Герой на экспорт

Новая картина Адильхана ЕРЖАНОВА “Ласковое безразличие мира” в этом году была в конкурсе “Особый взгляд” Каннского кинофестиваля. Ее сразу купил европейский дистрибьютор, отбив разом все расходы на производство. В сентябре фильм выходит в прокат во Франции. Сам Ержанов стал первым и единственным пока казахстанцем - членом Европейской киноакадемии. Иностранная пресса расточает картине и ее режиссеру комплименты. А у нас широкой публике Ержанов практически неизвестен, и иногда кажется, что за границей его знают больше, чем у нас.

- Тебе не кажется странным, что ты получился этаким героем на экспорт? Для продвинутой международной публики Ержанов едва ли не самый репрезентативный представитель уникальной казахстанской современности, а большинству соотечественников твое имя ничего не говорит.
- У меня нет цели быть известным публике, нашей или европейской. У меня только одна цель и функция - снимать фильмы. Если они каким-то образом доходят до зрителя - хорошо. Надеюсь, что и в нашей стране зритель найдется.
- А как он найдется, если ни один твой фильм не выходил у нас в прокат?
- Я делаю для этого все, что от меня зависит.
- В смысле подаешь заявку на прокатное удостоверение, договариваешься с дистрибьюторами, пишешь маркетинговый план?
- Нет, по режиссерской части. Сейчас, например, написал сценарий для такого, я бы сказал, оптимистичного фильма и подал на рассмотрение на “Казахфильм”. Члены экспертного совета одобрили проект и рекомендовали к запуску. Теперь жду, что скажут выше. А “Ласковое безразличие”, кстати, должно выйти в сентябре и у нас.
- Для любого кинорежиссера попасть в конкурс Канн - это как если бы какой-нибудь казах­станский ученый был номинирован на Нобелевскую премию. Но про Нобелевку кричали бы на каждом углу, а твое участие в фестивале, по сути, в наших СМИ прошло незамеченным.
- Не думаю, что у нас не понимают значения Каннского фестиваля. Просто все страны гордятся, когда фильм в конкурсе, на Круазетт висит флаг страны в честь участия фильма, а в нашей стране почему-то не очень радуются факту участия моего фильма в “Особом взгляде”. Возможно, чего-то опасаются. Мне сложно сказать, на чем основаны эти страхи. Пора уже давно сотрудничать, извлекать синергию, выгоду, а не игнорировать. Тем более что то же “Ласковое безразличие мира” совершенно безобидно с точки зрения крамолы.
- Может быть, тебе нужно больше самому заниматься собственным продвижением? У тебя ведь даже аккаунта нет ни в одной из соцсетей. 
- Соцсети становятся все более значимыми, и это здорово. Но я уверен, что только фильмы и в первую очередь фильмы создают режиссера. Конечно, можно вести колонки про чаяния народа, кричать о его судьбе, живо реагировать на конъюнктуру, быть в тренде… Это тоже можно. Но я предпочитаю фильмы.
- Картина получилась очень красивая, необычно эстетская для тебя. А еще это первый фильм, в котором нет утопического аула Каратас. Это плавное развитие стиля или разовая акция?
- Как и Йокнапатоу у Фолкнера, у каждого автора есть любимое вымышленное место. Делается это просто по одной причине: так легче, это же собственный мир в реально существующем, и вся топо­графия подчинена воле вымысла. Однако в “Ласковом безразличии мира” действие происходит в городе, а Каратас скорее пригород. Собственно, мне кажется, Каратаса больше не будет в моих фильмах. Я пытаюсь перебороть в себе грех условности.
- Про любовь у тебя были короткометражка “Бахытжамал” и частично первый полнометражный фильм “Риэлтор”. Потом ты забыл о любви до самого “Ласкового безразличия”. Почему? И почему снова к этому вернулся?
- Любовь не интересна вне контекста какой-либо идеи. Без идеи это просто частный случай. Если за этим частным случаем стоит разделение кланов, как в “Ромео и Джульетте”, или классов, как в “Американской трагедии”, тогда трюизм становится трагедией. Я искал сюжет, который помог бы мне передать частный случай истории любви, за которым стояла некая социальная подоплека, философская база. И я подумал, что в нашем мире есть только одна настоящая идея, которая не скомпрометировала себя, - любовь. Мне кажется, в наше время, когда процветают непотизм, материализм и вандализм, любовь выглядит нелепо, нереально и оттого более сюрреалистично. А я люблю сюрреализм. Герои, которые вооружились любовью против бездушного общества... Так я вижу идею.
- Как приняли картину на фестивале? О чем спрашивали?
- Хорошо приняли. Спрашивали о художественных приемах, о кино­языке... В Каннах публика эстетская, они любят и знают кино. Вопросы в основном о кинематографе.
- В одной из рецензий написали, что ты “поэт бедности”. Как тебе такой эпитет?
- Конечно, мне нравится это обозначение. Мне нравится Горький - вот кто настоящий поэт бедности. Радж Капур в кино, Росселини. Ван Гог в живописи. Они все поэты лишений, страданий. Мне до них не добраться, но в кино я ими вдохновляюсь.
- В сентябре “Ласковое безразличие” выходит в прокат во Франции. Картина уже продана для дистрибуции в Европе крупнейшим европейским дистрибьютором. Насколько я понимаю, это прецедент. Что-то поменялось в твоей жизни? Как вообще чувствует себя казахский режиссер, фильм которого куплен для ротации в Европе?
- Да обычно, как всегда. Я рад, что смогли отбить затраты на производство до выхода в прокат. В этом плане авторское кино может быть рентабельным. В связи с этим приведу цитату одного из основателей Голливуда, который на одном из заседаний сказал: “Мы создали уже достаточно картин для зарабатывания денег. Давайте сделаем что-то для имиджа”. И они сняли... Что бы вы думали? Картину про Линкольна? Нет. Они сняли “Гражданина Кейна”. То есть имидж для них - это произведение искусства. Так было всегда, и так будет.
- Ты думаешь, мы уже до этого доросли? Когда-то Уинстон Черчилль подписывал бюджет страны и, выбирая между расходами на боевые самолеты и культуру, выбрал культуру. Сказав, что если сейчас выбрать самолеты, то им потом нечего будет защищать.
- Культура - это самое мощное стратегическое оружие. Римляне физически подчинили греков, однако культурно оказались под властью последних. Если мы не будем чураться экспериментов в жанрах и авангарда в кино, то культура будет развиваться. А вслед за ней и экономика. Заказные картины - неизбежное зло, но авторское кино необходимо больше, если общество заинтересовано в собственном развитии. Вьетнам и беспорядки в Фергюссоне - ни один болезненный момент из жизни американцев не забыт Голливудом. Потому его смотрят во всем мире, ведь кино не прикладное искусство, должна быть смычка с жизнью и обществом.
- Ты видишь развитие в местном кинематографе?
- Да, вижу. Коммерческое кино создает мост между зрителем и киношниками. Мне не интересны жанры, которые апробируются на данный момент в нашем кино, но сама ситуация очень хорошая. Простая диалектика: количество перерастет в качество. В конце концов, те самые деньги и специалисты, работающие на ниве коммерции, могут послужить и авторскому кинематографу. А штампы и клише, изобретенные в легких комедиях, могут быть хорошо препарированы в более сложных жанрах. Так и возникает культура.

Тулеген БАЙТУКЕНОВ, фото  компании Short Brothers, Алматы