Про любовь

Проходили как-то мимо торговки цветами. Цветы из пластмассовых ведер нахально глазели на Наташу, напрашиваясь в руки. Сердечко екнуло, девушка сбавила шаг и попросила спутника:
- Ахмет, купи мне цветы.
Продавщица с готовностью стала протягивать букетик за букетиком, как-то даже не предлагая, а нахально требуя, чтобы кавалер выполнил желание дамы.
Замызганный тротуар и кричащая торговка не располагали к романтике. Ахмет КАРИМОВ предложил жене альтернативный вариант:
- Давай мы лучше пойдем в магазин, и я тебе куплю еды, чтобы… - дальше мы цитировать не будем, поскольку такие слова не ласкают слух. Скорее наоборот. Смысл в том, что все купленное потом шумно вывалится в унитаз. Как-то так.
- Долго обижалась на мужа? - спрашиваю Наташу.
- За что? - искренне недоумевает она.

***

Сегодня за полчаса до встречи Наташа с детьми практически пробежала мимо магазинчика на углу. Надо было изловчиться это сделать так, чтобы дети не догадались, как хитрит мама.
- А то Карим стал бы требовать “Киндер”, и я не смогла бы оторвать его от прилавка, - объясняет она мне.
- Нельзя детям такое есть, - как понимаю, больше для меня говорит Ахмет.
- Да просто денег нет, чтобы купить, - признается с подкупающей искренностью Наташа.
- Не всегда же так, - горячится Ахмет, забежавший домой на пару часов. С одной работы спешит на другую. Кормилец.
- Не всегда! - подтверждает радостно Наташа. - Ахмет иногда нам столько деликатесов приносит! На прошлой неделе утка была! И курица! И вообще холодильник забил продуктами.

***

Да ладно, что мы все о еде?
Это существенная вещь для семьи, где подрастают двое детей, дочь и сын. Существенная, но не главная. Воспитанник детского дома Ахмет признается, что жена его Наташа девять лет назад покорила его тем, что он понял: лично ей ничего не надо от него. Наташа, тоже воспитанница детского дома, подтверждает, что меркантильных интересов у нее отродясь не было.
Как не было у нее и такой мечты - работать уборщицей, надраивая полы в одном из самых больших супермаркетов южной столицы, отмывая до зеркального блеска перила и ступеньки крутого частного вуза страны. В том вузе, чтобы получить образование, требуется запредельная сумма в долларах, а мойщица полов получает около сорока тысяч. Тенге, конечно.
- Что вы! - восклицает Наташа. - Сейчас я работаю санитаркой в госпитале, также мою полы и получаю около 27 тысяч тенге.
Не жалуется. Бесконечно много улыбается, как будто жизнь ее состоит из непрекращающихся праздничных салютов в честь их семьи.
Наташа работает не на одной работе.
И Ахмет работает не на одной работе.
Они хотели бы купить себе жилье.
- Но вы же понимаете, что это нереально, - говорит Ахмет.
Потому и ждут не первый год и не второй, когда получат квартиру. Два выпускника детского дома, которым законом гарантирована крыша над головой.

***

Теперь о жилье.
Два года назад мы уже писали о Наташе и Ахмете, защищая их право жить вместе (см. “Брошенные”, “Время” от 21.11.2012 г).
Супругов тогда должны были согласно существующим правилам выселить из дома юношества, где бывшие детдомовцы имеют право проживания до 29 лет. Согласно правилам детдомовец должен покинуть стены временного приюта в случае, если женится, а с детьми там вообще как бы не место. Родила - и катись на все четыре стороны.
Первый раз им предложили выселиться, когда они решили жить вместе. Порознь жить можно было: он - в своей комнате, она - в своей. Вместе - против правил.
Были еще подводные течения: девушки вокруг намекали Наташе, что Ахмет не сегодня-завтра ее бросит, а его прямо спрашивали:
- Что ты в ней нашел?
Наташа до сих пор искренне считает себя некрасивой.
Сидит напротив, с изумительно чистой кожей лица, милой улыбкой, вся из себя такая привлекательная, и искренне рассказывает, что когда ей предложили попробовать себя в модельном агентстве, она сначала согласилась, а потом взяла самоотвод из-за некрасивой внешности.
И вообще она всегда хотела семью и заботы, говорит. Ахмет ей обещал, что никогда не бросит детей. Она поверила. В доме юношества им предлагали отдать детей на воспитание в детский дом. Так решились бы многие вопросы.
Так, к сожалению, делают многие бывшие детдомовцы. От безнадеги.
Ахмет уперся и не стал покидать дом юношества. Писал даже в прокуратуру.
Слава Аллаху, что человеческий фактор выше всяких писаных правил общежития. Ребятам разрешили сначала жить в доме юношества, а пять месяцев назад перевели в другое общежитие. Между прочим, директор дома юношества больше всех помогал.

***

Нынешнее жилье - просто хоромы против того, что было. Было 16 квадратов на все про все. А теперь и кухня отдельная, и комната большая, и санузел.
Дочь пошла в новую школу, а сыну на тот момент еще не дали место в садике. Мама с папой утром убегают на работу, детям ключи оставляют, полдня дети вместе, в обед Карина отправляется в школу и оставляет братика дома с ключами, наказывая никуда не выходить и дожидаться ее. А он бежит вслед за сестрой в школу. Так было несколько дней. Ребенка сердобольные учителя кормили, вызывали участкового и саму Наташу вызвали.
- Может, вы пьете? - вспоминает Наташа вопросы, которые ей задавали.
- Нет, - честно призналась мама двоих детей.
- Вам надо уйти с работы и сидеть с детьми, - предложили.
Наташа заплакала. Она вообще не умеет спорить. Сразу в слезы. Женщина потом мысленно возвращалась к тому разговору и пыталась спросить: ну вот я уйду с работы (работ, вообще-то), а на что нам жить? Как расплачиваться за холодильник, взятый в кредит? Да и садик уже дали, Карим не бегает в школу. Мысленно вела беседу и плакала.
Ахмет пошел в школу.
Главным образом потому, что в том непростом для жены разговоре кто-то произнес: это все потому, что вы не домашняя. Ахмет когда-то тоже считал, что все домашние отличаются знаком качества от них, детдомовских. Еще считал, что мамы все одинаково хорошие, как воспитатели детского дома. А когда после армии нашел свою биологическую маму, то услышал, как она кричала ему в трубку на его тридцатилетний юбилей до того обидные слова, что я не решаюсь их для вас, дорогие читатели, повторить.
А у его биологической мамы, которая выросла абсолютно домашним ребенком, кроме него, между прочим, нет детей. И она очень обеспеченная женщина.
Ахмет считает, что лично его можно обижать, он может дать отпор. А семью его обижать нельзя. Вот об этом он и сказал в школе. Без упоминания своего прошлого, конечно. Кажется, его поняли.

***

Потом Ахмет еще раз пошел в школу, когда узнал, что дочь отстранили от открытого урока. Весь класс решал задачи, отвечал на вопросы, а его дочь якобы из-за плохой успеваемости попросили удалиться, чтобы не портила картину открытого урока.
Говорит, что сначала был спор, потом учителя сказали: мы с вами сработаемся. И это нормально. А кто должен решать семейные вопросы, если не он?!
- Неудобный ты, скандальный, - говорю ему.
- Может быть, - сначала соглашается он, а потом поправляет: - Я же ничего незаконного не требую. Я только хочу, чтобы все по закону и справедливости.
- Я ему так верю! - признается Наташа.
- Я их в обиду не дам, - произносит глава семьи.

***

- Это любовь? - можно было бы не спрашивать, но я спрашиваю.
- Любовь! - уверенно говорит Ахмет.
- Какая любовь! - неожиданно восклицает Наташа. - Была бы любовь, мы бы с тобой давно развелись.
- Ты что, дура? - умудряется как-то ласково спросить жену Ахмет. - Наташа, если бы не было любви, как бы мы с тобой жили?!
- Это что-то больше, чем любовь, - уверенно говорит Наташа. - Это семья.

Хельча ИСМАИЛОВА, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы