Суррогаты

Недавно в КИПре показали два  фильма студентов мастерской «режиссура неигрового кино», которую мы ведем вдвоем с Владимиром Тюлькиным в Жургеновке. Курсовые работы Жананы Рахимбердиевой («Женя») и Алмата Жаксылыка («Отражение»). Первый фильм о том, как житель городка Актас Карагандинской области по собственному почину занимается боксом с подростками. Все они из неблагополучных семей. Женя и сам пил, был в уголовном розыске. В городке практически не осталось его ровесников – умерли  от героиновой или алкогольной зависимости. Этот факт и подвиг Женю на то, чтобы попытаться вытащить мальчишек из героинового морока – он оборудовал спортзал и тренирует их при  условии не курить, не пить, не употреблять наркотики.
Второй фильм-монолог перед зеркалом транссексуала: юноша при помощи косметики преображается  в девушку:  зарабатывает на жизнь в столице, торгуя собой. Он рассказывает о «вехах» своего пути, вглядываясь  постоянно в зеркало,  и  его  монолог   – по сути, отражение нравов  современного общества.

Я была поражена накалом  дискуссии по поводу студенческих –практически  первых фильмов будущих режиссеров... «Женю» хвалили, но по гамбургскому счету сочли фильм сыроватым, сетовали на то, что не  исследованы судьбы самих подростков,  «глубже надо копать», - заявил продюсер и дистрибьютор Болат Шанин. «Отражение» известный фотограф Валерий Коренчук назвал «садомазохистским  камланьем». Социолог Грета Соловьева сетовала на то, что режиссер пошел на поводу у героя: искусствовед Земфира Ержан добавила: сделали прекрасное портфолио своему герою. Но в итоге журналист Константин  Козлов спросил присутствующих: а давно вы видели на экране проблемные  документальные фильмы, отражающие нашу реальность? Я так - в первый раз за многие годы. Все согласились. И с еще большим жаром накинулись на дебютантов: надо же   снимать и фиксировать!  Впрочем,  студентам не привыкать – мы с Тюлькиным их перманентно пятый год ругаем. Работы Жананы и Алмата   явно задели присутствующих   за живое. К тому же, они сделаны именно как фильмы: и Жанана,  и Алмат долго думали над формой, Тюлькин с первого курса, как заклинание,  неустанно повторял:  завязка, развитие, кульминация и развязка, ритм.. .В этих студенческих работах - пусть неопытных  и сырых со стороны,  ощущается нерв реальной жизни, в них  пульсирует кровь настоящего времени и то, что в них – правда наших обстоятельств, очевидно.  
Кстати, тема организаторами показа в КИПРе  была заявлена как социальное кино- то есть, кино, исследующее проблемы общества. Юная особа с телевидения  вытащила меня в коридор, наставила на меня камеру и сказала: раз  вы из документального кино, ответьте: а  про что у нас в стране  сегодня  документальные фильмы? Ведь их постоянно снимают,  и вы со своими студентами тоже на что-то рассчитываете?
Действительно, на что? Конечно, надеюсь на то, что студенты  как профессионалы окажутся лучше нас с Тюлькиным - мастеров курса. Хотя очень боюсь, что  окажутся невостребованными, хотя именно здесь и сейчас они нужны больше всего. И меньше всего на свете хочу, чтобы они ломали себя, снимая вместо кино суррогаты. Что имею в виду? А вот скажите, пожалуйста, какие последние местные фильмы вы смотрели? Казахское современное игровое кино в абсолютном большинстве это старательное и навязчивое мифотворчество. Иногда -  в зависимости от интеллектуального ресурса режиссера и финансовых вложений - удачное. Чаще – вызывающе яркое, шумное  и… раздражающе беспомощное. Это даже не кино – его подобие. Сплошь и рядом у нас строгают суррогаты. Если в игровом кино эту тенденцию хотя бы можно понять ( но не принять:  муляжи при всей правдоподобности  никогда не заменят настоящих  плодов, и в этом смысле победа на  последнем Берлинале  «Уроков гармонии» Эмира Байгазина показательна: более всего всегда  востребована Правда!), то в документальном кино суррогаты вызывают судорогу отвращения: сходство внешних признаков – изумительное, а  внутри –пустышка. И это поставлено на поток. Главная фабрика, по производству суррогатов,  конечно, родной мне во многом «Казахфильм». Подозреваю, что там понимают, чем на самом деле занимаются,  и потому не спешат показывать свои неигровые  фильмы широкому зрителю (он пока еще различает грань между правдой и правдоподобием ). «Казахфильм» производит  два-три десятка документалок  в год по заказу Минкульта. Хорошо, если четвертую часть вы увидите на каких-то спецпоказах. Остальное, видимо, отсылается тому же Минкульту на спецхранение – с непостижимой для меня целью, возможно для будущих уже зомбированных зрителей.   
Живая реальность, действительные факты, конкретные факты, явления, персоны и есть поле  истинной документалистики.  Но  в  нынешнем нашем неигровом кино реально и конкретно снимают,  кажется, одну только  вечную природу, да и то пока - ни одного выдающегося фильма на эту тему, что даже странно и обидно.

Про настоящее же снимают исключительно парадные портреты и праздничные отчеты-репортажи. Это документальные тосты за здравие Казахстана – такая вот сублимация жанра. Недоверие к реальности в неигровом кино - фантастическое, вплоть до игнорирования! Проблемные фильмы, фильмы-исследования, про обычных людей и  их будни, про явления, которые тревожат: преступность, маргинализация населения, безработица, коррупция; - ведь  сонм вещей, которые нас волнуют в действительности, их  просто  нет на документальном экране. Вообще. А на нет – и суда нет… Да.,настоящая жизнь, в котле которой мы все варимся, с ее надеждами и страхами, тревогами и озареньями, проблемами и  испытаниями  в документальном кино сегодня  не  явлена вовсе. Не стоит будить лихо - пусть спит себе тихо.  Если на экране появится живая жизнь, то  ведь непременно заявит о своих правах.  Зачем, если можно на скорую руку  изготовить глянцевый суррогат? Все, как в жизни, даже лучше. Реальная наша жизнь  для производителей суррогатов как снег, который  в Алматы  никак не могли убрать нынче, но, слава богу,  постепенно сам сходит на нет…В конце концов для отражения настоящего есть телевидение, а  документальное кино   осмыслить день сегодняшний никак не может, а даже краешек его показать – себе дороже. Даже в качестве суррогата. Поэтому самые захватывающие перспективы для создания  суррогатов как произведений, которые можно презентовать публике без страха и упрека -  таит в себе день вчерашний – история. Докудрама – инсценировка реальных событий в неигровом кино – мировой тренд. При создании документальных фильмов для  зрелищности и убедительности при отсутствии хроники и документов или для усиления их сплошь и рядом прибегают к постановочным сценам. Зритель, насмотревшись, если не американских и британских, то, по крайней мере, фильмов НТВ, знает, как они выглядят.  В казахском документальном кино, бюджет которого в разы меньше игрового, постановочные сцены – вопрос вкуса и изобретательности режиссера. То, что сделано в последние годы  на  тему  исторического прошлого в жанре докудрамы, смотреть   до ужаса обидно: невыносимый фальшак. Я фанат аутентичности в кино, особенно в неигровом. Но вот  увидела в прошлом году в Ташкенте  полнометражный документальный фильм «Свет с Востока» Разики Мергенбаевой и Шухрата Махмудова об Авиценне, сделанный  почти целиком методом игровой  реконструкции событий  и приняла безоговорочно – так тонко, изящно, деликатно и художественно это было сделано! Со вниманием к деталям, игрой света,  глубоким знанием предмета и профессии.  А совсем  недавно  посмотрела несколько местных документальных картин, сделанных методом реконструкции. Все – казахфильмовские. Два фильма Тлегена Ахметова - о Жусупбеке Елебекове и Касыме Аманжолове. Пытаясь создать образ героя и атмосферу советских лет, режиссер  проделал не просто большую работу. Огромную! Здесь и хроника, и интервью, и   эпизоды из игровых фильмов,  и постановочные кадры, и  даже просто «говорящие» видовые съемки, согласитесь, ведь наш ландшафт так многозначен. Обилие всего и сразу. Эклектика –конечно, уже жанр современного искусства, но режисссер - это всегда  выбор и отбор. Сознательное ограничение Сюжета,материала,  метода... Здесь – наоборот, всё в топку! Фигуративная иллюстрация. Актер в кадре до ужаса похож на Елебекова,  и все остальное в фильме – тоже очень  похоже,  практически копия. Но - не цепляет. А надо ведь, чтобы цепляло, несло смысл ,   режиссер  это понимает, и в фильме про Касыма Аманжолова  в кадре книгу поэта показательно... сжигает. Пламя охватывает книгу.Но она – цела! Вы догадались, наконец?! Ну да,  рукописи не горят! В искусственном пламени  –тем более. И сердца зрителей этот огонь тоже не зажигает...
Суррогатам  несть числа. Наш студент снялся летом в документальном сериале. .Сыграл поэта с трагической судьбой.Друг его сыграл другого  поэта. Говорит: внешнее сходство –поразительное. А внутреннее? – спросила я. Он махнул рукой: - Это же постанова! Было просто прикольно. Но деньги заработали.Не хочу лишать его заработка (кажется, съемки по новой там затеваются, потому не называю имен и фильмов, но тенденция –симптоматичная. Правдоподобие культивируется,  а правды,  по сути,  нет, а если есть - хотя бы как документ, пожелтевший  лист бумаги, то режиссер не знает, что с ним  делать, разве только предъявить на экране.  
Есть такой режиссер Еркин Ракышев. В свое время он сделал народный хит –«Жаралы сезiм» (Раненное чувство). Сам из гущи народа и чувствует болевые точки времени. Но взявшись за фильм «Ашаршылық» (Голод), Еркин Ракышев пошел дальше всех в изготовлении суррогатов: механически совместил и соединил  практически несоединяемые и несовмещаемые  эстетики. К примеру, фрагменты игровых фильмов «Кочевник», «Султан Бейбарс», «Амангельды», «Ботагоз»,  «Заман-ай» , «Потерянный рай» (это не полный перечень!)  документального «Династия Романовых», архивную хронику тридцатых годов 20- го века,  а кульминацией стала  массовая постановочная сцена, сочиненная самим Ракышевым. Вереница людей, прямо как  в «Иване Грозном», в данном случае – будто бы  изможденных  голодом  казахов,  бредет по степи,  и то один, то другой, то третий – картинно и эффектно  падают. Замертво, естественно…  

Живых свидетелей голода в стране, почти не осталось, тех, кто знал о нем от родителей и застал отголоски – горстка. И тем ценнее правда из первых уст.  Но лишь один такой  в фильме делится  реальным семейным  воспоминанием на эту тему. Все остальные интервьюируемые – общественные деятели, ученые, - сообщают лишь свое мнение  и позицию относительно политической  составляющей  трагедии. Между прочим,   автор сценария и консультант тоже дают  интервью. Более того, и  режиссер  сам себе дает интервью в … собственном же фильме!
Это третья документальная картина о голоде, сделанная в Казахстане. Что она добавила в наше сознание? Какие новые вещи мы узнали? Увидели? Переосмыслили? Что вообще  ценно в такого рода фильмах? Новые факты. Новый взгляд. Нюансы. Поворот темы. Конкретные живые истории. Реальные люди. В документальном  фильме Буковского «Живые» об украинском голодоморе  в кадре один за другим появляются старики и старухи – морщинистые, шамкающие,  подслеповатые, с дрожащими руками. Каждый рассказывает свой эпизод. В параллель – строки из дневника иностранного журналиста, который  в тот год случайно оказался в украинской глуши. Режиссер нашел сына журналиста  и тот прочитал дневник отца перед камерой.  Я проплакала весь фильм Буковского - узнавала подробности трагедии, о которых рассказывали собственный дед и  старый писатель Нурпеисов: горе,  оказывается, бывает, одинаково жутким в деталях.  
Фильм «Ашаршылык» эмоционально не затрагивает. А факты тех дет  мы и так уже  знаем.  Резюме: национальная трагедия в фальшивых картинках и  с позиции не известных  публике экспертов. Зачем и для чего?     
В конечных  титрах  Ракышев дает  длинный список архивов, которым выражает благодарность за предоставленные материалы. Материалы появляются  в фильме  строками цитируемых  на игровом фоне документов.  Именно они  потрясают воображение. Чего стоит сообщение  Актюбинского окружкома в Казкрайком ВКП (б) – « Об обострении продзатрудений»: -  Число голодающих на сегодня  превышает 40 000, преимущественно бедноты и колхозников. Голодающие употребляют в пищу сусликов, падаль, суррогаты…

И в стык с этим патетически падающие люди в степи… Несть числа суррогатам.  Иллюстрируя  информацию о том,  что люди от голода  едят все подряд, в том числе -кору деревьев, режиссер показывает…да, вы уже догадались -  мальчонку, обдирающего пресловутую  кору с дерева, само собой, пол- ствола уже предварительно ободрали для  выразительного кадра. …Всё - как взаправду…   
Все это было бы смешно, не будь так грустно. Мне кажется, создавая в документальном кино   суррогаты,  мы теряем   не просто вкус к  подлинности, но и саму историческую память,  превращаясь , как говорил нам на лекциях Мераб Константинович Мамардашвили, в лес ходячих мертвецов. Не хочу, чтобы наши студенты стали в будущем мастерами искусства имитации. Подделки обманывают в  конечном итоге только тех, кто готов и хочет  обманываться.  Хотя  , получается, делать имитации – прибыльное дело... Особенно здесь и сейчас. Настала такая вот пора суррогатов...