Принял на Веру
В прошлом году экс-режиссер Немецкого театра,
автор нашумевших постановок
“BaikaNUR” и
“BaikaNUR-2”
Виктор НЕМЧЕНКО должен был громко выстрелить с новым спектаклем
“Слепая Вера”. Но не выстрелил. И не потому, что порох отсырел, а потому, что некоторым ружьям нужно повисеть подольше. Чтобы пальнуть посильнее.Видимо, у “Слепой Веры” изначально была такая карма, хотя Виктор в космическую предопределенность судьбы не очень верит. Проект достаточно трудно шел, потом грянул кризис, и у спонсоров начался сезон закрытых дверей, затем у Немченко скончался отец…
Недавно сам режиссер загремел в больницу - он врезался на мотоцикле в машину, разворачивавшуюся через две сплошные, а эскулапы из Центральной горбольницы, прооперировав сломанную ногу, благополучно занесли туда инфекцию. Теперь Виктор перелечивается в “совминовской”, заодно размышляя о том, как все вышеперечисленное обогатит и улучшит “Слепую Веру”.
А спектакль, судя по сюжету и презентационным видеоклипам, должен быть крутой, как известный российский композитор. Во-первых, согласно задумке автора, “Вера” щеголяет мультимедийной декорацией: по сути, актеры там играют на фоне тематического кино. Выглядит это впечатляюще. Во-вторых, сюжет постановки для нашей театральной действительности как-то по-особенному упруг. Спектакль раскрывает образ некоего города-сказки, который строят неутомимые строители. При этом рабочие кушают очень вкусные консервы, изготовленные из плоти грешников. Грешники попадают в жестяные банки, потому что городской священнослужитель имеет свои взгляды на тайну исповеди и сдает всех “нечистых” в милицию. Ну а милиция исправляет их на тушенку. И все бы ничего, но только ворам, бомжам и проституткам неуютно в мегаполисе, где даже поп, пусть и за мечту, но продался.
- Вы понимаете, что наши аксакалы от театра такой навороченный спектакль могут и не простить? - спрашиваю я Немченко, пока он укорачивает на пять минут свою бурную жизнь очередной сигаретой.
- А мне никогда и не прощали. Пока я работал в Немецком, на нас давили любыми способами. Один из способов был - собрать режиссеров со всего Казахстана, чтобы они нас вразумили. Люди приходили и говорили: что вы, ребята, делаете, что вы материтесь на сцене? Почему вы сказали: “Блядь, сука!”? Почему у вас актриса голая бегает по сцене?
Если человек, кроме матов и голого тела, ничего другого в спектакле не видел и не слышал, то либо объяснительная дискуссия с ним должна быть очень продолжительной, либо нужно говорить на его языке.
Понимаете, проекты, которые мы делали и будем делать, не предназначены для людей макула… номенклатурных.
- А для кого предназначены?
- Для думающих. Номенклатурщиками вообще неправильно понимается слово “культура”. Они думают, что если на фоне музыки происходит какой-то двигательный акт, то это уже искусство.
А у меня от нашего театра ощущение некроза. Когда приходишь в государственный театр, то у тебя ощущение, что ты пришел в музей. Даже не с точки зрения декораций и обстановки, а по мыслям и идеям. Все банально и неинтересно. Туда незачем идти.
Те же Андриасян и Преображенский - неплохие люди. Вот мамонты почему вымерли. Они просто не сумели вовремя адаптироваться к новым условиям. У мамонтов был очень горький период, точно такой же этап сейчас проходят наши театры. Я не думаю, что наши прославленные режиссеры сидят и думают: “Вот я - мэтр!”. Нет, они страдают. Во всяком случае, я бы страдал, если бы поставил спектакли вроде тех, что идут в Лермонтовке. Плакал бы по ночам.
Поэтому театральную обстановку нужно хирургически омолодить. Театру доступны новые выразительные средства. И в форме, и во взгляде на жизнь. Нужно сделать постановку в первую очередь привлекательной для молодежи. Чтобы у них появился вариант: или пойти нажраться, или увидеть что-то новое для себя.
- Ну вы и в Немецком пытались сделать то же самое. Где теперь тот театр, где вы?
- То, что происходило с Немецким театром, было феноменально. Не мы формировали его имидж как политического или андеграундного, за нас это сделали другие люди. А мы просто ставили себе задачу делать спектакли, после которых люди хотели бы к нам вернуться. Это же как первый поцелуй. Он или состоялся, или нет. Или это было никак, или тебе после него хочется большего - секса, детей, всю жизнь с человеком прожить…
- Но разговор-то шел о том, что вы тогда были не в контексте системы.
- Я не против нее. В разговорах о культуре мы все время почему-то упираемся в вопросы противостояния системе. Многим художникам, кстати, это и мешает. Если человек становится оппозиционен, он автоматически уходит в андеграунд и имеет свою гарантированную паству. Это неправильно.
Вот недавно пришел ко мне молодой человек и говорит: “Витек, нужна чернуха!”. Он думает, что сейчас это будет продаваться, и хочет поиметь с этого свои дивиденды.
Но я точно понимаю, что есть вещи, которые я буду продавать, потому что у меня есть семья. А есть те, в которые я верю. И которые не продаются.
Во многом наши проблемы от того, что у нас очень много западноориентированных людей. Я часто вижу молодых культурных деятелей, которые говорят: “Вот наше, казахское, беспонтовое, а т-а-а-ам!”. С этого и начинается все бескультурье. Изучали бы они глубже свое наследие, узнали бы много нового.
Вот Булат АТАБАЕВ съездил в Европу, посмотрел на тамошние театры, взял все самое худшее, привез и поставил. Типа круто. Но понимание Атабаевым театра - полная ересь. В его постановках и поведении есть одно наивное желание из детства - быть заметным. Отсюда же и его оппозиционность. При этом у нас не было и не будет здоровой и конструктивной оппозиции, потому что наши несогласные могут только кричать: “Пидорасы! Суки! Сволочи! Нас принижают, нас убивают!”. Ничего нового.
- А что им еще остается? Они кричат, потому что другие способы не работают, а реакция власти на проявление свободы слова не всегда соразмерная. Могут и морду побить, и семью без кормильца оставить.
- Если вы считаете себя свободным человеком, то вправе сказать все, что угодно. Начинать надо с себя. Возможно, за это побьют. Но ведь речь тут о том, что для кого-то свобода слова дороже здоровья.
- Нет, речь о том, что кнопочка есть у всех.
- Ну а что поделаешь? Любая личность, у которой есть свое мнение и которая возвышается над толпой, обречена на то, что ей будут давить на кнопочки. А быть человеком, которому и давить ни на что не надо, неинтересно.
Тулеген БАЙТУКЕНОВ, Алматы, тел. 259-71-96, e-mail: tulegen@time.kz , фото Владимира ЗАИКИНА
Поделиться
Поделиться
Твитнуть
Класснуть
