Глухая оборона

На днях в Казахстане возобновят операции по кохлеарной имплантации. Еще более двадцати детей смогут слышать. Но несмотря на это, страсти вокруг “кохлеарки” только накаляются.

ак называемый мораторий на проведение операций по кохлеарной имплантации ввели еще в конце весны. Зависла томительная пауза, никто не знал, чего ждать дальше. Врачи-сурдологи пытались доказать в высоких кабинетах, что “кохлеарка” Казахстану нужна, родители неслышащих детей писали обращения во все инстанции. И лишь после начавшейся шумихи в прессе появилась информация о ее возобновлении. Правда, с некоторыми ограничениями. Было решено, что отныне операцию будут делать детям до трех лет, поздно­оглохшим и пациентам, перенесшим менингит. Родители снова напряглись и заговорили о дискриминации.
- В Казахстане не отлажена реабилитация детей-кохлеарников, -
рассказывает председатель ОО “Общество поддержки детей с кохлеарными имплантатами и нарушенным слухом “Дыбыс” Динара ЕШПАНОВА. - Наши родители не раз обращались в Минздрав по этому поводу. Но вместо того, чтобы решать наши проблемы, чиновники ввели ограничение на проведение операций, сократив тем самым их количество. Я боюсь, что это приведет к тому, что часть детей, нуждающихся в такой помощи, окажется за бортом. Ведь не всегда проблемы со слухом диагностируют в младенчестве. А ребенку, чтобы попасть на операцию, нужно пройти не только кучу врачей, но и психолого-медико-педагогическую комиссию (ПМПК), ждать очереди на которую можно очень долго. За это время ему может и три года исполниться. К тому же я не могу понять, по каким критериям состояние пациентов будет оценивать ПМПК? Даже здоровый ребенок не всегда говорит в три года, а здесь речь идет о детях, у которых проблемы со слухом. Мне кажется, все это делается для того, чтобы максимально сократить количество операций.
- Чего добьются чиновники?
- Увеличится число глухонемых, пополнятся коррекционные спецшколы, родители будут ходить с протянутой рукой и просить деньги на операцию, а это 30-40 тысяч долларов, у спонсоров. К тому же я сомневаюсь, что деньги, которые будут сэкономлены за счет сокращения числа операций, пойдут на реабилитацию детей-кохлеарников. И ведь возраст - это не всегда критерий. Моя дочь потеряла слух в полтора года, в шесть ей сделали операцию, сейчас она учится в обыч­ной школе. Мне говорят, что наш пример единичный, но разве не на них держится статистика? Я знаю как минимум еще 15 таких же, как моя дочь, детей. Этого мало?
Однако в Минздраве опираются совсем на другие цифры и уверяют, что все происходящее - результат долгой и планомерной работы.
- В начале года мы создали большую рабочую группу, в которую пригласили сотрудников Министерства образования и науки и Министерства труда и соцзащиты населения, - говорит директор департамента организации медицинской помощи Министерства здравоохранения РК Ажар ТУЛЕГАЛИЕВА. - Вместе мы пытались решить вопрос оказания сурдологической помощи нашим гражданам. В первую очередь речь шла о более тщательном отборе детей для кохлеарной имплантации и улучшении качества их последующей реабилитации.
- Есть мнение, что введение ограничений на проведение “кохлеарки” пролоббировали люди, занимающиеся поставкой в Казахстан слуховых аппаратов. Это правда?
- На самом деле это не так. На диспансерном учете на получение медицинской помощи стоят 3265 детей с различными нарушениями слуха. Одним нужен слуховой аппарат, другим - обычное лечение, третьим - кохлеарная имплантация. И здесь нет речи о лоббировании чьих-то интересов. Отбор на проведение этой операции будет проводить целый штат специалистов. Да, теперь мы будем оперировать без ограничения только детей до трех лет, позднооглохших и перенесших менингит, но они легче и быстрее реабилитируются.
- Что будет с детьми, которым, к примеру, четыре года?
- Им тоже могут сделать операцию, но к этому их должны подготовить педагоги и врачи-сурдологи. Поймите, в начале года мы про­анализировали, насколько эффективна сама операция и оправданы ли вообще затраты государства. Ведь одна имплантация стоит около четырех миллионов тенге. Мы выяснили, что почти сто процентов детей, перенесших такую операцию, слышат, больше 20 процентов из них учатся в обще­образовательных школах. Но вот у остальных реабилитация прошла не так удачно. Они не адаптировались в социум и вернулись в спец­учреждения для слабослышащих. Чтобы этого не происходило, мы и разработали “дорожную карту” по усовершенствованию сурдологической помощи в Казахстане. Нужно сделать так, чтобы детей с нарушениями слуха выявляли на ранних стадиях, потом им оказывали качественную сурдологическую помощь, реабилитировали, делали все, чтобы не было их социальной изоляции. Из всех регионов нам пришли сообщения о готовности к такой работе, сейчас мы проверяем, так ли это на самом деле, и начинаем действовать по новой схеме. Теперь мы будем создавать комиссии по отбору детей. В них войдут не только медики, но и педагоги-дефектологи, которые могут сказать, насколько ребенок сможет реабилитироваться после кохлеарной имплантации. Они же будут готовить пациента к операции, заниматься с ним и до и после нее. Так, при помощи целого комплекса мер мы сможем вернуть этих малышей в социум за короткое время.
- Но ведь дети, которые уже стояли в очереди на кохлеарную имплантацию, стали заложниками ваших реформ. В этом решении есть и дискриминация по отношению к больным старше трех лет.
- Здесь нет никакой дискриминации, мы, наоборот, думаем об их благе. Разве было бы лучше, если бы они после проведения операции не получили необходимую реабилитацию? При этом имплантация достаточно сложная процедура, ведь часть прибора внедряется в головной мозг.
- Теперь всем им придется заново проходить комиссию?
- Да, но эта работа планомерно проводилась все лето. До конца года в Казахстане сделают еще 130 операций по кохлеарной имплантации. И поводов волноваться нет.
Четырехлетний Нурдидар один из тех, о ком “позаботился” Минздрав. Ребенок с четвертой степенью тугоухости был шестидесятым в очереди на проведение “кохлеарки”. Что будет с ним теперь, не знает никто.
- Каждый день на счету, а мы оказались в подвешенном состоянии, - чуть не плачет мама мальчика Гульнара ВАХИТОВА. - Нам очень поздно сказали, что у ребенка проблемы со слухом, хотя я давно заметила, что с сыном не все в порядке. Мы обращались к разным невропатологам, чтобы понять, почему мальчик, которому почти три года, даже не пытается разговаривать. Но нас успокаивали, говорили, что все в порядке. А в это время мой сын продолжал глохнуть. Когда болезнь все-таки диагностировали, Нурдидар уже ничего не слышал без слухового аппарата. Ждать нельзя. Наверное, придется собирать деньги, чтобы поехать на лечение за границу, для нас это последний шанс вернуть слух нашему ребенку. Что нам еще остается делать?

Оксана Акулова, фото Владимира Третьякова, Алматы

Наша справка

Кохлеарная имплантация - операция, во время которой под кожу пациенту вшивается специальный прибор. Это свое­образный протез, позволяющий компенсировать потерю слуха у пациентов с выраженной или тяжелой степенью тугоухости. В Казахстане такие операции начали делать в 2007 году. С тех пор было прооперировано 839 детей, государство потратило на это более миллиарда тенге. Сейчас в такой помощи нуждаются более трехсот детей, и их количество не уменьшается, ведь по статистике на каждую тысячу новорожденных на свет появляется один глухой ребенок, и еще два-три теряют слух в раннем возрасте.

02.10.2013