Доктор сделал своё дело...

В четверг вечером стало известно, что Минздрав Казахстана возглавил Алексей ЦОЙ. Он сменил на этом посту Елжана БИРТАНОВА, который заступил на эту должность 25 января 2017 года. Тогда он возглавил новое-старое министерство: чуть раньше появился указ президента о разделении перегруженного функциями, а потому неповоротливого Министерства здравоохранения и социального развития (рулила им Тамара ДУЙСЕНОВА) на две части.

Назначение Биртанова не стало неожиданностью: в упраздненном ведомстве он был вице-министром и как раз курировал сферу здравоохранения.

Какие из глобальных, обсуждаемых сегодня тем уже тогда были на повестке дня? Внедрение обязательного социально-медицинского страхования (ОСМС) - оно должно было полноценно заработать с 1 января 2018 года. Я нашла в архиве свое интервью с еще вице-министром Биртановым, которое брала у него в октябре 2015 года. Говорили мы как раз о ОСМС: о проблемах, которые возникнут с легализацией самозанятых, о недоверии населения к этой реформе и о нагрузке на бюджет, который похудел после Универсиады и EXPO. Он признавал, что не все гладко, трудности есть, но, судя по тому, что происходило потом (да и сейчас происходит), не вполне осознавал их масштаб. На практике все, как всегда, оказалось гораздо путанее и сложнее. Но Биртанов, несмотря на то, что такие предложения звучали до последнего, не отказался от идеи ОСМС. Пусть со скрипом и уступками (речь о сокращении размеров взносов, внедрении ЕСП, льготного периода для незастрахованных), но система медстрахования все же начала работать с 1 января 2020 года.

Отношение к ОСМС по-прежнему настолько полярно, что для одних оно - достижение Биртанова, смелого реформатора, для других - провал Биртанова, худшего из министров. Контрастность оценок, их антагонизм характерны даже для тех, кто сейчас говорит о так называемом наследии экс-главы Минздрава. Тут либо с пиететом, либо срываясь на нецензурную лексику. А в крайности как раз впадать и не хочется.

Что сейчас вспоминают? Цифровизацию медицины: при Елжане Амантаевиче почили в бозе бумажные медкарточки, медклиники перешли на электронный документооборот, а на всех нас завели (ну или должны были это сделать) электронные паспорта здоровья. Кроме того, произошли объединение больниц и передача некоторых из них в доверительное управление частникам, введение четырех категорий срочности для “скорой помощи”, оптимизация расходов на закуп лекарств, гарантированный объем бесплатной медпомощи, запрет на безрецептурную продажу антибиотиков и некоторых других препаратов, обязательная вакцинация. Это то, что касается каждого из нас.

К чему-то мы не имели прямого отношения, как, например, к повышению зарплат медикам. Не понимали, получается ли у системы здравоохранения перестроиться и начать работать по рыночным законам, о которых много говорят. И несколько отстраненно наблюдали за скандалами в вузовской сфере: вспомните, как чуть меньше года назад требовали отставки Биртанова резиденты-медики, которые учились на бюджетном отделении, не отработали положенные по закону три года и поступили в магистратуру на платное отделение. Их хотели отчислить - министру пришлось встречаться с ними и искать компромисс.

Вспомню и про скандалы, которых тоже было немало. Первый разразился в марте 2017 года - в Алматы умер донор почки, который, как потом выяснилось, продал орган за 10 тысяч долларов. Через два года грянут аресты врачей, как будут писать СМИ, членов организованной транснациональной преступной группы, которая занимается незаконным изъятием органов. Трансплантологию это практически похоронит.

Было и несколько громких историй, связанных с врачебными ошибками. Тогда в Минздраве начали говорить, что за них нужно не в тюрьму сажать, а честно признавать и разбирать, для того чтобы они не повторились впредь. Потом жуткая история, когда врачей перинатального центра в Атырау подозревали в убийстве младенца. После нее ведомство провело массовую проверку всех роддомов. Выяснилось, что реальная и официальная статистика по материнской и младенческой смертности - разные вещи. Народ хватался за сердце, бурно обсуждал новости, но через какое-то время происходило что-то еще, и об этом благополучно забывали.

Пожалуй, самой затяжной была история с принятием нового Кодекса “О здоровье народа и системе здравоохранения”, проект которого представили в 2018 году. Когда документ оказался в парламенте, призывы отправить Биртанова в отставку уже звучали навязчиво-буднично, сам он перемещался с одной встречи с общественниками на другую и отвечал на вопросы депутатов. Слово “компромисс” тогда звучало особенно часто.

Не вижу смысла вдаваться в подробности: интересующиеся темой знают, что некоторые ключевые статьи пришлось изменить. Но именно кодекс, который парламент все-таки успел принять при Биртанове, стал, как мы сейчас видим, последним его проектом и лакмусовой бумажкой отношения к нему. На раздраженном информационном фоне, который только накалялся по мере обсуждения кодекса, грянула пандемия. Сейчас шаблонно говорят, что она обнажила все проблемы казахстанского здравоохранения. Давайте честно: они были известны и до коронавируса и появились давным-давно. Почему они возникли, как все это разгребать, - совсем другой разговор.

не сложно давать оценки, и меня легко обвинить в необъективности. Я трижды брала интервью у министра Биртанова и не раз была на встречах, совещаниях, “круглых столах”, на которых он был главным спикером. Личные впечатления, особенно те, которые ты получаешь во время общения, всегда накладывают отпечаток на восприятие любого человека, и чиновника в том числе. Они могут быть разными: от неожиданной симпатии до недоумения и полнейшего разочарования - всякое случалось. И дело здесь вовсе не в чьем-то обаянии, харизме или умении красиво говорить. Ты всегда обращаешь внимание на мелочи, которые именно для тебя очень важны.

Как вел себя Биртанов во время интервью? Во-первых, если он обещал, то никогда не отменял встречу, ссылаясь на занятость (а это ходовой прием многих высокопоставленных чиновников, которые потом будут кормить тебя завтраками, пока ты сама, глупая, не откажешься от идеи с ним поговорить). Во-вторых, он не пытался понравиться и не боялся прямо отвечать на любые, пусть даже самые неудобные вопросы, а потом не просил подкорректировать что-то в тексте. Он вообще никогда ничего не убирал и не добавлял в интервью: что сказал - то сказал (поверьте, далеко не все ведут себя так). В-третьих, и это самое главное, было видно, что министр знает, о чем говорит, умеет слушать и принимать критику (увы, но и это я не могу сказать про всех чиновников, с которыми мне довелось общаться).

Кто-то скажет, что это характеристика человека, а не министра. Может, и так. Но оценку его деятельности пусть дают другие - желательно эксперты в сфере здравоохранения. Для меня же это показатель, поэтому и кидать камень в спину уходящему я точно не стану.

Оксана АКУЛОВА, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы