ниже, чем нужно! Причем доходило до смешного: чтобы получить рекомендацию, необходимо было набрать 4,01 балла, а мне ставили 3,94!

Но особых претензий ко мне нет - в статистику заносят отмененные решения и размахивают ими, как главным аргументом. При этом комиссия работает по своему уставу, где в пункте 15 сказано, что количество отмененных решений не является доказательством низкого уровня судьи! Прямо написано: необходимо разбираться в причинах отмен, но комиссия почему-то учитывает лишь цифры. Согласно этому скайнету, как мы его называем, я недостоин занимать долж­ность председателя суда или судьи областного суда. Хотя фактически последние пять лет я постоянно исполняю обязанности председателя СМЭС! Это какой-то парадокс - непонятная компьютерная программа и столичная комиссия считают, что я слабый судья, но при этом я фактически руковожу районным судом!

А еще в конце 2021 года Сариев не смог должным образом пройти обязательную аттестацию. Он набрал нужное количество баллов, но…

- Мы еще в начале года знали, что пришел наш период аттестации, - вспоминает Сариев. - Необходимо было собрать всю нагрузку, в том числе общественную, а еще публикации, активность в соцсетях, круглые столы и прочее - у нас вся эта ерунда учитывается. Я так и поступил, но ничего не учли. Дошло до анекдота - я состою в Союзе судей, за это полагается 0,5 балла в сводной таблице, а у меня там стоит прочерк! А когда ты на грани, это же все очень важно. В результате я набрал 9,44 балла, это выше проходного, то есть я могу и дальше осуществлять правосудие, но с рекомендацией о переводе в районный суд.

Еще мне сказали, что я не всегда разъясняю решения суда, но Граж­данско-процессуальный кодекс обязует нас уточнять, нужно разъяснение или нет. Помимо норм законодательства есть еще и здравый смысл. Если сторонам понятно решение, зачем им что-то объяснять? Но комиссия подходит формально. И вот результат: я плохой судья, меня надо понизить.

При этом судье, скажем так, предлагали решить вопрос полюбовно.

- Аттестацию должны были провести летом 2021 года, - рассказывает Сариев. - Но этот процесс затянулся, и только к декабрю дошла очередь до группы судей из Атырау. Мы все были в неведении и не понимали, из-за чего затянулись сроки. Один мой коллега решил слетать в столицу и узнать из первых уст, так сказать, с чем это связано. А тут еще подвернулась оказия - его и еще нескольких судей пригласила к себе на юбилей сотрудница комиссии по качеству правосудия. Она ранее работала в Атырауском областном суде, поэтому сохранила связи, а я с ней даже не знаком. И вот мой коллега пришел ко мне, чтобы предложить вариант: дескать, я в столице все узнаю, если что, вдруг появится вариант помочь пройти аттестацию, вдруг дадут номер банковской карточки…

Я интереса к этому предложению не проявил, а коллега улетел в первых числах декабря, кстати, с ним еще несколько судей. И все они в результате благополучно набрали нужное количество баллов! Некоторые даже получили выше среднего - скажем, 13 баллов. И я предполагаю, что в итоге поездка туда стала определяющей для прохождения аттестации. Я же на юбилеи в столицу не ездил, деньги никому не дарил…

Теперь же Данияра Сариева, больше 10 лет занимавшегося рассмотрением гражданских споров, рекомендуют отправить куда-нибудь в глубинку.

- Мне предложили варианты - за 200 или 300 км от Атырау, то есть я должен оставить семью, чтобы продолжить работать судьей, причем со значительным понижением зарплаты, - грустно улыбается собеседник. - Да, нагрузка упадет, но, если честно, меня это не радует.

Я считаю заключение комиссии необъективным и попытался его оспорить. Написал во все инстанции: в Верховный суд, Высший судебный совет и администрацию президента. Мне пришел ответ: дескать, ваши доводы не подтвердились, никаких коррупционных рисков в оценке деятельности судей нет. Хотя достаточно было изучить, летали ли судьи перед аттестацией на юбилей члена комиссии, сидели ли за одним столом, произошел ли непроцессуальный контакт. Увы, никто меня не слышит.

Судья решил действовать в правовом поле, то есть попытался обжаловать заключение комиссии.

- Мою жалобу рассмотрела комиссия, в которую вошли председатель Верховного суда Жакип АСАНОВ и руководитель Высшего судебного совета Денис ШИПП, - перечисляет Данияр Сариев. - И я услышал аргумент про отмены! Но я был готов, поэтому предоставил документ, подтверж­дающий, что число моих отмен завышено. Ранее мне объявили, что за 2020 год 19 моих решений было отменено вышестоящими инстанциями. Я направил официальный запрос в Атырауский областной суд, который прислал мне официальный ответ: за 2020 год отменено пять моих решений, еще семь изменено. То есть с самого начала в Верховном суде пользовались неверной статис­тикой! Об этом я заявил публично, но оба мне сказали, что я могу заблуждаться, а Верховный суд не может. Причем цифры не совпадают за все пять лет - в статис­тике Верховного суда у меня якобы 68 отмен, но по факту на порядок меньше…

В пересмотре решения комиссии по качеству правосудия мне отказали. Еще издевательски так спрашивают: какое у вас моральное право просить повышение, если у вас столько отмен? А какое у них моральное право играть со статистикой и использовать недостоверные цифры?

Понимая весь абсурд ситуации, Сариев попытался подать в суд на Верховный суд, но и здесь наткнулся на отказ.

- Я направил иск в административный суд Нур-Султана, но мне пришел ответ, что решения комиссии оспаривать нельзя, это запрещено новым кодексом, - разводит руками судья. - Подождите, но ведь это нарушение Конституции, где сказано, что все мы равны перед законом и судом, а в конституционном законе о судебной системе и статусе судей указано, что никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела. Однако, как мы видим, в Административно-процессуальный кодекс пролезла антиконституционная норма.

Высший судебный совет и его аппарат - это госорган, и я, как граж­данин, имею право оспорить его решение. Фактически получается, что Верховный суд таким образом защитил себя от неудобных разбирательств, при этом нарушив Основной закон страны!

И вот теперь у судьи не осталось другого выхода, кроме как придать огласке свою историю.

- Я понимаю, что теперь у меня могут возникнуть проблемы. Но, с другой стороны, что я теряю? - рассуждает Сариев. - Я много лет честно и усердно тружусь, у меня нет никаких замечаний, нет скандалов, нет нарушения этики, меня не направляли на жюри, никто меня не фотографировал в сауне с девушками и не ловил пьяным за рулем. Но теперь выясняется, что после 11 лет я должен уйти туда, куда направляют новых судей, - в отдаленный район, большего не заслуживаю, хотя последние годы постоянно исполняю обязанности председателя межрайонного суда.

Я предполагаю, что все это связано с моей позицией - я неоднократно указывал, что система оценки судей нарушает Конституцию, что она непрозрачна, непонятна и нужна лишь для того, чтобы держать нас, судей, под постоянным контролем. Судьи первой инстанции - расходный материал, мы абсолютно бесправны и не защищены, шаг в сторону - расстрел. Разве в таких условиях судья может быть беспристрас­тен и независим?

И я очень надеюсь, что сейчас, когда мы начали строить новый Казахстан, в нем будет и новая судебная система. Без объективного и независимого суда невозможно победить коррупцию и добиться доверия к государству со стороны общества. И если мы, судьи первой инстанции, будем молчать и проглатывать все, что навязывает нам Верховный суд, никаких изменений не произойдет.

Я готов рискнуть своей работой, чтобы привлечь внимание к проблемам судебной системы. В нынешнем виде система оценки работы судей является обычным кнутом, инструментом для контро­ля, а это означает, что каждый судья зависим от руководства. Ну а для чего мы тогда декларируем независимость суда, кричим об этом на каждом углу? - недоумевает Сариев.

Михаил КОЗАЧКОВ, Алматы