Пришло время новых людей

В Казахстане планируется в шестой раз за всю историю независимости внести поправки в Основной закон страны. Насколько это поможет в реализации курса на Новый Казахстан? Почему так важно было президенту дистанцироваться от партийного поля? Что теперь будет с Amanat? Об этом и многом другом наш корреспондент побеседовал с известным в стране политологом.

- Президент ТОКАЕВ объявил курс на Новый Казахстан, на Вторую республику. Почему был выбран именно этот термин - “Вторая республика”? В истории было немало вторых респуб­лик... Почему нельзя было ограничиться Новым Казахстаном?

- Новый Казахстан - это все-таки больше девиз. А понятие “Вторая республика”, на мой взгляд, по задумке самого президента, разделяет в политико-правовом смысле тот Казахстан, который был на начальном этапе, и тот, который создается сейчас. То есть с упором прежде всего на справедливость. Именно это было выбрано основой для Нового Казахстана и Второй республики.

- Но что конкретно следует понимать под Второй республикой в казахстанских реалиях?

- Прежде всего это перезагрузка государственного устройства плюс конституционная реформа. Да, Конституция у нас уже менялась не раз. Но в данном случае вопрос в механизме управления. Президент сокращает свое присутствие на политическом поле: уходит из партии, отменяет мелочную опеку над местными органами власти, вводит назначение акимов на обязательной альтернативной основе. То есть он дистанцируется от политических процессов, оставляя за собой общее руководство и контроль за эффективным функционированием всех ветвей власти.

И что еще важно - он отказывается от монополии. Это невозможно сформулировать с точки зрения правовой сферы, и тем не менее. Мы знаем, что ближайшее окружение и некоторые родственники первого президента (где-то по его желанию, а где-то вопреки) монополизировали доступ к определенным ресурсам - как к государственным, так и к экономическим, благодаря чему возникла система политико-экономического олигархата, при которой власть принадлежала довольно узкому кругу лиц.

Помните, Токаев говорил про 162 физических лица, владеющих основными ресурсами страны? Мы все понимаем, что, с одной стороны, концентрация капитала в современной экономике - это закономерность, объективный процесс, но с другой - те принципы, на которых эти капиталы сколачивались, от транспарент­ных и справедливых очень и очень далеки. И мы помним тот разговор Токаева с бизнесом, ту жесткость, которая вызывала больше ассоциаций не с НАЗАРБАЕВЫМ, а с ПУТИНЫМ.

Государство стало проводить работу по “равноудалению” олигархов и демонтажу структур наиболее одиозных фигур, обеспечивавших им доступ к государственным ресурсам. Понятно, что обеспечить стопроцентную гарантию и единые правила невозможно и неравенство будет присутствовать всегда. Но тем не менее государство демонстративно показывает, что пространство, в котором отдельные приближенные или богатые люди живут по своим законам, будет минимизировано. Даст ли это ожидаемый эффект - покажет время. Но эффект этот должен быть помимо прочего и педагогическим. Государство раньше показывало, что родственники бастыков, олигархи имеют приоритет, что определенные категории людей за те же самые преступления получают смешные сроки или вообще ничего не получают. Этого не должно быть. Такую практику государство должно прекратить, а прекратить оно может только тем, что ограничит самое себя.

- В череде шагов, которые приведут нас в это светлое будущее, есть и внесение поправок в Конституцию страны. Проект поправок уже получил большой резонанс, и в первую очередь по части первого президента страны. При этом, судя по тексту, изменения не радикальные, хотя исключается понятие “Елбасы”. Для чего такие поправки?

- Как мы знаем, последние месяцы фактор Назарбаева стал определенным раздражителем. Очень многие бывшие соратники первого президента поспешили от него откреститься после январских событий. Другие поспешили воспользоваться ситуацией, чтобы переделать сферы влияния в свою пользу. Третьи - чтобы свести счеты. Четвертые - чтобы оказать максимальное давление на власть. Фоном, как в случае с январем, стало социальное недовольство, а заодно и коррупция с непотизмом, которые являются питательной средой в такой ситуации. Это нельзя не учитывать.

С другой стороны, перечеркивать роль первого президента в становлении современного Казахстана неправильно, ведь курс Назарбаева - это не непотизм и не коррупция, а построение независимой страны, признанной за рубежом, имеющей развитую экономическую систему и построенную на принципах патриотизма и межнационального согласия. К сожалению, очень многие не помнят той ситуации, в которой происходил распад Советского Союза, и те же 1990-е и нулевые годы. Если бы не первый президент, неизвестно, какой была бы история независимого Казахстана. Это тоже надо учитывать. И потом не стоит забывать, что вся политическая и деловая элита вышла из-под крыла Нурсултана Назарбаева.

Камнем преткновения был статус первого президента и соответствующий Конституционный закон, который вызывал недовольство даже у соратников Назарбаева. Он частично распространил иммунитет на его родственников, что привело к политико-правовой путанице, и в какой-то степени узаконил активные экономические маневры со стороны некоторых лиц в последние годы. Закон вызывал определенное недовольство. Поэтому и было решено - пока на уровне разработки - заменить понятие “лидер нации” на более логичное - “основатель современного Казахстана”. Назарбаев как бы из действующего лидера перемещается в исторического. К тому же именно Токаев в январе показал себя нынешним лидером.

Таким образом, было решено отказаться от одиозных форм, тем более что период транзита как таковой уже закончился. Думаю, более важно для самого Назарбаева, приемлемо для Токаева и важно для страны закрепление тех принципов развития республики, которые были заложены первым президентом. Эта формулировка - “основатель современного Казахстана” - стратегическая.

После принятия этих поправок Конституционный закон о первом президенте, скорее всего, будет отменен, и это будет здравым компромиссом, при котором первый президент останется при определенных гарантиях, равно как и другие будущие экс-президенты, в том числе, кстати, и Токаев, а вот принципы, на которых строится независимый Казахстан, останутся незыблемыми.

- Получается, теперь у нас не будет лидера нации?

- Этот статус вводился под Назарбаева. Вводился, на мой взгляд, без особой необходимости. Понятно, что в условиях транзита он в определенной степени определял статус Назарбаева как фигуры, которая контролирует этот процесс и обеспечивает стабильность. Модель долгое время работала, но в январе, по сути, рухнула. Назарбаев остается Назарбаевым, но без формальных полномочий и титула вождя. Кроме того, в связи с предстоящей реорганизацией Конституционного совета в Конституционный суд отпадает норма и о том, что все бывшие президенты становятся пожизненными членами Конституционного совета.

- Еще одна интересная поправка - это запрет президенту состоять в партии. Насколько она оправданна? Если, к примеру, в будущем президентом станет выходец из какой-нибудь партии, вряд ли он забудет о своих симпатиях...

- Такая норма, кто помнит, была в Основном законе в 1990-х. Но потом в нулевых годах ее отменили, позволяя президенту лично руководить “Нур Отаном”. Напомню, что изначально тогда еще “Отан” выбрал своим председателем Назарбаева, а он назначил вместо себя исполняющего обязанности. То есть и Конституция не была нарушена, и лидерство в партии соблюли.

Понятно, что “Нур Отан” (затем Nur Otan) имел разные моменты в своей истории. Периодически, в зависимости от текущего момента и личности непосредственного руководителя партии, “Нур Отан” мог быть как эффективным инструментом президентской власти, так и просто коллективным воплощением государственной внутренней политики. В последние годы одиозность партии росла. Выходом из этой ситуации стали ее перезагрузка, ребрендинг, праймериз. В этом году Токаев предложил переименовать Nur Otan в Amanat, чтобы полностью снять негативный шлейф. И вместе с тем, как я это представляю, президент решил дистанцироваться от партийного процесса.

Понятно, что Amanat - главенствующая партия, поскольку имеет большинство в мажилисе и во всех маслихатах страны. Кроме того, большинство сельских акимов избирались при поддержке этой партии. С одной стороны, это ослабляло конкуренцию между политическими партиями. С другой - привело к тому, что филиалы партии стали возглавлять акимы. И, как руководители филиалов, они фактически подмяли под себя маслихаты.

Важнейший орган взаимодействия населения и государства, решения местных проблем, народного представительства полностью прогнулся под исполнительную власть. Депутаты маслихата стали просто массовкой, не известной избирателю, но с доступом к тендерам и госзакупкам. И это резко перекосило всю политическую систему страны. В том числе и поэтому президент слагает с себя функции партийного лидера, партийные функции снимаются также и с членов ЦИК, и с акимов. Тем самым получается, что Amanat, а вместе с ней и другие партии будут вынуждены добиваться политического большинства, не опираясь на административный ресурс, в идеале вообще не используя его.

Но это уже к вопросу о будущей реформе избирательного законодательства. Все это должно привести к тому, что такой важнейший орган региональной власти, как мас­лихаты, должен стать действительно тем, кто представляет интересы населения. Я бы еще ввел уголовную ответственность для депутатов, получающих контракты в акиматах, но, думаю, депутатский корпус будет категорически против.

- То есть вы считаете, что норма о беспартийном президенте будет работать?

- Скорее всего, да. Президент всегда был выше партии, и мнение партии его не особо интересовало. В условиях же последних трех лет, когда должности президента и лидера партии были разъединены, президентская вертикаль потеряла интерес к партии, а центральный аппарат и фракция в мажилисе практически не пересекались. Nur Otan перестал быть фетишем. И понятно, что даже в перезагруженном виде и переименованная в Amanat эта партия все равно остается пропрезидентской, пусть глава государства и не хочет связывать себя с ролью партийного лидера.

- Выход Токаева из ее рядов, председательство КОШАНОВА и слияние с ней партии Adal - не приведет ли все это к тому, что на следующих выборах Amanat утратит статус правящий партии?

- Это вопрос к самой партии - насколько она будет эффективно работать. Я хочу напомнить вам период руководства Nur Otan Нурлана НИГМАТУЛИНА, когда партия “съела” практически весь протестный электорат, эффективно работая с населением, жестко критикуя правительство и акиматы.

Партия может набрать популярность, если выйдет из-под опеки исполнительной власти и наберется смелости не только с ней спорить, но и ставить вопросы о недоверии. То есть партии надо перестать стесняться критиковать и требовать нормальной работы от акимов и министров. Понятно же, что львиная доля проб­лем, которые существуют в экономике, политике, социальной сфере, создается самой исполнительной властью. И без борьбы с этими нарушениями и с теми, кто их создает, смысла в существовании любой политической партии нет никакого. Партия должна заставлять акимов и министров работать и сама должна активно работать с населением, не опираясь при этом на адмресурс, а в идеале и противореча ему. Это нормальная практика работы политических партий.

Без президента и акимов мы можем получить нормальную адекватную партию и более независимые маслихаты.

- Возвращаясь к поправкам в Конституцию. Большие полномочия планируется предоставить вновь создаваемому Конституционному суду. В связи с чем?

- Конституционный суд, если помните, у нас уже существовал - с 1992 до 1995 года. Все его вынесенные решения были достаточно острыми. При этом он воспринимался как орган, неподконтрольный президенту, правительству или парламенту, несмотря на то, что все судьи проходили отбор "наверху". Конституционный же совет таковым не воспринимался. Все свои решения он выносил в соответствии с мнением администрации президента. Поэтому переформатирование Конституционного совета в суд и четкая регламентация его полномочий создает системный конституционный надзор, который должен обеспечивать запрос на ту самую справедливость.

- Какие еще новеллы, на ваш взгляд, являются наиболее важными?

- Департизация не только силовых структур, но и ЦИКа. С согласия сената помимо глав Нацбанка, КНБ и Генпрокуратуры будут назначаться председатель Конституционного суда и глава Высшего судебного совета; Счетный комитет по контролю за исполнением республиканского бюджета будет преобразован в Высшую аудиторскую палату; вместо госсекретаря будет государственный советник.

Меняется порядок формирования и организации работы парламента: большинство, конечно, будет избираться по партийным спискам, но будут и одномандатные округа, причем округа довольно крупные, что приведет к появлению депутатов с нехилым запасом легитимности.

Переформатируются полномочия между правительством и парламентом, что наверняка улучшит их взаимодействие, а также между палатами законодательного органа; вводится окончательный запрет на смертную казнь. Это ключевые поправки.

- Конституция была принята на референдуме в августе 1995 года. С того времени в нее пять раз вносились поправки: четыре раза при Назарбаеве и один - при Токаеве (когда Астану переименовали в Нур-Султан). На очереди - шестые изменения Основного закона. Но после прихода к власти нового президента не будут ли вновь его править? Нельзя ли принять главную поправку, что Конституция - это закон, не подвергающийся изменениям?

- Такого механизма нет. Гарантий того, что через год-два не возникнет потребности в новых поправках, тоже нет. Конституция, как и любой другой закон, зачастую подвергается правкам и корректировке. Время меняется, возникают какие-то новые проекты, какие-то нюансы, которые нуждаются в своем отображении.

Вот вы говорите, что уже пять раз менялась Конституция. А сколько раз менялся Уголовный кодекс, налоговое законодательство, Земельный кодекс и так далее? И не просто менялись, а частенько и целыми новыми редакциями принимались! И каждый раз нам преподносилось это как окончательное решение. А потом по истечении определенного времени начинался процесс принятия поправок. На мой взгляд, конечно, надо ужесточить процедуру изменения законодательства, поскольку частые чрезмерные поправки делают нестабильными правила игры.

- А что вы думаете о последних кадровых назначениях? Есть ли какие-то неожиданности, приятные сюрпризы или вызывающие категорическое несогласие?

- Если говорить о политических тяжеловесах: их знали, ценили их опыт, к ним привыкли, знали их болевые места. Нехватка этих политических тяжеловесов еще не раз будет ощущаться и сказываться. Сейчас их нехватка вызывает определенное непонимание, глаз скользит по новичкам, не зная, как к ним относиться. То есть новые фигуры еще предстоит узнать и понять их.

С другой стороны, прежние ключевые фигуры были символами того монополизма, который спровоцировал множество проблем. Поэтому, я думаю, Токаев, проведя существенное обновление правящих кругов, пытается создать новую элиту, которая должна работать на новых принципах. Понятно, что у прежней модели были свои плюсы и минусы, но и у новой модели тоже есть и плюсы, и минусы. Но, как ни крути, пришло время новых людей. Как они себя покажут - сказать сложно.

- Ну и напоследок - о чистке в силовых и правоохранительных структурах. Насколько она эффективна, как долго будет длиться? Не является ли эта чистка охотой на ведьм?

- Понятно, что ключевым фактором перестановок в силовых структурах являются январские события. С одной стороны, это соучастие в заговоре. Причем с каждой неделей становится все более ясно, что количество людей, задействованных в масимовской попытке переворота, все больше и больше. При этом мало кто горит желанием поделиться всеми частями этой мозаики. А там есть внешний след, о котором пока стараются не говорить. И не один.

Вместе с тем есть поведение силовиков, не задействованных в заговоре, но которые должны были бороться с преступностью на улицах городов, а показали себя не с лучшей стороны. Понятно, что, поскольку следствие еще идет, неизвестно, кто окажется вне подозрения.

Вот вам простой пример - в Совете безопасности сейчас только один заместитель вместо положенных трех: нет представителей армии и нацбезопасности. Следовательно, имеются вопросы по лояльности руководителей этих структур. В КНБ вакансия первого зама. Недавно был отстранен начальник Погранслужбы, и замену ему до сих пор не нашли.

Все это говорит о том, что в отношении имеющегося резерва руководителей имеются определенные подозрения. И понятно, что выдвигать массово среднее звено на руководящие позиции тоже никто не готов. Да и крупные аресты никто проводить не хочет. Как долго продлится следствие - тоже неизвестно. Но все же можно предположить, что еще будут неожиданные аресты и неожиданные назначения. Вспомнить хотя бы, что как только сформировали правительство СМАИЛОВА, вскоре сняли и арестовали только что переназначенного министра обороны.

Пока следствием не будут проработаны все цепочки заговора и все его участники, ситуация в силовых структурах будет подвешенной. К тому же еще не закончено следствие по прошлогодним взрывам боеприпасов в Жамбылской области. Поэтому на данный момент надо исходить из того, что полноценного силового блока, за исключением полиции, у нас практически нет.

Руслан БАХТИГАРЕЕВ, Алматы