Доведённые до пропасти

Недавно в Илийском районе Алматинской области покончила с собой ученица 11-го класса. Люди считают, что девочка совершила непоправимое после ссоры с родителями. Ведется расследование по статье “доведение до самоубийства”. Правда, большинство адвокатов, не сговариваясь, называют ее неработающей. Никто из них не вспомнил, чтобы по этой статье кого-то привлекли к ответу.

В день похорон Кристины (имя изменено по этичес­ким соображениям) шел дождь. Люди стояли небольшими группами, не сводя глаз с близких покойной. Грех в такой день судачить, но многие были уверены: покончила с собой девочка после того, как мать и отчим избили ее. Соседи видели, как женщина несколько раз ударила дочку на улице. Что творилось за закрытыми дверями, сказать трудно. Но, со слов соседей, они слышали крики, брань, плач.

Девочка не была трудной. Она даже определилась с будущей профессией. В день трагедии написала близким несколько теплых сообщений. Сейчас понятно: она прощалась. Что было дальше, теперь придется выяснить следствию. Но сельчане рассказывают о том, что отчим девочки связался с ее родным отцом, сказал, что Кристина собирается повеситься. Попросил приехать и разобраться с дочерью самостоятельно. Отец выехал тут же. Но девочку живой он уже не застал...

Имеем ли мы право публиковать детали, подтолкнувшие школьницу к смерти? Этично ли говорить о частной жизни семьи? На сколько засовов заперли свою совесть соседи, которые слышали крики в доме погибшей девочки, видели, как ее били на улице, и не вмешались? Не вызвали полицию, не попытались разрядить обстановку...

Будет ли кто-то наказан за смерть школьницы, теперь зависит от того, насколько тщательно возьмется за это дело следствие. Ведь если был факт избиения, на теле совершившей самоубийство девочки должны остаться синяки, ссадины. Не заметить их судмед­эксперты просто не могли. Так что не получится пойти проторенным путем, открыв дело и закрыв его, не обнаружив состава преступления.

- Я всегда требую, чтобы к родителям-абьюзерам, если имело место жестокое обращение с детьми, применялись статьи Уголовного кодекса, предусматривающие наказание за неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетних. Особенно если причинен вред их здоровью. Тем более если наступила смерть, - настаивает уполномоченный по правам ребенка Алматы юрист Халида АЖИГУЛОВА.

Адвокаты говорят: доведение до самоубийства трудно доказать. Даже если ребенок в предсмерт­ной записке указал имя мучителя. Следствию нужны свидетельские показания, что подростка избивали, унижали, совершали насильственные действия. А еще судебно-медицинская экспертиза - были побои, насилие или нет. Потребуются и другие доказательства издевательств, приведших к смерти: аудио, видео, фото. Без всего это сложно доказать причинно-следственную связь между действиями взрослых и смертью ребенка. Хотя наказание за это предусмотрено - лишение свободы сроком от 3 до 8 лет.

А есть ли вина в таком случае местного участкового и школьного психолога? Недоглядели ведь. Безусловно, в обязанности первого входит знать, чем живут люди на вверенном ему участке. Работающий со школьниками специалист тоже должен быть начеку. Но есть важный нюанс: психолог не может работать с ребенком, если на то нет согласия родителей.

- Девочку, совершившую суицид, школьный психолог не смог протестировать именно по причине подписанного официальными представителями ребенка отказа на работу с психологом, - рассказывает уполномоченный по правам ребенка Алматинской области Айгуль ЕСИМБЕКОВА. - Для меня это звоночек: значит, людям есть что скрывать. Говорю школьным психологам и социальным педагогам: присмотритесь к семье! Но проблема еще и в том, что школьные психологи практически не имеют в этом случае доступа к детям. У них нет часов, нет предметов в программе, где бы они могли работать с детьми. Школьников тестируют на переменах! И самих психологов катастрофически мало. А те, кто есть, успевают только отчеты писать.

Кстати, в Алматинской области с 2019 года работает интересный и нужный проект. Школьных психологов учат, как распознавать, что ребенку требуется помощь, подвергается ли он насилию, думает ли о суициде. Для этого психологу, работающему в школе, нужно просто зарегистрироваться на платформе. А уже там и диагностическая программа для выявления болевых точек, и обу­чающие методики по работе с детьми из зоны риска и их родителями, и даже сертификация для самого психолога.

За время работы онлайн-платформы диагностику прошли более 200 тысяч детей. Результаты уже в первые месяцы шокировали всех.

- Тестирование помогло выявить детей, совершавших неоднократные попытки суицида: с порезами на руках и ногах. При этом нередко в тревожной “красной зоне” оказывались отличники! В мае 2021 года в Илийском районе тоже покончила с собой девочка. Причина - страх провалить ЕНТ. Важно, что по результатам тестирования психологом девочка была в зоне риска и в 2020 году. Мы направили на место бригаду специалистов для коррекции психоэмоционального состояния ребенка. Мама девочки написала отказ. Исход оказался трагическим. Я уже не раз обращалась в Министерство просвещения с тем, чтобы тестировать по умолчанию всех детей. Есть в школе психолог - пусть работает! - считает Айгуль Есимбекова.

Национальная телефонная линия доверия для детей и молодежи действует в стране уже 15 лет. Впрочем, ограничения по возрасту для звонящих на номер 150 весьма условны. Помогают всем. Круглосуточно. Анонимно. Главная цель - купировать кризис, мягко выяснить, в чем причина тревог маленького человека.

- Равнодушие взрослых, непринятие обществом, безысходность и приводят детей к мыслям о суициде. И звонков таких сейчас очень много! Увы, усилия, направленные на профилактику подростковых самоубийств, так и не приняли системный характер, - отмечает председатель ОЮЛ “Союз кризисных центров Казахстана” Зульфия БАЙСАКОВА.

В числе причин суицида среди детей большая доля приходится на насилие. Причем угрозу несут не улица, не маньяки, а самые близкие и родные люди. И даже в благополучных семьях. Ребенка попрекают едой, купленной одеж­дой, подбивают (причем часто в прямом смысле) учиться исключительно на отлично.

Только за этот год на линию 150 с жалобой на жестокое обращение в семье обратились семь детей. В трех случаях факт физического насилия был подтвержден, в остальных урегулировать конфликт удалось с помощью органов опеки.

- Проблема в том, что дети чаще всего и не считают эти моменты насилием, принимая их за воспитание. Проповедуя семейные ценности, у нас часто превозносят авторитет родителей. А они, увы, бывают очень разные, - сетует Зульфия Байсакова.

Радует то, что с 1 июля этого года поправки в законодательство позволят возбуждать дела о бытовом насилии без заявления потерпевших. Достаточно будет показаний соседей и записи с камер видеонаблюдения.

Юлия ЗЕНГ, коллаж Владимира КАДЫРБАЕВА, Алматы