Чех с азиатской душой

Инезилья Боривоевна МАРЕЧЕК - хранитель истории семьи. Ее сестер и братьев судьба разбросала по всему миру, а она в Алматы расстраивается из-за скоротечности людской памяти: мемориальная доска, посвященная ее дедушке, помешала частному магазину, а улицу Маречека почему-то переименовали.

Конечно, не ради улицы и мемориальной доски ее дедушка Рудольф Маречек, чех по национальности, посвятил жизнь Азии - он просто влюбился в эти края. А еще он был идейным человеком. Краснодеревщик, социал-демократ, увлеченный мировым языком эсперанто, с четкими убеждениями. Как только развернулась Первая мировая война и мужчин стали призывать в армию, он решил кочевать на восток, потому что принципиально не хотел воевать с Россией. Из Вены, где жила его семья, постепенно перебрался в Харьков. Но когда вспыхнула Октябрьская революция, всем иностранцам предложили или вернуться на родину, или уехать на дальние рубежи империи. Так Рудольф оказался в Верном с женой и грудным ребенком на руках, похоронив за время нелегкой дороги двоих детей. А через полгода, весной, революция докатилась и до этих мест. Рудольф с его кипучей энергией и образованием пришелся очень кстати. Он возглавил верненский комитет РКП(б) и первую советскую газету “Заря свободы”, затем поехал устанавливать советскую власть на Иссык-Куле. Именно он согласился выполнить важную по тем временам миссию: пересечь горы и убедить местное население, мигрировавшее в Китай, вернуться назад.

- Никто из местного населения не рискнул этого сделать, - рассказывает Инезилья Боривоевна, - но дедушка с переводчиком присоединился к торговому каравану с охраной и прибыл в Турфан. Командиром охраны был эсер, с которым дедушка поспорил по какому-то идеологическому вопросу. Вот он и сообщил местным властям, что в Китай прибыл иностранный шпион. Дедушку схватили и посадили в зиндан. Свободу он получил чудом: пленных не кормили, но выводили на базарную площадь, чтобы они просили подаяние, там Рудольф увидел европейца, француза-путешественника. Умудрился подбежать к нему и рассказать свою историю. Вмешательство этого незнакомца спасло дедушке жизнь. Его отпустили, и он благополучно выполнил миссию: почти тысяча беженцев вернулась в Казахстан и Киргизию. На обратном пути дедушка опять чуть не погиб. Люди покидали караван, разъезжаясь по своим родным местам, и Рудольф в итоге остался один. Конь утонул в горном болоте, в горах выпал первый осенний снег. Его, обмороженного и замерзающего, подобрал охотник и выходил.
Он так и жил на стыке двух республик: долгое время в Киргизии, затем по приглашению Кунаева в Казахстане - главное, чтобы рядом с горами, в которых он пел знаменитые тирольские йодли. Возможно, поэтому Казахстан не жаждет признать Маречека своим героем. Мемориальная доска на доме, где он жил, чем-то помешала магазину, и ее просто переместили на уровень третьего этажа. Формально не убрали, но по сути сделали невидимой для прохожих. Улицу переименовали, музей Маречека, созданный энтузиастами в ПТУ № 10, сгорел…

После Китая большевики отправили Маречека на родину, в Чехию, где Рудольф рассказывал своим соотечественникам, какие просторы и возможности применить свои силы ждут их в далеком азиатском крае. Красноречие его было настолько сильным, что несколько сотен семей продали свое имущество, закупили оборудование для различных производств и отправились на Восток, чтобы основать кооператив “Интергельпо” в Бишкеке… Это отдельная история человеческого героизма и умения выживать в любых условиях.
- Самое интересное, что дедушку неоднократно приглашали вернуться в Чехию высокопоставленные лица страны. Но он наотрез отказывался, говорил, что его родина здесь, возле гор Тянь-Шаня. То же самое и папа, Боривой. Мои родители, страстные альпинисты, в годы войны организовали лагерь альпийских стрелков и обучили около шести тысяч бойцов умению воевать в гористой местности. В 1944 году папа ушел на фронт и закончил войну в Чехии. Ему тоже опять же предложили вызвать жену и обосноваться на исторической родине. Папа отказался и вернулся туда, где был его дом. И вот что интересно: когда дедушку звали в Чехию, он не хотел переезжать, а когда Кунаев в 1963 году пригласил его вернуться в Алматы, то переехал. В то время власти активно занялись историей, вспомнили, что Маречек был председателем РКП(б) в Верном, редактором первой газеты, и решили его вернуть в республику. А дедушка уже неважно себя чувствовал и рассчитывал, что здесь климат ему больше подойдет, чем в Пржевальске. За ним в этом городе оказалась и я - приехала проведать мужа, да так тут и осталась, - вспоминает Инезилья Маречек.

Кем стали дети Рудольфа? После переезда и потери двоих старших детей у семьи Маречек родились три сына и дочка. Боривой - математик и альпинист. Его старшая дочь Инезилья стала инженером, а младшая, Эльвира - архитектором, и обе предпочли в замужестве не менять легендарную фамилию. Драгомира Рудольфовна служила в оперном театре Фрунзе (Бишкек), детей у нее не было. Владивой Рудольфович - физик, заслуженный учитель. Его сын окончил Ленинградский авиационный институт, и вся семья в девяностых годах уехала в Россию. Квятослав Рудольфович - корабел, две его дочки стали инженерами электротехники. Одна из них, Маргарита, с мужем получила приглашение работать и жить в Америке. Там возглавила Русский музей и занимается сбором архивов русских эмигрантов. Вторая, Марина, осталась в России, вместе с Инезильей они пытаются найти потомков и следы того самого французского путешественника, который когда-то спас их деда.
Инезилья Боривоевна во время декретного отпуска сумела окончить курсы экскурсоводов и с большим удовольствием много лет водила туристов по Алматы и ее окрестностям.

- Это у нас семейное, - смеется она. - Дедушка в свои семьдесят три года еще ходил в горы, совершал восхождения. Для меня такие экскурсии и живое общение были настоящим удовольствием. Вот о чем дедушка не любил говорить, так это о том, как целый год провел в застенках во время репрессий. Об этом он лишь по-чешски разговаривал шепотом со своими друзьями-чехами. Тогда арестовали примерно тридцать человек из “Интергельпо”, выжили только те, кто ни под пытками, ни под давлением не подписался под обвинением, что они враги народа. Лишь гораздо позже, уже в девяностых, дед немного рассказал мне об этом времени: “Никогда никому не верь, это не было политикой Сталина или страны. Это было вредительство в огромных масштабах, незримая война изнутри против Советского Союза. Это не коммунисты истребляли народ, а их самих истребляли таким жутким способом”. Дедушка вышел через год тюрьмы белым как лунь, без зубов.
О переименовании улицы Инезилья Боривоевна узнала случайно из газетного сообщения, скупо гласившего, что улица, названная в честь эсперантиста Маречека, переименована в Кабдолова.
- Странно, зачем это было нужно? Дедушка столько раз рисковал жизнью, самые тяжелые испытания прошел вместе с киргизами и казахами, столько семей вернул на родину из Китая, во время войны организовал сбор лекарственных трав в горах для раненых - он все время горел какими-то полезными для общества идеями. В марте исполнилось сто тридцать лет со дня его рождения, а ни улицы его имени, ни доступной для взгляда мемориальной доски на доме, где он жил…

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото Романа ЕГОРОВА и из архива семьи, Алматы