Клеймо лекаря

Вечер воскресенья. Юлия СТРЕЛЕЦКАЯ приходит на встречу сразу после занятий на онлайн-курсе, на котором учат справляться с потерей и горевать.

- Чуть больше года назад я оказалась в мире паллиатива и понимаю, что уже начинаю выгорать, - признается она. - В реанимации ты тоже постоянно сталкиваешься с горем, но оно другое. Там ты не успеваешь близко узнать пациентов, их родственников, погрузиться в их историю. Теперь все иначе: в паллиативе человек, которому нужен уход, - часть команды, ты с ним общаешься, учитываешь его мнение, прикипаешь. И потом, когда тебе звонят и говорят, что его не стало… Я очень эмпатичная, мне трудно справляться с эмоциями в такие моменты.

Тем удивительнее сочетание профессий. Первая и долгое время основная - анестезиолог-реаниматолог в детской городской клинической инфекционной больнице. Вторая и сейчас занимающая большую часть времени - руководитель центра реабилитации, респираторной поддержки, паллиативной помощи в общественном фонде “Өмірге сен”, где Юлия помогает пациентам с редкими нейромышечными заболеваниями. Неочевидный выбор для человека, который близко к сердцу принимает чужую боль.

Но, смеется она, в ее жизни часто так: даже не думала про медицинский - поступила, никогда не интересовалась неврологией - пошла на эту специальность, ничего не знала про паллиатив - сейчас это любимое дело. И с реанимацией похожая история.

- “Каждый врач должен какое-то время поработать в реанимации” - фраза друга, которая предопределила мою жизнь на десяток лет вперед, - рассказывает Юлия. - Просто попробовать не получилось - затянуло. Реанимация - отделение, в котором ты всегда видишь результат, причем видишь быстро, нигде больше такого нет.

Все реаниматологи - адреналиновые наркоманы: действовать, спасать, бороться. Ты без этого уже не можешь.

- В реанимации атмосфера особенная, эмоции, - продолжает моя собеседница. - Поступает пациент, и ты заранее понимаешь: да или нет. Причем он может находиться в сознании, разговаривать, но внутри свербит: “Что-то здесь не так”. Не знаю, как сказать: чуйка, интуиция. Мысли, которые страшно озвучивать даже самой себе. И потом это необъяснимое “что-то” происходит. И ты пытаешься понять почему. Тебе кажется, что ты могла сделать больше. Я к смерти не привыкла. До сих пор бывают случаи, после которых рыдаю неделями. Думаю: все, ухожу, хватит…

- Почему вы пошли в паллиатив? Это противоположность реанимации - вы никого спасти не можете. Здесь дети с тяжелыми неизлечимыми заболеваниями, которые тоже уходят из жизни.

- Да, паллиатив - совершенно другая философия, отношения с пациентами и подходы к работе. Я пришла в фонд с реанимационным багажом за спиной, и мне было сложно переключиться. Но через несколько месяцев я поняла, что паллиатив - это история не про спасение, а про отдачу. Ты подобрала аппараты, и ребенку стало проще дышать - хорошо. Поговорила с тревожной мамой, и она успокоилась - прекрасно. Это маленькие дела, которые имеют большое значение для конкретного человека. Ребенок уходит, его родители пишут мне и благодарят, и я понимаю, что на какой-то период облегчила чью-то жизнь.

Обычно мы связываем паллиативную помощь с онкологическими больными, которые уходят из жизни мучительно. Но в Казахстане тысячи людей, взрослых и детей, которым паллиативная поддержка нужна на протяжении практически всей жизни. В фонде “Өмірге сен” более 600 подопечных по всему Казахстану. Маленькие дети, подростки и молодые люди со спинальной мышечной атрофией, мышечной дистрофией Дюшенна и подобными диагнозами, связанными со слабостью мышц. Эти пациенты очень часто не могут дышать без помощи дополнительного оборудования.

Конечно, Юлия и ее коллеги не могут приехать к каждому. Созваниваются, консультируют, подсказывают родителям или коллегам в регионах, как действовать в кризисных ситуациях. За год она с командой объехала почти все крупные города, проводила выездные школы паллиативной помощи.

- Очень важно говорить про доступность паллиативной помощи для всех нуждающихся детей - и с нейромышечными заболеваниями, и с другими диагнозами, - считает Юлия. - Их несколько тысяч по всей стране, и забота о них чаще всего полностью ложится на плечи родственников. Это тяжело физически, финансово и психологически. Я бы хотела, чтобы в Казахстане наконец появились полноценные детские хосписы, которых нет.

Юлия рассказывает, что сейчас мы пошли по пути соседней России и открываем паллиативные койки на базе клиник в отделениях реанимации. Это категорически неправильно.

В жизни такого пациента врач ничего кардинально не изменит, ему нужна совершенно другая помощь. Но он лежит в реанимации, а это колоссальная нагрузка на персонал. В России от такого подхода уже отказались, а мы его внедряем.

- Проблем очень много - обеспечение паллиативных пациентов специальным питанием, расходниками (медицинские изделия, которые нужны для поддержания жизни), и хочется их решить, помочь людям, обратить на них внимание общества. Это сфера, которой я хочу полностью посвятить себя в будущем, - говорит о планах наша героиня. - В детскую реанимацию часто тоже попадают пациенты, которым врачи, в общем-то, уже ничем не могут помочь. Это всегда очень тонкая грань: с одной стороны, ты понимаешь, что реанимационные действия не дадут эффекта и будет гуманнее, если ребенок спокойно проведет последние часы жизни в больничной палате рядом с родителями. В то же время тебя не отпускает мысль: “А вдруг?” И потом: никогда нельзя отбирать надежду у родственников.

- Реанимация - это в принципе сложно, а детская - вдвойне. Как не потерять себя?

- Выгораешь в любом случае - это то, с чего мы начали разговор. Другой вопрос, как ты это маскируешь. Нас учили: перед родственниками - каменное лицо, ноль эмоций. Я потом могу уйти и расплакаться, но на людях виду не покажу. Цинизм и черный юмор врачей - тоже защитная реакция.

Страх уйти с насиженного мес­та тоже про выгорание. Тебе привычно в твоем мирке, и ты внутренне боишься менять что-то в своей жизни. Пытаюсь не попасть в эту ловушку.

- А как отдыхаете?

- Баночки закатываю. Два года назад открыла для себя консервирование и каждый раз жду, когда начнется сезон. Хотя при желании крутить огурцы и помидоры можно круглый год. С тестом люблю возиться.

Когда пришла в сферу паллиатива, коллеги научили: ты не можешь быть удобна и полезна всегда и всем. Нужно уметь отключаться. И я делаю это в прямом и переносном смысле. Отвечаю на вопросы в выходные дни и в нерабочее время, только если понимаю, что ситуация кризисная. Во всех остальных даю себе время отвлечься. Да, мне очень жалко людей, но и они должны понимать, что врач - это тоже человек.

- Почему такие сложные сферы?

- Синдром спасателя. Мой коллега (он увлекается хиромантией) посмотрел на мою руку и сказал: “У тебя на ладони клеймо лекаря”. Значит, судьба у меня такая...

Оксана Акулова, фото Веры ОСТАНКОВОЙ