Надежда на результат чревата разочарованиями

Как мы уже сообщали, 7 декабря парламент принял закон об амнистии в связи с 20-летием независимости Казахстана. Если документ подпишет президент, под его действие подпадут более 16 тыс. человек, в том числе директор Казахстанского международного бюро по правам человека и соблюдению законности Евгений ЖОВТИС и корреспондент газеты “Время” Тохнияз КУЧУКОВ, осужденные за ДТП со смертельным исходом. В преддверии выхода на свободу Евгения Александровича мы побеседовали с его супругой Светланой ВИТКОВСКОЙ.

- Светлана, знаю, что вы собираете вещи и уезжаете в Усть-Каменогорск к мужу. Надеетесь встретить Новый год вместе, вне стен колонии?
- Думаю об этом очень активно в последние три месяца. Откровенно говоря, в последнее время я стала меньше надеяться на то, что Женя выйдет до Нового года. Поскольку слышала о том, что в законе есть пункт: он вступит в силу через 10 дней после опуб­ликования. Но до этого документ еще должен подписать президент. Все мои знакомые думают: как только закон вступит в силу, ворота колонии откроются и Женя выйдет. Это не так. Даже после вступления закона в силу нужно, чтобы по каж­дому из двух тысяч осужденных, подпадающих под амнистию, суд вынес отдельное постановление (амнистия коснется 16 тыс. граж­дан, но из заключения выйдут всего 2 тыс.). Потому и возникает вопрос: сумеют ли суды так оперативно сработать, чтобы люди до Нового года могли уехать домой?
Если этого не случится, все равно, конечно, есть повод радоваться. Два года подряд я ездила в Усть-Каменогорск и встречала Новый год там. В этот раз уже хочется, чтобы мы с Женей были дома, в Алматы. Тем более в надежде на это из Санкт-Петербурга приедет его сын, а старшая дочь с внуком, которого Женя еще не видел, уже здесь (а внуку исполнился год и месяц).

- Тогда с какой целью вы едете в Усть-Каменогорск сейчас?
- Недавно Евгений Александрович был в отпуске, но не догулял 9 дней, потому что из положенных 24 дней ему дали только 15. На­деюсь, его отпустят на День независимости. Но я пока еду в неизвестность.

- Чем занимался ваш супруг в отпуске?
- Евгений Александрович по натуре домосед. Мы немного погуляли по городу, покупали продукты. А в целом он находился на квартире, смотрел телевизор (доступа к кабельному телевидению Женя лишен в колонии), выходил в Интернет, читал газеты, книги. Конечно, было очень много звонков. Также Женя успел поработать: от него требовались кое-какие юридические заключения. И, думаю, он от этого получал удовольствие. Все-таки и работается, и живется, и читается вне свободы хуже.

- Светлана, последние два года вы очень много судились. И за незаконное ужесточение условий в колонии-поселении специально для Жовтиса, и за незаконно вынесенные ему выговоры. Только наша газета посвятила этим судебным перипетиям несколько десятков статей. Как оказалось, все ваши усилия были напрасными. Не жалеете, что законным путем не смогли добиться своего?
- Нет, что вы! Это наш долг, наша профессия. Сапожник шьет сапоги, и мы делаем то, что умеем. Не помочь самим себе было бы неправильно. Я не могу не быть адвокатом мужа. И усилия того стоили независимо от результата. Ориентированность на результат чревата разочарованиями. Плохой результат тоже результат.
И эти процессы не испортили наш характер. Мы не стали ворчливыми, угрюмыми и не разуверились в жизни. Мы вышли из этого без серьезных моральных и человеческих потерь. Конечно, было и неприятно, и больно, но это можно пережить. В конце концов жизнь не обещала поворачиваться к нам только позитивной стороной.

- Евгений Александрович не планирует написать книгу о своем тюремном опыте?
- Это как раз к разговору о том, что не так хорошо работается в неволе. Насколько я знаю, таких планов нет. Одно время Женя писал записки колониста в вашу газету, но тогда были порывы.
Вообще Евгений Александрович очень просто относится к своей персоне. И он даже не очень понимает ажиотажа, который вокруг него происходит. Ему кажется, что он простой обычный человек, который занимается правозащитной деятельностью, не более того. Каждый день в неволе он не воспринимает как подвиг, который нужно положить на бумагу.

- Когда ваш супруг освободится, что он планирует делать? Может, отдохнуть, поменять род деятельности или страну…
- Женя говорит, что нужно выйти и осмотреться, поглядеть, что происходит на свободе: в стране, в мире. Потому что страна за эти два с лишним года сильно изменилась, обстановка в ней изменилась.
Отдохнуть, безусловно, надо. Как - не знаю. Заключение для Жени и его “особое положение” в колонии стоят нервов. Находясь в заключении, он исхудал, стало пошаливать здоровье. В последнее время, правда, вес стал восстанавливаться. Возможно, повлияли разговоры об амнистии.

- А сам Евгений Александрович изменился?
- Думаю, да. Он всегда был очарованным странником или последним романтиком. Таким и остался. Это я утрачиваю веру, что мы встретим Новый год вместе. А он говорит, что все еще может быть. В общем, Женя - оптимист покруче меня. В нем сохранилась какая-то детская вера в важные вещи - в добро, справедливость. Он считает, что всё должно вставать на свои места, всё должно быть хорошо. В общем, на свободу он выходит таким же светлым человеком, каким ушел. Наряду с этим появился более трезвый, взвешенный взгляд на вещи. Нет, Женя не стал жестче или циничнее - ничего плохого за эти два года к нему не добавилось. Просто праг­матичный взгляд на все сохранился и даже стал более острым. Думаю, он с достоинством выдержал все происшедшее.

- Светлана, вы поддерживаете связь с семьей погибшего в ДТП парня?
- Прошлой зимой я ездила в поселок, где живет мама погибшего. Мы хорошо, тепло поговорили. Я сказала, что сожалею о произошедшем. Тогда шел вопрос о том, чтобы ходатайствовать об условно-досрочном освобождении Жени. Женщина была очень рада помочь написать заявление или ходатайство. Она с большим сочувствием смотрела на меня. Очень хорошая, славная женщина.

- Евгений Александрович по-прежнему помогает в юридических вопросах другим осуж­денным?
- Да. И меня это восхищает. Ведь когда у тебя самого болит, трудно помогать другим людям. Но только не Жене. Так жили и его родители. Его мама, врач, могла среди ночи в любой момент прийти на помощь человеку. Так же Женя ориентирован. Это редкая черта, когда другие важнее, чем ты. Даже на свидании Женя говорит не о себе, а о тех, кто рядом, кто далеко, о Рамазане ЕСЕРГЕПОВЕ и о Тохниязе.

- Раньше к Евгению Александровичу постоянно были претензии со стороны администрации учреждения.
- В последнее время ситуация спокойная. Все ждут амнистии. Хотя его “особое положение” сохраняется - он по-прежнему не может выходить из колонии, как другие заключенные. А если надо в магазин или в парикмахерскую, Женю все равно сопровождают сотрудники колонии. Его одного из всех.

- Сейчас по закону осужденным могут предоставить длительные свидания с близкими до трех суток в стенах исправительного учреждения. Но недавно в КУИС заявили, что намерены сократить свидания до одного дня, а в случаях приезда семей с маленькими детьми - до двух суток. Вы не раз были на свидании с мужем. Как относитесь к инициативе КУИС?
- Это плохо. Если система КУИС направлена на то, чтобы исправить человека, то свидания с близкими - это самый лучший исправительный момент. Семья - это тот берег, к которому хочется вернуться. Нужно сохранять этот берег. Ведь не все семьи выдерживают испытание расстоянием или сам факт того, что близкий человек находится в заключении. И сокращение времени свиданий ударит по семь­ям, прежде всего - по мужчинам в семье, а значит, будет не на пользу обществу.

Виктор БУРДИН, фото Владимира ЗАИКИНА, и Евгения ФОМИНЫХ, Алматы