Чуть-чуть не считается?

В карманах нечистых на руку казахстанских чиновников оседают годовые бюджеты целых областей. Только один экс-глава “Казатомпрома”, признанный в 2010 году виновным в хищении 99,6 миллиарда тенге, мог бы самолично содержать почти два года социальную сферу Павлодарской области или полтора - Западно-Казахстанской с их республиканскими траншами на этот год в 55,4 и 74,3 миллиарда тенге соответственно. О количестве нулей в общей сумме ущерба в результате коррупционных преступлений чиновников можно только догадываться. Эти цифры нам не смогли назвать даже в Агентстве по противодействию коррупции. Но, видимо, они настолько астрономические, что президенту Касым-Жомарту ТОКАЕВУ не оставалось ничего другого, как выступить за запрет условно-досрочного освобождения для коррупционеров. Общество отреагировало вполне ожидаемо: одна часть - восторженно, другая - настороженно. Давайте взвесим все “за” и “против” предлагаемого законопроекта.

С оглядкой на местные реалии

Казахстанское антикоррупционное законодательство совершенствуется с учетом рекомендаций так называемого Стамбульского плана действий по борьбе с коррупцией ОЭСР. Из года в год международные эксперты буквально заваливают своих казахстанских коллег предложениями, как стать самой честной страной в мире. Что-то респуб­лика берет на вооружение, но список передовых антикоррупционных принципов для внедрения меньше не становится. Так, например, в стране никак не могут ввести “новое коррупционное ограничение для госслужащих, депутатов, судей, членов их семей по открытию и владению счетами в иностранных банках”.

Всего в списке по итогам прошлого года 39 предложений. Есть там и усиление ответственности за коррупцию. Но любопытно, что речь идет не о полном запрете на условно-досрочное освобождение для коррупционеров, а об увеличении сроков отбытия наказания, позволяющих применять УДО. То есть инициатива Токаева не международный опыт в чистом виде, а скорее подкорректированный с учетом казахстанских реалий.

Первыми на территории постсоветского пространства о запрете на УДО для некоторых преступников заговорили россияне. Соответствующий законопроект был внесен в Госдуму еще в 2015 году. Несколько лет шли жаркие споры. В результате российские депутаты окончательно раскритиковали эту идею, и в прошлом году запрет на УДО для некоторых заключенных комитетом Госдумы был отклонен со ссылкой на то, что это противоречит Конституции, согласно которой каждый осужденный имеет право просить о помиловании или смягчении наказания.

Но потом об этом же заговорили в Казахстане. Сначала депутаты мажилиса, а затем и сам глава центрального антикоррупционного ведомства Алик ШПЕКБАЕВ. Первая реакция казахстанских властей на подобное предложение была, скорее, негативной. В ответ на запрос народных избранников премьер-министр Казахстана Аскар МАМИН высказался о “прежде­временности рассмотрения на данном этапе вопроса об установлении запрета на применение УДО по коррупционным преступлениям”. Возможно, поэтому в начале этого года в Агентстве по противодействию коррупции решили последовать Стамбульскому плану, заявив о намерении увеличить для осужденных по тяжким и особо тяжким коррупционным преступлениям срок отбывания наказания, по истечении которого возможно УДО. Но, видимо, коррупция в Казахстане приобрела настолько угрожающие масштабы, что уже сам президент завел речь о введении законодательного запрета на условно-досрочное освобождение для вороватых чиновников.

Особо тяжкие - на выход!

Всего за последние три года и семь месяцев этого условно-досрочное освобождение получили 111 осужденных за совершение коррупционного преступления. Наибольшее их количество, как сообщила директор административно-правового департамента Агентства по противодействию коррупции Айгуль БАЗАРБАЕВА, пришлось на 2018 год - 47 человек. В прошлом году по УДО вышли 30 человек, осужденных за коррупцию, а за семь месяцев этого года уже 27! И меньше всего среди них тех, кто совершил коррупционное преступление небольшой тяжести. Таких из общего количества освободившихся по УДО всего восемь человек. Чаще всего выходят на свободу именно те, кто был осужден за совершение тяжких коррупционных преступлений. За указанный период таких фактов зарегистрировано 74. 14 коррупционеров получили УДО, даже несмотря на то, что совершенное ими уголовное деяние было отнесено к особо тяжким преступлениям. О какой вере в судейскую справедливость при таком раскладе может вообще идти речь?

- Мы провели множество социологических замеров, чтобы узнать отношение казахстанцев к условно-досрочному освобождению. И почти все опрошенные абоненты высказывались за то, чтобы чиновники, совершившие многомиллионные хищения бюджетных средств или незаконно использовавшие долж­ностные полномочия, строго наказывались и отбывали назначенное судом наказание полностью, - рассказала Айгуль Базарбаева.

Результаты этих социологических исследований довели до президента, и Касым-Жомарт Токаев их услышал.

Как отметили в Агентстве по противодействию коррупции, реализация поручения главы государства будет осуществлена в рамках их дальнейшей законотворческой работы, в ходе которой планируется принять и другие архиважные антикоррупционные инициативы.

Следствие ведут… финансисты!

- Я поддерживаю инициативу президента о том, что нашей стране необходимо узаконить запрет на условно-досрочное освобождение для осужденных за коррупцию чиновников. Человек, обманувший государство ради собственной наживы, должен полностью отбыть тот срок наказания, который ему был назначен судом, без каких-либо поблажек, - высказывает свое мнение судья высшего квалификационного класса в отставке, член научно-консультативного совета при Верховном суде, доктор юридических наук Раиса ЮРЧЕНКО. - Тем более что казахстанское уголовное законодательство изначально квалифицирует коррупционные преступления как особо опасные, ставя их в один ряд с террористическими, экстремистскими преступлениями, преступлениями против половой неприкосновенности несовершеннолетних или против общественной безопасности. Это значит, что при определении вида наказания чаще действует принцип “нельзя”, чем “можно”. Например, к воришке, который украл в магазине хлеб, можно применить более мягкое наказание, чем то, которое предусматривает вменяемая ему уголовная статья, а к чиновнику, прикарманившему миллионы бюджетных средств, нельзя. А вот в части УДО коррупционеры почему-то выпали из категории преступников, к которым лояльность законодательства априори неприменима, хотя запрет на назначение наказания ниже низшего предела, на отсрочку исполнения приговора, на замену назначенного судом наказания более мягким на них распространяется. И я думаю, что президентская инициатива о запрете на УДО для коррупционеров как раз и призвана этот пробел в законе восполнить. Другое дело, что одна лишь законодательная невозможность условно-досрочного освобождения в корне ситуацию с коррупцией в Казахстане не изменит.

Раиса Юрченко предлагает вспомнить давно забытое предложение по усовершенствованию Уголовно-процессуального кодекса, которому в нынешнем правовом своде законов места почему-то не нашлось. Речь идет о так называемом финансовом расследовании.

- Когда мы разрабатывали Уголовно-процессуальный кодекс, то предлагали узаконить термин “финансовое расследование”. Прямо так и писать в приговорах суда после избрания меры наказания: “Назначить финансовое расследование”. Я считала и считаю, что человек, представший перед судом как похититель бюджетных средств, должен вернуть государству все, что он у него украл. А для этого нужно сначала вычислить, на счета какого брата-свата он перечислил украденные у страны деньги. Ведь на суде все эти бывшие чиновники по всем официальным документам предстают такими, про которых обычно говорят: “гол как сокол”. Как раз финансовое расследование и выводило бы коррупционеров на чистую воду. Виновники отбывали бы уже свой срок в колонии, а следователи-финансисты в это время выясняли, куда они дели бюджетные миллионы и миллиарды, - предлагает наряду с запретом на УДО ввести в УПК главу о финансовом расследовании судья Верховного суда в отставке.

Она также считает целесообразным пересмотреть условия кадрового отбора на государственную службу, внедрив тест не только на профессиональные навыки, но и на корыстолюбие. Кстати, эти же механизмы предлагают и эксперты Стамбульского плана действий по борьбе с коррупцией, но пока впустую.

- На мой взгляд, мы серьезно недорабатываем именно в вопросе предотвращения коррупционного преступления, - считает Раиса Юрченко. - А здесь на первый план выходит именно работа с кад­рами. Я считаю, что перед поступлением на государственную службу кандидата нужно проверять на наличие у него имущества. Вписать в его анкетные данные все дома и квартиры, которыми владеют он и члены его семьи, а затем мониторить на предмет увеличения количества собственности. Появилась какая-то новая квартира или машина, сразу же поинтересоваться: откуда деньги? А вдруг человек необдуманно решил взять кредит, который может оказаться проблемным? Ведь каждый госслужащий регулярно предоставляет декларацию о своих доходах. И этот документ нужно только проверить и сверить с тем, чем владел чиновник до своего поступления на государственную службу. Такой вот комплексной видится мне борьба с коррупцией, если мы действительно хотим существенно ее минимизировать!

Ирина ВОЛКОВА, Павлодар.

Мнения экспертов

Александр РОЗЕНЦВАЙГ, известный казахстанский юрист, один из разработчиков закона “Об адвокатской деятельности”:

- До тех пор пока в стране не будет обеспечено верховенство права и проведена системная правовая реформа наподобие той, которая проходила почти четверть века назад, - это полумеры. Если всерьез бороться с коррупцией, необходимо искоренять обстоятельства, ей способствующие. А это уже системная, причем не только юридическая, но и экономическая проблема. Нынешняя антикоррупционная кампания представляется мне расхожей дефиницией “пчелы против меда”. Да, без коррупции не обходится ни одна страна в мире. Где-то ее меньше , где-то больше… И одним запретом на условно-досрочное освобождение для коррупционеров ситуацию не исправить!

Елена СЕМЕНОВА, руководитель общественной наблюдательной комиссии по Павлодарской области, защищающая права осужденных:

- При нашем правосудии, когда за решетку может угодить любой неугодный власти человек, есть вероятность совершенно обратного эффекта. Если предположить, что преступление можно вменить в вину абсолютно любому человеку, то появляется риск несправедливого, неправомерного наказания. Мне кажется, что здесь нужна более действенная мера. Например, возврат всей суммы ущерба, но с учетом каких-то процентов, штрафов за упущенную выгоду. С коррупционерами нужно говорить на языке цифр. Украл миллион, должен вернуть гораздо больше в качестве моральной компенсации.

Что касается законодательного запрета на УДО для коррупционеров, то сам по себе посыл хороший. Но закон не может быть индивидуальным, закон для всех должен быть один, без каких-либо “но”.

Опрос в тему

К чему приведёт запрет на условно-досрочное освобождение для осужденных коррупционеров?

Мы наконец-то победим коррупцию.

Неугодным людям вместо наркотиков будут подбрасывать взятки, чтобы их упрятать в тюрьму.

Коррупционеры учтут риски и повысят размеры откатов и взяток.

Проголосовать можно на сайте газеты “Время” www.time.kz

Возвращаясь к напечатанному

Мнения наших читателей

Что в условиях пандемии МОН может сделать для студентов, обучающихся за рубежом?

Ничего: сами выбрали заграницу, пусть теперь и расхлебывают.............16%

Создать возможности для научной работы: открыть доступ в университетские библиотеки, прикрепить к вузовским лабораториям и т. д...........7%

Открыть центр помощи совместно с МИД, чтобы оперативно решать возникающие вопросы......................27%

Сосредоточиться на улучшении качества казахстанского высшего образования, чтобы молодежь не стремилась за границу...................50%