Бриллиантовая жизнь
Супруги Субботины скоро будут отмечать 60-летие совместной жизни. Бриллиантовую свадьбу.
Они встретились на концертной площадке алматинского городского парка. Она почувствовала чей-то взгляд на себе. Оглянулась - и увидела худощавого парня. Одет он был скромно.
- В то время многие очень бедно одевались, - говорит Людмила Георгиевна.
Пока он разглядывал ее со стороны, к ней с подругой подошел другой парень, посмелее. В элегантном костюме. Как полагается, начали обсуждать погоду и концертную программу, и тут появился тот, кто стоял в сторонке.
Познакомились.
- Иван, - представился тот, что был поскромнее.
- Люда, - улыбнулась она ему.
Парень в элегантном костюме пригласил ее на свидание.
Люда выбрала Ваню.
***
Люда с семьей приехала в Алма-Ату из Симферополя.
В 1942 году фашисты погрузили их семью из шести человек, как и тысячи других, в товарные вагоны и отправили в концлагерь. Ей было 10 лет.
Она помнит непроходящее чувство голода и то, как у всех постоянно брали кровь для раненых немецких солдат. Даже у самого младшего братика, которому было три года.
Им повезло, говорит она: в их лагере не было крематория.
9 мая 1945 года лагерь освободили. Возвращались на родину всей семьей. Это ли не везение в годы войны? Через несколько месяцев в родном Симферополе сказали, что мама должна быть выселена в Казахстан. Она была немкой. Отец мог остаться. И он остался. Детям тоже разрешили остаться. Но они выбрали маму и поехали в Алма-Ату. Жили в бараке, в одной комнате три семьи - 11 человек. Спали на тюфяках, набитых кукурузными листьями.
Девять лет семья отмечалась в комендатуре и не имела права покинуть пределы города. Только в 1956 году их реабилитировали.
***
У Вани жизнь тоже не была усыпана бриллиантами. Он родился в большой семье, где было 13 детей, в большом доме в Приморском крае, рядом с бухтой Ольга. В хозяйстве было 50 ульев. В 1932 году отца как кулака расстреляли, семью выслали в другой поселок за 1000 километров, а в их дом вселился начальник ОГПУ. Ульи тоже достались кому-то другому.
В том же году от голода умерли мама и младший братишка, а остальных 11 детей определили в колонию. За колючую проволоку - как детей врага народа.
Он помнит, как в колонии, где был с пяти до двенадцати лет, сбегал с другими пацанами на волю. Чтобы поесть. Однажды они собирали на убранном поле колоски и были застигнуты на месте преступления. Одному из мальчишек не удалось спрятаться. Он слышал из своего укрытия, как его друг кричал: “Дяденька, не бей!”. Слышал, как затихал голос, а затем друг потерял сознание. Потом мальчишки тащили на себе избитого обратно в колонию…
Иван Тимофеевич помнит, как в детдоме, куда он попал после колонии, было так холодно, что они затаскивали в комнату солому, зарывались в ней, пытаясь согреться.
Потом началась война. Сын расстрелянного кулака стал сыном полка. В 1945 году за день до своего 18-летия Иван Субботин получил ранение в бою с японцами.
А в 1950-м судьба закинула его в Алма-Ату.
***
Через 55 лет Люда сказала:
- Вы не представляете, какая я счастливая. Если бы не Ваня, не знаю, что бы со мной было.
***
Сватать невесту Ваня приехал на грузовике. Без цветов, но с бутылочкой водки. Ее мама собрала на стол скудненький обед. Посидели немного и отправились в новую жизнь с маленьким узелком из платка, в котором уместились все наряды Люды. Им подарили две тарелки. Две ложки.
Институт, где мама работала уборщицей, выдал им два списанных стула и письменный стол.
Доехали они тогда до окраины города, а дальше вместо дороги к дому, где жених снял квартиру, была непролазная грязь, и машина бы не проехала, и молодые пересели на арбу, запряженную ишаком.
***
Его отговаривали жениться, говорили: у Люды эпилепсия.
Она чувствовала, когда начинался приступ - сначала сводило судорогой пальцы, потом выкручивало руки, боль волной поднималась к голове, и она падала.
Зрелище не для слабонервных.
Он был рядом. Всегда. Объяснял ей бесконечно:
- Это у тебя истощение организма, оттого что фашисты брали кровь.
Как-то подруги взяли ее с собой к целителю в Киргизию. Тот дал ей три литра какой-то настойки.
- Я ее дома всю выпила, и болезнь ушла, - говорит она.
Приступов эпилепсии с того времени у нее не было.
Может быть, ее вылечила любовь Вани?
***
Она работала на ковровой фабрике. Дома тоже ткала ковры. Он сделал ей станок, на котором она сотворила два необыкновенных ковра.
На одном ковре были голубые цветы. На другом - алые.
Алые нравились ему. Голубые - ей.
Оба продали. На выручку купили холодильник “Саратов” и шифоньер.
Он до сих пор жалеет, что не сохранил те ковры.
Людмила Георгиевна создает картины из цветов и подручного материала, собирает причудливые коряги, коллекционирует бабочек…
Иван Тимофеевич всю кухню смастерил сам: шкафы, полочки, перегородки в комнате.
С фотографий в рамках смотрит красивая дочь Галя.
- У нее счастливо сложилась семья, и зять у нас хороший. У нас трое внуков, уже есть правнуки, - светятся счастьем Субботины.
***
В сентябре Люда и Иван по традиции пойдут в парк, раньше носивший имя Горького. Подойдут к дереву, из-за которого он когда-то наблюдал за нею.
Дерево за годы разрослось, ствол надо обнимать вдвоем, чтобы обхватить.
Потом, как всегда, привяжут к ветвям прихваченные с собой по случаю шары и разноцветные ленты.
Люди будут удивляться, что супруги ведут себя как дети…
Хельча ИСМАИЛОВА, Алматы, тел. 259-71-99, e-mail: ismailova@time.kz, фото Владимира ЗАИКИНА
