По национальности я “алматинка”
- Вы 27 лет писали “в стол”, а потом решили выпустить книгу. Почему?- Первое время почти все то, что писалось, казалось мне слишком личным, своего рода дневниковыми записями, пусть и версифицированными. А обнародование дневника, особенно при жизни автора, - претенциозно, неэтично и обычно преследует не слишком красивые цели. Первая же попытка показать несколько не самых личных текстов профессиональному поэту (это была Тамара Мадзигон) окончилась подтверждением того, что я чувствовала интуитивно: Мадзигон сказала, что это “не поэзия, а крик души”. Мне было 18 лет. Четверть века спустя мои подруги, среди которых немало профессиональных филологов, убедили меня опубликовать стихи, к тому времени ставшие дневником уже давно прошедшего времени.
- На вопрос о гражданской и социальной роли поэта современные отечественные стихотворцы отвечают всегда по-разному. Марат ИСЕНОВ, к примеру, уверен, что время поэтов-трибунов безвозвратно прошло, а поэт кормится (так еще Лермонтов говорил) тем, что сосет собственную лапу. Иван БЕКЕТОВ полагает, что все это чушь, и раз поэтом можешь быть, то гражданином быть тем более обязан.
- Солидарна с Бекетовым: гражданином быть обязан. Блестящий и мужественный пример Дмитрия Быкова показывает, что и в наше время поэт может писать на гражданские и политические темы (главное, чтобы было что сказать) и быть востребованным и услышанным.
Уникальность Быкова в том, что он не просто пишет на самые острые темы, которые не могут не взволновать читателя, а в том, что он пишет блестяще. Он не журналист, а писатель, являющийся помимо всего прочего и журналистом. Талант такого уровня - явление штучное.
- Как-то на вопрос о национальности вы ответили: “Я алматинка”. И все же, чего в вас больше - русского или казахского? Или, как у Бахыта КЕНЖЕЕВА, всего помногу?
- Более того, я алматинка 1970-х годов. Идентичность - странная вещь, она меняется в зависимости от среды. В русской среде я, безусловно, казашка, в казахской же - скорее русская, но не потому, что так себя ощущаю, а потому, что с некоторых пор казахская среда (лучше сказать: определенная казахская среда) предпочитает активно выдавливать все то, что, как ей кажется, нарушает ее чистоту, в том числе потомков смешанных браков. В ряде отношений я абсолютно восточный человек, а в ряде отношений - абсолютно западный. Гражданином мира себя не считаю, жить на Западе вряд ли смогла бы. Как только появится возможность, надеюсь вернуться на родину.
- Вы не считаете, что вопросы национальной идентификации что в Казахстане, что в России все чаще становятся предметом спекуляций?
- Да, считаю. Но так было всегда, просто иногда (в 1920-х, в 1980 - 1990-х годах) это проявляется с особой силой, так сказать, актуализируется. Но Казахстан и Россия сложились как мультикультурные государства, и с этим надо жить.
- Однако у нас все чаще появляются призывы отринуть от себя все русское, ибо оно мешает развиваться нации.
- Нет никакого секрета в том, что множество городских казахов отринуть от себя все русское не смогут ни при каком желании (даже если такое субъективное желание у них появится), потому что говорят по-русски и замешены на русской классической культуре. Речь идет о поколениях от сорока и старше, учившихся в русских школах. Призывы отринуть от себя все русское идут либо от неразумной молодежи, с русской культурой малознакомой, либо от радикально-националистической среды. Насильственный изоляционизм ведет к местечковости. Если же культура развивается естественным путем, то она всегда открыта чужим влияниям. До прихода русских тюркская степная традиция вступала в соприкосновение с другими кочевыми культурами, например монгольской, а также находилась под влиянием оседлой арабско-персидской мусульманской среды. Уйдет русское влияние - придет какое-нибудь другое, китайское или английское, и лишь очень жесткие меры (запрет Интернета, железный занавес - что-то подобное мы видим сегодня в Иране) могут этому помешать. Но это будет означать очень серьезное отставание.
Кстати говоря, недавно я общалась в Петербурге с группой казахских поэтов (возглавлял ее Касымхан БЕГМАНОВ) и задала им вопрос, планируют ли они переводиться на русский или английский и издаваться на Западе. Они были очень удивлены, сказав: “А зачем?” Из дальнейшей дискуссии выяснилось, что они являются чуть ли не принципиальными противниками переводов и согласны на то, чтобы казахская литература (или, по крайней мере, поэзия) оставалась “вещью в себе”. Это, мол, сохранит в неприкосновенности ее чистоту и красоту, а чужаку ее не понять.
- Да, но Россия-то сама претерпевает какие-то странные метаморфозы. Скажем, вся Россия просыпается под гимн Сергея МИХАЛКОВА, известного конъюнктурщика. Вы не думаете, что это симптоматично?
- Об этом много раз говорено. Возвращение старого гимна было расценено всей демократической публикой в России (к которой я себя причисляю) как символическое обозначение путинского отката назад, сворачивания реформ и закручивания гаек. Это не симптом, а символ того, что происходит в России. Сталин по-прежнему один из народных кумиров. Полки российских книжных магазинов завалены красочными томами, прославляющими “отца народов”. Возможно, скоро начнут восстанавливать памятники. Слово “антисоветский” становится оскорблением.
- Драматург и режиссер Ермек ТУРСУНОВ сетует на то, что молодежи не на кого равняться: “старики” их предали...
- “Не на кого равняться”, потому что нет носителей популярных и работоспособных идей.
Кто нынешние “старики”? Советское послевоенное поколение, проходившее свои университеты еще при Сталине или уже при Хрущеве. Поколение ХХ съезда. Оно тоже разнородно и тоже растерянно. Среди них есть поклонники Сталина, обычные советские пофигисты, номенклатурщики, шестидесятники, диссиденты. Для них настоящее молодых - это будущее, оказавшееся совсем не таким, каким они себе его рисовали шестьдесят лет назад. Но разве это будущее не было заложено в прошлом? Разве они могли его изменить?
- Говорят, Олжас СУЛЕЙМЕНОВ мог. Но “сдулся”. Говорят.
- Любое рассуждение типа “поэт сдулся” базируется на неверном представлении о природе творчества. Я абсолютно уверена в том, что человеку не дано управлять вдохновением; писать по повелению воли, начальства или толпы невозможно. Стихи должны “идти горлом”. То, что Олжас Сулейменов написал силой своего вдохновения в 1960 - 1970-е годы, принесло ему заслуженную славу лучшего казахского поэта того времени, да и среди русских поэтов-шестидесятников он со своей степной мощью смотрелся одной из горных вершин.
На мой взгляд, поэту лучше держаться подальше от власти. Как гражданин и интеллигент Сулейменов пережил эмоциональный и энергетический взлет (назовем его взлетом надежд) в период перестройки и ранний период независимости Казахстана. Он возглавлял “Неваду-Семипалатинск”, участвовал в политической жизни. Когда надежды ушли, он, как и всякий человек на его месте, наверняка испытал разочарование. Фрустрацию. И замкнулся в себе.
- А чем вы выражаете свою гражданскую позицию? Ведь точно не поэзией?
- Гражданская позиция и лирическая поэзия не обязательно пересекаются. Мое основное занятие - преподавание истории в университете. Вероятно, как гражданин я больше реализуюсь в студенческой аудитории или в статьях на исторические темы, чем в стихах.
Тулеген БАЙТУКЕНОВ, Алматы, тел. 259-71-96, e-mail: tulegen@time.kz
Поделиться
Поделиться
Твитнуть
Класснуть
